Две сестры

Надо же, уже два месяца пролетело с конца тех событий, что всколыхнули не просто всю Японию — весь мир. Все завершилось благополучно, это и хорошо. В страну Восходящего Солнца плавно притекло по ручьям времени долгожданное лето, жаркое и солнечное. Одной только этой простой причины хватало, чтобы радостно и широко улыбнуться. Ну как не насладиться чудесной погодой, игривым ласковым ветром или даже небольшим дождиком? Природа радовала, но она была далеко не единственным объяснением прекрасного настроения молодой девушки, стоящей у большого панорамного окна своего просторного, но уютного особняка. Ну, как особняка — сама красавица нечасто обращалась к подобному названию. Дом — он и есть дом, просто обладающий довольно большими размерами, что простым жителям трущоб кажутся по-настоящему гигантскими. Но самой леди было приятно здесь жить, и жить теперь не в одиночестве, что сопровождало ее вечно до того, как почтенная госпожа обрела потерянную давно и объявленную погибшей младшую сестренку. Сацки скользнула взором по пейзажам берегов Токийского залива, осматривая живописные окрестности с высоты в несколько этажей, создаваемой расположением этого самого «особняка». Стояла она без напряжения, слегка согнув одну из ног и опираясь одной ступней на гладкий прохладный пол полностью, другой — только на носок. Таким способом Кирюин давала возможность телу не задействовать лишние силы. Приятные еле видимые лучи нежного света падали на ее лицо и оголенную шею, придавая бледноватой коже милый персиковый оттенок. Девушка провела рукой от виска к затылку, чуть улыбаясь на давнюю привычку так убирать послушные, но весьма длинные пряди волос за плечи. Помнится, тогда, желая отдать дань своей устоявшейся жизни и разорвать все оковы, связывающие ее с прошлым, юная, но храбрая воительница легким движением, острейшим лезвием преданного меча отсекла локоны и пустила вместе с ветром как дар богам, в которых не верила. Поставила точку в рассказе своей жизни и перевернула страницу, чтобы с чистого листа начать писать новую главу, втайне надеясь, что не доведется больше сражаться ради своей цели с родной кровинкой. Нет, теперь Сацки знает, она уверена, что больше не поднимет руку с мечом против ненаглядной сестренки. Так, о чем это мы говорили? Свои короткие волосы Кирюин держала в небольшом беспорядке в плане длины концов, за последнее время они немного отросли, оформляясь в более аккуратную и привлекательную прическу. Единая кривая линия обреза стерлась, локоны ровно ложились близ шеи, самые длинные кончики даже доставали до линии плеч. Совсем как у Рюко. Старшая сестра чуть слышно усмехнулась. Хоть ветра в доме не было, жара тоже не объяла его, поэтому температура сохранялась на одной отметке примерно в двадцать с чем-то градусов. Девушка слегка передернула плечами, после поправляя мягко ложащийся к обнаженному телу махровый халат молочного цвета. Так леди и оставалась у окна, взглядом прыгая то к одной части горизонта, то к другой, но мыслями сейчас находясь далеко-далеко от подрагивающей глади воды и яркой зеленой листвы деревьев. Сацки предавалась воспоминаниям, прикрывая глаза и не отпуская с губ слабую улыбку, что делала молодую госпожу только взрослее и мудрее внешне, если бы на нее сейчас хоть кто-то смотрел. Хоть гладкая поверхность, на которой стояла в данный момент Кирюин, и была еле теплой, самой девушке это обстоятельство никаких проблем не доставляло. Мысли красавицы крутились вокруг семейных уз, и иногда даже проскальзывала жгучая вина, что она не смогла найти сестренку раньше и уберечь ее от трудностей жизни. Ну, лучше поздно, чем никогда. Волноваться больше не о чем, теперь Матой, урожденная Кирюин, нашла свое место. А точнее, сама Сацки обнаружила, что лучшее место для некогда ее противницы, а теперь — нежно любимой родственницы, - рядом с самой почтенной госпожой, бывшей управительницей Академии Хоннодзи и, по правде говоря, тоскующей по своей кровинке девушкой. Рядом с ней, рядом с той нежностью и заботой, которую старшая сестра скрывала от остальных и страстно желала подарить той единственной, что была ей ближе и нужнее кого бы то ни было. И чувства эти отдавать милой Рюко, будто являющейся отражением самой Сацки в легком волнении зеркальной глади воды, сном и мечтой в реальности, реальностью и желанием во сне. Даже не важно, что отзываться настолько смело об отношении к девушке на год младше ее Кирюин позволяла себе только мысленно. Холодная и недосягаемая снаружи, она сгорала от обуревающих пламенных чувств внутри. Где там ее сестренка? Леди могла бы и позвонить младшенькой, что уже чуток задержалась на прогулке со своей веселой и, как определила сама девушка (да и многие другие), глупенькой подругой Манкансёку. Правда, точного времени возвращения Сацки и не назначала, в чем успела уже пару разу укорить себя в рассуждениях. Но ограничивать не так давно обретенную родственницу строгими правилами и запретами Кирюин не хотела, пусть с остальными она поступала порой намного жестче. С остальными, что все понимали и покорно выполняли свой долг. Они-то уже привыкли быть слугами, а вот милая Рюко — нет. Ее свободолюбивый нрав и непокорность старшая сестра любила и уважала чуть ли не сильнее всего остального. Вот она, достойная наследница рода Кирюин, твердая характером, неукротимая в битвах, но чтущая кодекс чести, который сама Сацки составляла интуитивно. Возможно, Матой тоже. Так где там сестренка? Из окна ее не видно. Хотя это и логично, входная дверь находится в противоположной стороне. Ну, ждать ее можно в любой части дома, а пока надо бы переодеться — не встречать же гостей в одном халате на голое тело! Вскоре Кирюин уже протирала длинный обеденный стол с закругленными краями, водя по кремово-желтоватой деревянной поверхности влажной тряпкой. Теперь она была наряжена совсем по-другому: светло-серая свободного кроя блузка и несколько строгая темная юбка до колен с легким орнаментом цветов по нижнему краю. Простой, но элегантный и подчеркивающий все основные достоинства наряд — так посчитала девушка. Спрашивается, почему она занимается этой уборкой сама, когда есть дворецкий? Ну, ответ несложный: не все же ему быть безропотным слугой, надо и самому отдыхать тоже, не так ли? В общем, почтенная госпожа посчитала, что этому престарелому мужчине нужен небольшой отпуск. А раз Сацки посчитала — она сделала, и часом позже Сорой уже был отправлен в вольное плавание с пожеланиями замечательно провести время. Вот и причина, почему красавица сама протирала стол, следом покрыв его идеально-белой скатертью с неприметными кружевами по краям. После недолгой работы не помешало бы выпить любимого черного чаю с горчинкой, и тут тоже Кирюин не растерялась, успев вызнать у того же дворецкого не слишком сложный рецепт приготовления чудесного напитка. Но одна молниеносная мысль, и девушка мотнула головой. Не лучше ли будет разделить трапезу с сестренкой? Будто по зову, стоило только старшенькой подумать о своей ненаглядной, замок входной двери скрипнул. Ах да, как Сацки могла забыть, что сама вручила Рюко второй комплект ключей! Ну, это не страшно. Неторопливым шагом, оставив тряпку на полочке около раковины, леди прошагала в прихожую, такую же большеразмерную, но обставленную со вкусом и по всем канонам удобства — каждая деталь помещения на своем месте, а общая светлая гамма с яркими вкраплениями для контраста и живости прекрасно довершает образ композиционно законченной и самодостаточной комнаты. Радостно улыбающаяся Матой в данный момент стягивала свои, видимо, любимые белые кроссовки с ног, а подле нее возилась со шнурками своей обуви миниатюрная Мако. Они, судя по всему, нагулялись, но решили не расставаться и здесь. Кирюин, пожалуй, была бы и против, что по ее с сестренкой дому будет гулять кто-то посторонний, но разве могла она отказать горячо любимой младшенькой? Ответ предельно ясен. - О, сестра! Привет, - одарила дружелюбной улыбкой девушка с алой прядью свою родственницу, что смотрела с лаской и до сих пор, даже после двух с небольшим месяцев вместе, не могла налюбоваться своей пока еще скрываемой любовью. Сацки благосклонно кивнула на приветствие Манкансёку, уже начиная потихоньку строить планы, как бы выдворить ее из дома так, чтобы все показалось Рюко «счастливой случайностью». Может, кто-то и не знает, но почтенная госпожа Кирюин тоже могла быть коварной. Далеко не абсолютно, но не была чужда этому не очень хорошему качеству характера. Но красавице даже думать не пришлось. Один короткий звонок от родителей — и Мако была вынуждена покинуть сестер под предлогом срочно понадобившейся помощи по хозяйству. Надо же, как удачно все сложилось. Сацки лишь скрыла довольную ухмылку, пока младшенькая прощалась с совершенно не нужной сейчас подругой. Они остались вдвоем — старшая сестра в легком домашнем одеянии и младшая сестра в узких лазурных джинсах и черно-белой толстовке. Одна смотрела с нежностью и любовью, что скрывалась слабостью улыбки, но лучилась в глазах цвета полуденного неба; другая же взирала на родственницу с естественным любопытством и игривой искоркой в таком же чисто-голубом взгляде. Кирюин больше не могла сдерживаться: легкой поступью она преодолела расстояние между ними и заключила ненаглядную сестренку в крепкие объятия, шепча какую-то бессмысленную ерунду, среди бормотаний которой четко слышалось только ласковое «Я скучала». А как счастлива была Сацки, когда руки Рюко сошлись за ее спиной, а такой звонкий обычно, но умилительно приглушенный голос любимой прошептал: «Я тоже». Кирюин казалось, что она прямо сейчас не выдержит и поведает родной кровинке о всей многогранной палитре чувств, что испытывает к ней. Но нет, девушка боялась, не ведающая страха воительница боялась, что Матой не поймет ее так, как хочет этого сама леди. «Храни эти чувства вечно в себе, гори, не сгорая, но держи себя в узде», - так говорила себе стойкая, но сходящая с ума от желания хотя бы просто поцеловать манящие губы младшей сестренки Сацки. Не бесконечна же ее выдержка! Даже если для противостояния неположенным чувствам требовалось чуть больше, чем нескончаемые благоразумие и сдержанность. Все равно, все одно: сейчас, обнимая сестру, Кирюин была готова стонать от бессилия. Даже если Матой ее не поймет. Но выносливость старшей сестры — не пустой звук, она держалась молодцом. Одна только мысль могла сломить Сацки: что вся эта любовь, все эти метания — просто ошибка. Ошибка? Бездумно отрицать это Кирюин не могла. Кажется, их объятия затянулись, так как Матой усмехнулась и начала плавно высвобождать свою сестру из кольца теплых рук. Казалось, будто Рюко и не догадывалась, что сейчас думает и представляет ее старшая родственница. Но так даже лучше, не стоит молодой и невинной девушке, никогда не знавшей мук любви, забивать себе голову ненужными думами. В их паре только почтенная госпожа была озабочена извращением своей личности, и она не хотела переносить своих терзаний на ни в чем не повинную сестру. В том, что Сацки с головой нырнула в омут пламенной страсти, теперь от нее же и пылая изнутри, Рюко не виновата. Хоть Матой и не догадывалась, что ярким огнем сверкают глаза Кирюин не от дружеской привязанности, а от куда более сильных, подобных урагану эмоций, рассказывать об этом заклейменная позором однополых чувств девушка не собиралась. Она сможет, все выдержит, даже то, что каждая минута наедине с любимой плавит разум и тело и Сацки кажется, что она летит в бездну Геенны, что только там утешит безумные желания собственными фантазиями. Сгорит дотла, воспылает дьявольским огнем, в нем же и погребя свою душу, но успокоит беспрестанно желающее близости естество. Греховной, запретной, недостижимой близости, что манила до потери пульса. - Что-то я проголодалась, сестра, - объявила младшенькая, и Кирюин с горем пополам отвлеклась от своих мыслей. Дав себе на несколько секунд больше положенного, чтобы понять смысл фразы сестренки, девушка с легкой улыбкой кивнула и чуть слышно усмехнулась. - Да, было бы неплохо перекусить, - дополнила ее фразу старшая, вспоминая, что совсем недавно, как раз перед омовением, приготовила мисо-суп и онигири, которыми сейчас и собиралась накормить милую Рюко. Матой уверенно зашагала в направлении кухни, ну, а Сацки наблюдала за ее легкой поступью. Проскользнувшее в глазах почтенной госпожи отчаяние ее ненаглядная, естественно, не заметила... Кирюин зевнула. Младшая сестренка уже мирно спала на их совместно делимой двуспальной кровати, заботливо прикрытая легким одеялом, а старшая все не могла себе места найти от воспоминаний, от тех мыслей, что раз за разом проскальзывали в голове и рвали на части некогда собранную и целостную душу девушки. Да, тогда она испытывала потребность найти потерянную кровинку, но сама уже перестала верить в нее и в себя, заталкивая нежные чувства и жгучую вину в самые глубины своего разума. Тогда Сацки еще оставалась «целой», а сейчас, обретя все, чего и не ожидала найти, сходила с ума от нежности и страсти одновременно. Путаясь в мыслях, утопая в низостном одном-единственном порыве похоти, заснуть Кирюин точно не могла. И она, она же, идя на поводу у беспрерывных мыслей, позволила себе оступиться. Один раз, один раз на всю оставшуюся жизнь она вкусит сладкий запретный плод, лишь слегка надкусив его нежную кожицу и испив лишь пару капель вожделенного сока. Только раз... коснуться этих губ, ощутить чужое тепло, подарить такую незатейливую, но чувственную ласку... Сацки, опершись рукой чуть в стороне от лица сестренки, нависла над ней сбоку, предельно медленно опуская голову и стараясь своим дыханием не потревожить спокойный сон Рюко. Никто, кроме объятой безумием Кирюин, не должен знать об этом непотребстве. Никто, и уж тем более Матой. Признаться ей сестра боялась больше всего. Но при этом продолжала приближаться к своей ненаглядной, укоряя себя же за проступок и моля любимую простить ее оплошность. Даже если спящая девушка с алой прядью ни о чем не будет догадываться. Может... не стоит все-таки этого делать? Не лучше ли остановиться, пока еще есть возможность? Сацки замерла, метаясь от одного решения к другому, ежесекундно меняя свое намерение, но... Кирюин даже не заметила, как ловкая рука обхватила ее за затылок и дернула вниз. Не успела почтенная госпожа даже осознать, как так получилось, она забыла все, абсолютно все, даже свое имя, когда почувствовала тепло и мягкость чужих губ. И не просто чужих — губ горячо любимой, ненаглядной и желанной младшей сестренки, что продолжала придерживать саму Сацки, поглаживая ее волосы и вводя старшую в еще больший ступор. Рюко... сама..? Но... тогда получается, она... чувствует то же самое? Думать в этот момент Кирюин не могла, ее сил не хватало даже на один-единственный простой вывод. Сестру любила не она одна. Секунда, две, три — замершая леди наконец осторожно отстранилась, глядя теперь прямо в прикрытые от нехитрого удовольствия глаза Матой. Лишь беззвучно открывая рот в попытках облечь свои скачущие в бешеном танце мысли в подходящие слова, Сацки неотрывно наблюдала за выражением лица младшенькой. А та лишь растянула губки в ответ на шок родственницы. - Младше — не значит глупее, - без предисловий изрекла она, обвивая руками шею сестры и притягивая ее непозволительно близко к себе. Следом же милая Рюко прошептала. - Я не настолько наивна, как ты думаешь. И твой взгляд, обращенный на меня... поверь, я заметила, как он пылает любовью, уже давно. Именно сейчас Кирюин готова была поклясться, что видит лучший сон в своей жизни. Лучший, потому что настоящий. Это реальность, именно та реальность, которой она так отчаянно желала. Услышав восхитительный голос сестренки, почтенная госпожа была готова отдать себя демонам бездны без остатка и без сожалений. Даже просто этих слов, даже просто признания, что ее чувства не противны возлюбленной, дошедшей до сумасшествия Сацки хватало с лихвой, но произошедшее дальше было за пределами ее мечтаний... Кирюин даже не заметила за хлынувшим цунами чувств, как оказалась сама на месте Матой, уложенная на кровать, когда смелая и непокорная девушка с блеснувшей в блеклом свете Луны алой прядкой оказалась сверху. Пары секунд хватило, чтобы их положения поменялись на совершенно противоположные. - А теперь позволь показать тебе, на что я способна, Кирюин Сацки. Моя любимая старшая сестра, - с зазывающей искоркой во взгляде добавила Рюко. Все же сердечко почтенной госпожи, не ведавшей ранее любви взаимной, екнуло. Ну а как еще она могла отозваться на такие слова своей просто-напросто обожаемой теперь сестренки? Теперь им никто не нужен, весь мир им не нужен. Есть только двое, две сестры в лучах царицы ночного неба, любящие так сильно, что желают стать единым целым. Им уже ничто не мешает: ни предрассудки, ни страх, ни одежда, ни прошлое, ни будущее. Пламенем страсти объято сердце старшей, ей в унисон пылает душа младшей, а соединяясь, эти два пожара, загоревшиеся в разных телах, но такие одинаковые и похожие по существу, создают самую сладкую в мире иллюзию единения. Слова, бессмысленные и сказанные в порыве будоражащих разум и тело чувств, обращены друг к другу. Дыхание, одно на двоих, то срывается до хриплых всхлипов, то сопровождается глубокими шумными вдохами и протяжными выдохами. Теперь Сацки не боялась, ведь она знала, что в этом пламени сгорает не одна. В этом огне, очищающем души, они пылают вдвоем, крепко обнявшись и сливаясь в долгожданном и чувственном поцелуе. Все так, как и не смела мечтать Кирюин. Все так, как и не думала представить себе Матой. Одна только мысль успокаивала старшую сестру: что вся эта любовь, все эти метания — не просто ошибка. Ошибка? Бездумно соглашаться теперь почтенная госпожа не могла.