Нежнее

На самом деле, он не думал об этом - вообще, строжайшим запретом на нелепость, шутку или проверку дикарей. Когда они остаются вдвоем в большом зале, заставленном корзинами с овощами и фруктами - на редкость удачный урожай, спасибо Фрее - слова сами слетают его с губ, минуя мысли. - Я думал над твоим предложением той ночью, - говорит Ательстан прямо, не отводя взгляд, и на это уходит куда больше решимости, чем он знал в себе. Рагнар ходит между рядами корзин, пересчитывая - почетная обязанность ярла, большая ответственность и большая мудрость - он не останавливается от его слов, не сбивается со счета, но оборачивается на мгновение. - Когда я предложил тебе спать с нами, ты имеешь в виду? - уточняет Рагнар, и тягаться с его откровенностью заранее проигранная битва. Любая битва с ним. - Да, - кивает Ательстан, чувствуя, как решимость утекает с выдохами, оставляя дрожь в коленях. Привычное ему, чужое для этих краев чувство; одна из тех диковинок, которые любит Рагнар. - Наше предложение, ты имеешь в виду? Рагнар поднимается по ступенькам к большому креслу, заканчивая считать, и небрежно садится - законное место, полученное по законам сильного этой страны. Взгляд его насмешливый, раздевающий, и Ательстану приходится несколько раз сглотнуть, чтобы заставить слушаться губы: - Твое. Рагнар приподнимает брови, откидывается в кресле, не глядя, пробегается пальцами по яблокам в корзине рядом, выбирает одно, кусает, и только потом спрашивает - с полным отсутствием любопытства: - А с чего ты взял, что это мне еще интересно? Ательстан опускает голову, как от пощечины, жмурясь, глубоко дыша - и, по крайней мере, теперь сердце его не частит, а пропускает удары. Но он уже достаточно знает Рагнара, чтобы не убежать - и тот ждет, снисходительно давая опомниться - чтобы заставить себя снова поднять голову и смотреть в глаза. - Интересно ли еще тебе это?... Голос его совсем тихий, но Рагнар слышит, он всегда слышит и отвечает просто: - Да. Ательстан хмыкает - нервным, похожим на всхлип смешком, и только теперь краснеет и идет к нему, поднимаясь по ступенькам к креслу. - Не сейчас, - Рагнар останавливает его самыми кончиками пальцев, невесомо касаясь груди; словам не нужно большего подкрепления. - Сейчас у меня нет настроения. Он отдает Ательстану надкушенное яблоко и небрежно хлопает по плечу, вставая. Рагнар задевает его локтем - скорее всего, специально, победным дразнящим касанием - и идет к выходу из большого зала. Ему еще нужно помогать с урожаем. Дни их наполнены охотой, войной и работой; чаще работой, и северную землю возделывать в десятки раз труднее, собирая три плода вместо десятка. Рагнар работает вместе со всеми - возделывая, сея и собирая, то, что не делает ни один король, принц или герцог, но летом даже у него есть особое время. - Мне нужно подумать, побыть одному, - говорит он утром, собирая удочку и снасти. - Я пойду на рыбалку. Лагерта только кивает, давно принявшая как факт - у её прекрасного мужа есть некоторые странности, Флоки - его лучший друг. - Священник пойдет со мной, - добавляет он. Ательстан ждет, что она удивится, это смешно - идти побыть одному с кем-то, но Рагнар не улыбается, складывая в мешок хлеб, а Лагерта снова просто пожимает плечами. Это жаркий, заполненный солнцем день, Ательстан несет за ним мешок с провизией и молчит всю дорогу до озера; когда Рагнар откладывает удочки, скидывает плащ, и даже когда раздевается и прыгает в воду - но уже по другой причине. Он видел достаточно мужчин без одежды, даже этого, но есть но, от которого неловко встречаться глазами. - Иди сюда, - приказывает он, тем тоном, каким запрещает спорить. Ательстан неуклюже, долго раздевается под его взглядом, заходит в воду, стараясь держаться ближе к берегу. Вода теплая, Рагнару скучно, и сперва он брызгает в него, плавая рядом, потом затаскивает глубже и играет, как мальчишка, заставляя смеяться, убегать и топить в ответ. Рагнар любит и умеет играть с детьми. На берег они вылезают улыбающиеся, уставшие, распугавшие рыбу на несколько часов, и падают на расстеленные плащи. Они лежат обнаженные, совсем близко, колено касается бедра, и Ательстан не смотрит, но помнит его еще мокрые губы, покрытое шрамами тело и то, как склоняет он голову набок, заглядывая в глаза. Ательстану не нужно смотреть на Рагнара, он знает, что тот знает; не нужно даже произносить это вслух. - Нет, - говорит Рагнар расслабленно, закидывая руки за голову и удобнее устраиваясь на солнце. - Не сейчас. Владения Рагнара небольшие, но все же больше одной деревушки, включая лес, море, поля и всех, кто живет с ними. Его жена правит, когда мужчины уезжают на войну, но и когда они остаются - не хуже, он и сам не против лишний раз сказать это в спальне. Иногда она берет детей, людей мужа и объезжает его владения, показывая детям землю отца и спрашивая о милости богов. Она такая же мудрая женщина, и в одну из ночей в одиночестве Рагнар приходит к Ательстану, ведет в свою спальню, и говорит: - Ложись, - спокойно, как что-то обыденное, и добавляет, не оставляя сомнений. - Сейчас. Ательстан раздевается, не задавая вопросов, ложится в постель, в которой столько раз видел их с женой. Рагнар быстро касается губами его виска - мимолетным, грубым подобием ласки - и переворачивает на живот, разводя ноги. Когда-то Ательстан боялся его до дрожи, одних его глаз, но он живет в его доме, кормит его детей, и говорит прямо, отпихивая локтем и оборачиваясь: - Я представлял это не так. На лице Рагнара видна вся сотня похабных шуток, которые он мог бы сказать, но говорит он мягко: - А как же ты себе это представлял? - Нежнее. Рагнар усмехается, облизывая губы, и ему скорее нравится этот ответ. Он ложится рядом, снова касается губами виска, а потом скулы, шеи, губ - превращая это в поцелуи. Его руки покрыты мозолями от меча и плуга, жесткие и умелые на коже - он знает, что делает. Он всегда знает. - Так? - спрашивает он. Если бы Ательстан собирался врать, ему не следовало приходить вообще, и он отвечает честно: - Еще нежнее. Рагнар может нежнее, его смешок чувствуется кожей, но в нем слишком много загадок, чтобы разгадывать их, когда он делает - то, что делает. - Так? - Да, так, - отвечает Ательстан, и добавляет совсем тихо, с выдохом. - Как я и представлял. Рагнар ласкает его еще немного - собирая несколько стонов, поцелуев, ответных касаний - а потом резко дергает на себя, усаживая на бедра, и смотрит снизу вверх, изучая. Даже в полутьме спальни взгляд его трезвый, полный интересом, совсем не как у Ательстана, и руки его еще гладят бедра, но губы уже спрашивают: - Представлял ли ты себя сверху? На мне? Во мне? - Ательстан теряется, пораженно глядя на него, и мотает головой отрицательно. Он стонет в голос, когда ладонь Рагнара сжимается у него между ног. - Почему нет, ты же мужчина. Ты ведь мужчина, не так ли? Это так, но Ательстан тяжело дышит вместо ответа, подается к его руке, снова тянется за поцелуем. Рагнар отпихивает его бережно, он так же твердо, как и любое его "не сейчас", и Ательстан сидит, приходя в себя. Рагнар поворачивается спиной, накрывается шкурой, собираясь спать, и бросает коротко, приказом, а не оскорблением - стыднее любой из проповедей церкви: - Подумай и скажи мне ответ.