Reliquia do Amor

Повисло неловкое молчание. Рон и Гермиона смотрели на меня. Я очень хотел, чтобы они сказали мне хоть что-нибудь. – Скажите что-нибудь, – попросил я, устав от давящей тишины. Я очень удивился, когда Рон вдруг начал смеяться. Его смех был громкий и немного пугающий. Я взглянул на Гермиону, чтобы посмотреть, как она поняла эту странную реакцию, но она казалось, удивлена ничуть не меньше моего. – Рон, что?... – начал я. – Серьезно, Гарри, это отличная шутка! – он посмеялся еще немного, пока не понял, что я и Гермиона остались серьезными, – Серьезно, Гарри, если ты не хочешь рассказывать мне, кто второй отец, не нужно рассказывать эти бредни… – Рон, я ничего не выдумал. Второй отец – Драко. Его улыбка сникла, и выражение лица сменилось, но я не мог точно определить – то ли это было удивление, то ли раздражение. – Нет. Гарри, это не может быть правдой! – говорил он, отказываясь верить в реальность, – Это ведь ложь, Гермиона? – Нет, Рон, это не ложь… – начала девушка. – ЭТО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ ПРАВДОЙ! – заорал он так, что мы с Гермионой вздрогнули в испуге, – ТЫ НЕ МОГ СТАТЬ ПРЕДАТЕЛЕМ И ПЕРЕСПАТЬ С МАЛФОЕМ! ТОЛЬКО НЕ ПОСЛЕ ТОГО, ЧТО ОН СДЕЛАЛ! Я глубоко вздохнул. Я ожидал чего-то подобного, поэтому я должен сохранять спокойствие. Хотя, должен признать, слово «предатель» словно ударило меня. Я не думаю, что стал предателем только потому, что влюбился в Драко. Это же абсурд! – Я – не предатель! – сказал я, едва сдерживаясь, чтобы не перейти на крик. Сначала я хотел поговорить спокойно, но если Рон хочет покричать, то, пожалуйста, – И ты не знаешь Драко! Он не такой, как вы думаете! – Ах, не такой?! – рыкнул Рон, вставая. Он начал ходить из стороны в сторону, загибая пальцы, – Мы прекрасно знаем какой он! Он унижает мою семью и меня, называет Гермиону грязнокровкой и при каждой возможности, он оскорбляет тебя! И это самое безобидное, что он делал! Он, не теряя времени даром, стал Пожирателем Смерти и пытался убить Дамблдора и, конечно же, он доставит твою голову Сам-Знаешь-Кому, не раздумывая! Я тоже встал, потому что он разозлил меня. – Он мог бы уже давно меня сдать. Возможностей было предостаточно! – ответил я. Гермиона тоже встала, глядя на нашу нервную дискуссию, – Если хочешь знать, он спас меня уже трижды. И это только за последний месяц! И из-за этого теперь Волдеморт его пытает почти каждую ночь! – Как же так, Гарри? – спросила Гермиона, перебивая Рона, – Он уже спасал тебя три раза? Когда? Я вздохнул, стараясь сохранить остатки спокойствия и продолжить. – Он пришел в дом моих родственников до моего перехода, чтобы предупредить меня, что Волдеморт устроит нам засаду, – говорил я спокойно, надеясь, что Рон остановиться фыркать в мою сторону. – И ты не рассказал нам?! Мы могли бы избежать засады, Гарри! Грозный Глаз мог бы быть жив! – сказала девушка, – Хорошо, вы не доверяли ему, но… – Я доверился ему, Гермиона, – отрезал я, и она посмотрела на меня серьезно, как будто определяла, стоит мне верить или нет, но я сделал вид, что не заметил, – Я позвал Грюма, чтобы поговорить наедине, помнишь? Я говорил ему, что меня предупредили, что будет засада, но… – я остановился, вспомнив, что сказал мне Грозный Глаз в ту ночь. – Но...? – Но он уже знал, – закончил я. – Но как он узнал? – Он уже знал, потому что следил за домом моего дяди, чтобы гарантировать мою безопасность и увидел, когда Драко пришел и… рассказал мне, – остановился я, краснея от воспоминаний, что видел Грозный Глаз. – И что он сказал? О засаде и о том, что Драко пришел к тебе? – спросила девушка. – Он практически меня не слушал, потому что у него уже был тот дурацкий план с семью Гарри. Единственные сомнения у него вызывал мой «друг». Он сказал… «…я думаю, Ордену интересно было бы узнать, что в то время пока они рискуют своими жизнями, чтобы защитить вас, вы охотно идете в руки Пожирателя Смерти», – процитировал я, и мне снова стало так же неловко и неудобно как в тот вечер, – Он собирался все рассказать в Норе, когда мы туда прибудем, мне было ужасно страшно, но он упал с метлы, так что… – Это объясняет, почему ты так выглядел после разговора с Грозным Глазом, – произнесла Гермиона. Повисла пауза. – Держу пари, что Малфой причастен к смерти Грюма! – воскликнул вдруг Рон. – Рон, я не думаю, что... – начала Гермиона. – Подумай сама, Миона – он боялся, что се узнают о его связи с Гарри, поэтому столкнул Грозного Глаза с метлы. Чтобы тот не мог ничего рассказать! Это все объясняет! – Только если твой мозг размером с орех! – вскричал я. Меня очень раздражали его глупости, – Для начала, Драко даже не знал, что Грозный Глаз видел его, когда он приходил ко мне! И это исключено, что он столкнул Грюма с метлы… – Как ты можешь быть так уверен в этом? – перебил меня Рон, – Он – Пожиратель Смерти, Гарри! – произнес он медленно, словно этим утверждением причинял мне боль, – И именно Пожиратель убил Грюма. Как ты можешь быть уверен, что это был не он? – Я ЗНАЮ ЭТО, ПОТОМУ ЧТО В ЭТО ВРЕМЯ ОН БЫЛ СО МНОЙ! – крикнул я, потеряв остатки терпения. – Гарри, успокойся! Это вредно для ребенка… – сказала Гермиона огорченно. – Хагрид упал с мотоцикла, а я не смог его контролировать. Когда я увидел, что Волдеморт приближается ко мне, я соскользнул с мотоцикла и начал падать, – продолжил я, игнорируя Гермиону, которая отчаянно пыталась меня успокоить, – Я был бы уже мертв, если бы Драко не спас меня! Так же как и сегодня на свадьбе. Он просил меня, чтобы я ушел, потому что Пожиратели уже были в пути! – Да, Пожиратели были в пути, так же как и он! – настаивал Рон, который, похоже, готов ухватиться за любой предлог, чтобы только опорочить Малфоя. – Если бы он не пошел, Волдеморт бы понял, что он предатель! Но это не отменяет того, что он попытался снова спасти меня, даже подвергая себя опасности! – Попытался спасти тебя или хотел снова воспользоваться тобой? – заорал Рон. Его лицо было красное от гнева. – Это не твое дело! – воскликнул я, также краснея, – Рон, пойми, что все не так как ты думаешь! Он рисковал собой, чтобы спасти меня… – Но он все так же Драко Малфой! – Рон, Гарри нельзя так нервничать, и тебе лучше… – сказала она, но ее никто не услышал. Я знал, что она права. Я уже чувствовал головокружение, но я был настолько зол, что не мог контролировать себя. – В чем проблема, Рон?! – с вызовом спросил я, не обращая внимания на то, что светильники в комнате начали дрожать, – Почему ты так сильно его ненавидишь? – Потому что он Малфой, и он сделал все, чтобы превратить нашу жизнь в Хогвартсе в ад! – воскликнул он, – Он был нашим врагом, и ты ненавидел его так же как я! Но ты, похоже, изменил свое мнение о нем, Гарри? Почему это? Может потому что ты теперь его маленькая сучка?! – РОН! – воскликнула Гермиона, закрывая рот обоими руками от того, что только что сказал рыжий. Мои глаза расширились и я, не раздумывая вытащил свою палочку и нацелил ее на грудь Рона. – Как ты смеешь говорить обо мне такое? – почти взвизгнул я от ярости. Два ближайших светильника взорвались. Рон, казалось, понял, что зашел слишком далеко, но я был так зол, что мне было все равно, – Ты ненавидишь его только потому, что он Малфой, да Рон? – спросил я тихо и он сделал несколько шагов назад. Гермиона смотрела на нас, не зная, что делать, – Или вся эта ненависть просто ревность, потому что ты хотел бы быть на его месте?! Бросив ему в лицо эти слова, я понял, насколько все изменилось. Мои друзья смотрели на меня по-другому. У них есть на то причины, я понимаю. Я жду ребенка от того, кого они считают своим врагом, но в глубине души я надеялся на их понимание и поддержку. Теперь же я полностью одинок. Все еще направляя палочку на Рона, который стоял молча и смотрел на меня выпученными глазами, я почувствовал, что мой гнев начал проходить. Я опустил палочку и … разревелся. О, Мерлин, я уже устал плакать, но это выше моих сил. Палочка выскользнула из моих рук. Я сел на диван, пряча лицо в ладонях. Я знаю, что реву я из-за гормонов, но от этого не легче. Почему мои друзья не могут понять меня?! Я знал… Я всегда знал, что так и будет. Теперь, кроме беременности, мне еще нужно мириться с присутствием человека, который назвал меня сучкой. Я продолжал безостановочно рыдать. Рон, кажется, был в шоке от моих слов, а Гермиона была в ярости из-за слов рыжего. Девушка подошла ко мне и села рядом, поглаживая мои волосы, а сама тем временем сверкала глазами на Рона. Он как будто очнулся и, опустив голову, вышел из комнаты. Я сидел так несколько минут, чувствуя головокружение и тошноту и все еще рыдая. Гермиона молча сидела рядом и гладила меня по волосам. Я чувствовал, что слова, которые я сказал Рону, задели не только его, но и ее. Только слепой не увидит тех чувств, что Гермиона испытывает к Рону. Так же плохо я себя чувствовал, когда он из-за зелья вертелся вокруг меня. Я знаю, что это задевало Гермиону. «Гарри?» Я резко выпрямился, напугав тем самым Гермиону. – Гарри, что?... – спросила она, нахмурив лоб. – Драко? «Я тут слышал обрывок вашего разговора» – сказал он. Я почувствовал, как в жилах стынет кровь. Интересно, он слышал, что Гермиона говорила о ребенке? – И кто после этого сует нос в чужие дела? – заметил я, начиная нервничать. Черт, ну почему он подслушивал? «Извини, но я не мог не услышать. Я попытался уснуть, но ты начал кричать и я решил подслушать». – Хм… И как много ты услышал? «В принципе, все» – сказал он, – Мне жаль на счет реакции рыжего. Он идиот. Именно поэтому я не хотел, чтобы ты кому-то рассказывал. Я знал, что реакция будет именно такой. Твои друзья не примут меня». – Почему? Гермиона внимательно следила за нашим разговором. «Я понятия не имею. Я всегда был с ними милым! – произнес он с поддельным негодованием. Я закатил глаза, – «Но, однако, я не понял некоторые вещи из вашего бурного разговора». – Что именно? – спросил я, уже догадываясь, о чем пойдет речь. «Когда ты рассказал про наши отношения рыжему, ты сказал, что я второй отец твоего ребенка?» – спросил он. Я прикрыл глаза и почувствовал, что мое сердце сбилось с ритма, – «И почему Грейнджер сказала, чтобы ты не волновался, потому что это вредно для ребенка?» Я выдохнул. Я мог бы рассказать ему сейчас, но что-то подсказывает мне, что будет лучше рассказать все лично. Я очень боюсь его реакции. Только подумаю об этом, как тут же воображение подкидывает мне картинки, как Драко кричит, что я во всем виноват, что я испортил ему жизнь, что он бросает меня или даже сдает Волдеморту. Страх тяжелым камнем оседает в желудке. Я откашлялся, прочищая горло, прежде чем начал говорить. – Э-это просто образно говоря. «Что-то как-то странно. Ты мог сказать, что я твой друг, любовник или бойфренд, но отец твоего ребенка? Это просто прекрасно!» Я опустил голову, чувствуя себя немного не в своей тарелке. Но что я ожидал, в конце концов?! Он нашел это прекрасным, когда я до сих пор думаю, что это странно? Или он настолько умен, что понял, что я беременный и он действительно отец моего ребенка? Хотя какой человек в здравом уме подумал бы так? – Да, ты прав, это как-то странно, – заметил я. «Поттер, почему я чувствую, что ты от меня что-то скрываешь?» – Я-я ничего не скрываю! – произнес я быстро. Гермиона скептически посмотрела на меня. Я закатил глаза, – Ну ладно, есть кое-что, что тебе нужно узнать, я хочу рассказать лично. «Хорошо, я не буду настаивать» – сказа он, вздыхая, – «Но надеюсь скоро узнать, потому что мне очень любопытно». – Гарри, думаю, тебе лучше пойти отдохнуть. Сегодня был тяжелый день, – устало сказала Гермиона. – Э, да, ты права, – согласился я. «Я тоже постараюсь поспать» – проговорил Драко, – «Крики, по крайней мере, прекратились. И еще кое-что. Предупреди Уизли, что если он тебя еще раз обидит, то когда мы встретимся, я ударю его так же как я ударил того пухлого маггла». Я рассмеялся, вспомнив, как Драко ударил Дадли. – Рон не будет меня обижать. Он мой лучший друг и он должен понять, что… «… что ты любишь меня» – закончил он. – Да… Я люблю… – остановился я, вспомнив, что Гермиона все еще стояла рядом. Я покраснел и взглянул на подругу. Вдруг в комнате Драко стало шумно. Я закрыл глаза из любопытства и увидел, что в комнату вошла его мать, заметно нервничая. «Драко… Он хочет видеть тебя прямо сейчас» – произнесла она. Ее голос дрожал и был уставшим, что дало мне понять, насколько это все для нее волнительно, – «Я сказала ему, что ты уже лег, но…» «Что он хочет от меня сейчас? – спросил Драко со смесью гнева и страха, – «Он уже пытал меня сегодня». «Я-я не знаю, сын. Но лучше повиноваться ему». Драко вздохнул. Я почувствовал, что мои глаза снова наполняются слезами. Волдеморт будет мучить его снова?! «Хорошо, мама. Передай ему, что я уже иду…» Нарцисса кивнула и вышла из комнаты. Я открыл глаза. – Драко… чего он хочет? – быстро спросил я, – Если он будет и дальше пытать тебя, таким образом, то ты не выдержишь! «Я сильнее, чем ты думаешь, Поттер. Я не собираюсь так легко умирать, не волнуйся». – Проклятие Круциатус не может убить, но оно сводит с ума. Так случилось с родителями Невилла, когда их пытала Беллатрикс! «Все будет хорошо, ладно? Не беспокойся. Ну… Я пойду. Я не знаю, что он будет со мной делать, но пожалуйста, Поттер, постарайся не слушать. Это для твоего же блага» – Я-я постараюсь… Драко, я… – я не мог сказать, что люблю, потому что не доверял своему голосу. Отчаяние снова захватило меня. «Я знаю» – ответил он, без сов понимая, что я хотел сказать, – «Я тоже. Спокойной ночи». Я посмотрел на Гермиону, и она поняла, что я очень взволнован. – Он снова будет мучить его? – спросила она и я кивнул. Шрам начало покалывать, – Гарри, ты любишь его, не так ли? Не было уже причин скрывать правду, потому что я уверен, что все очевидно. – Можешь сказать. Все хорошо, – подталкивала она. – Д-да, Миона. Я люблю его, – признался я, вздохнув, – Я не знаю когда и как это случилось, но после того что случилось в Запретном Лесу, я понял, что влюбился. Я никогда не думал, что смогу полюбить кого-то так сильно, тем более мужчину. Я раньше никогда такого не испытывал, – говорил я, чувствуя, что мой шрам просто горит огнем, но я постарался не обращать на это внимания, – Это так ново для меня и все мои чувства и эмоции в беспорядке. Я с трудом могу контролировать себя, когда он рядом… И как это ни странно, он тоже меня любит. Девушка улыбнулась, отвернувшись и вздохнула. – Знаешь, Гарри, это не удивительно, ведь ты был им полностью одержим еще в прошлом году, – сказала она. Я незаметно потер шрам, который жгло уже невыносимо, – Ты говорил, что ненавидишь его. Я знаю – так оно и было. Но в мире магглов часто говорят, что любовь и ненависть ходят рядом. И все те насмешки и стычки были не что иное, как чрезвычайно идиотские попытки привлечь внимание друг друга. – Может ты и права. Жаль, что я только теперь понял, что значит любить, – заметил я, пытаясь скрыть в голосе боль. – Извини, Гарри, но ты иногда такой тугодум, поэтому и не удивительно, что ты только сейчас понял… хм… Ты в порядке? – Да, все хорошо, – ответил я. Девушка, может и не поверила, но отвернулась и начала рыться в своей сумочке. Боль в шраме достигла апогея, и он горел, так же как и тогда в саду Норы. Словно издалека я услышал голос Гермионы: – Я не хочу оставаться в одиночестве. Мы можем достать спальные мешки, которые я прихватила с собой и расположиться здесь сегодня? – я согласно кивнул и глубоко вздохнул, – Хорошо, я пойду наверх, спрошу Рона… Гарри, ты точно уверен, что с тобой все в порядке? Я больше не мог терпеть боль. Мне нужно побыть одному. – Я в ванную, – пробормотал я и выбежал из комнаты. Когда я забежал в ванную, то запер дверь дрожащими руками. Потом я схватился за голову, пульсирующую болью, и свалился на пол. Затем я снова почувствовал гнев, который не принадлежал мне и увидел большой зал, в котором я узнал гостиную Малфой-мэнора. Она освещалась только огнем камина, перед которым лежал Пожиратель, крупный блондин, (я узнал в нем одного из тех, кто напал на нас в кафе сегодня) и, вопя, корчился от боли, а над ним стоял еще один Пожиратель, более мелки с виду, и направлял палочку. А я произнес голосом Волдеморта, холодным и жестким. – Говори, Роули, или мы сейчас закончим, и я позволю Нагине поужинать тобой? Лорд Волдеморт не уверен, что хочет тебя прощать… Ты для этого позвал меня, чтобы сказать, что Гарри Поттер сбежал? Драко, покажи Роули всю силу нашего неудовольствия… Сделай это или на своей шкуре ощутишь мой гнев! Кто-то просил полено в камин, и пламя вспыхнуло, и я ясно увидел лицо, бледное и испуганное, которое я так люблю… Я, словно вынырнул из воны, сделал глубокий вдох, сердце болезненно сжалось. Я еще несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул и открыл глаза. Я лежал на холодном темном мраморном полу, а мой нос находился в миллиметре от хвоста серебристой змеи, которых было в изобилии в ванной. Я сел. Красивое и застывшее маской лицо Драко, казалось, отпечаталось на моей сетчатке глаз. Я почувствовал тошноту, и с тяжелым сердцем я понял, что Волдеморт заставляет делать Драко, когда не пытает его. Меня испугал сильный стук в дверь, и я услышал голос Гермионы: – Гарри, тебе нужна твоя зубная щетка? Я принесла. – Нужна. Отлично. Спасибо, – говорил я, делая голос как можно более непринужденным. Я не мог спать, думая о Драко. А когда наступило утро, я пошел в комнату, которая когда-то принадлежала Сириусу. Я заперся в ней. Я хотел остаться один здесь, где никто не осуждал меня и не смотрел с обвинением, что я жду ребенка от Драко. Я лег на кровать и уставился на фотографию, которая была приклеена к стене, и с которой мой отец, Сириус и Люпин улыбались мне. Я старался не обращать внимания на присутствие Хвоста на фото. Интересно, что мой отец и Сириус подумали бы на счет моей беременности. Презирали бы они меня, что я беременный мужчина и влюблен в мужчину? Или, наоборот, поддержали бы меня, независимо от того кого я люблю? Были бы рады тому, что у меня будет ребенок? К сожалению, я никогда не узнаю, чтобы они подумали. Я хотел бы поговорить с кем-нибудь из них о тех чувствах, которые сильнее меня и о ребенке, который растет во мне. Я никогда не имел возможности поговорить со своим отцом, посоветоваться с ним, потому что я не знаю что делать. Надеюсь, Рон, все же поймет меня, потому что мне не нравиться ссориться с ним. Он мой лучший друг и я надеюсь, что однажды он поймет меня и останется со мной. Я чувствую, что впереди будет еще много проблем из-за беременности и поэтому мне нужна максимальная поддержка друзей. Недели тянулись медленно. Все эти дни я едва выходил из комнаты Сириуса. Я предпочитал проводить время в одиночестве вместо того, чтобы ощущать обвиняющие взгляды Рона. Гермиона была между нами. Каждый день она звала меня завтракать (обедать и ужинать) и только тогда я спускался вниз. И каждый раз она пыталась уговорить меня остаться с ними в гостиной и обсудить возможное местонахождение медальона – мы уже узнали, что Р.А.Б это - Регулус Арктурус Блек, брат Сириуса. И чтобы поговорить о других крестражах и почитать «Ежедневный пророк», который выкидывают другие волшебники и которые Рон находит у мусорных бачков, недалеко от Министерства Магии. В большинстве случаев, мне удавалось придумать причину не выходить из комнаты, но девушка всегда находила все новые и новые предлоги. Когда срок беременности подошел к двум месяцам, тошнота и головокружение усилились настолько, что были дни, когда я едва выходил из ванной. В такие моменты, я делал все возможное, чтобы не думать о Драко, чтобы он не беспокоился. Со временем я научился думать о нем только те моменты, когда было все хорошо и спокойно. В конце концов, кроме беременности есть много других вещей, о которых он не должен знать. О крестражах, например. Все эти недели Рон продолжал смотреть на меня обвиняющим взглядом, но Гермиона убедила меня выйти из комнаты и помочь им в поисках медальона в доме, потому что возможно Регулус спрятал его где-то здесь. Но мы ничего не нашли. Но тут у меня появилась идея, и я позвал Кикимера, моего домашнего эльфа, которого унаследовал от Сириуса. И тогда мы узнали кое-что. Мы узнали, что медальон украл Наземникус Флетчер. Я поручил Кикимеру найти медальон и принести его сюда. Больше недели ничего не было слышно от Кикимера. Я все дни проводил в комнате Сириуса в одиночестве, разговаривая только с Драко. За это время мы лучше узнали друг друга и открыли многое друг о друге. И каждый день я думал о том, чтобы рассказать о ребенке, но все казалось, что не время. Когда срок беременности был почти четыре месяца, тошнота почти прошла и начал чувствовать себя как-то по-другому. Особенно, когда мои штаны стали мне туго. И когда я посмотрел на себя в зеркало без рубашки, то увидел, что живот слегка округлился. Я положил руки на слегка округлившийся живот и погладил его. Я еще не знаю, что я должен чувствовать и как относиться к этим изменениям. Несколько дней назад Гермиона сказала, что беременные женщины слепо любят своих детей в течение всей беременности и они всегда в восторге оттого, что внутри них зародилась новая жизнь. Но почему-то, возможно потому что я мужчина, я не чувствую ничего подобного. Я просто ничего не чувствую. Если бы не невыносимая тошнота и теперь округлившийся живот, я бы сказал, что все это выдумка целителя. Гермиона позвала меня еще час назад, но я нашел очередной предлог не выходить из комнаты. И все бы нечего, если бы я не захотел есть. Это была ещё одна проблема беременности – мой аппетит резко вырос и я почти постоянно хотел есть. Голод часто сопровождался тошнотой. Я знал, что мне придется спуститься вниз, чтобы поесть, а спуститься вниз означало снова ловить на себе осуждающие взгляды Рона. – Гарри? – позвала Гермиона, – Тут пришел кое-кто. Спустись, он хочет поговорить с тобой. Я спустился и был очень удивлен, увидев улыбающегося Люпина, который стоял рядом с Гермионой. Я шагнул вперед и обнял его. – Черт возьми, Гарри, ты как-то изменился, – сказал он взволновано, – И немного поправился, как я вижу. Я заставил себя улыбнуться и надел зеленый свитер, который когда-то связала мне миссис Уизли. – Северус тут не появлялся? – спросил он. – Нет, – ответил я, – Что происходит? Все нормально? – Они следят, – подтвердил мои опасения Люпин, – Пара Пожирателей дежурят неподалеку, так что будьте осторожны… – Мы знаем. Мы аппарируем под мантией-невидимкой. – Мне пришлось аппарировать точно на верхнюю ступеньку перед дверью, чтобы убедиться, что меня не видели. Они не знают, что вы здесь, потому что , уверен, если бы знали, то их было бы здесь в разы больше. Они караулят во всех местах, где ты мог бы появиться. А теперь я хочу узнать, что произошло после того, как вы покинули Нору. Мы прошли на кухню, где Гермиона разожгла камин. Я тайком схватил яблоко и сел, начав его грызть, чтобы утолить голод. Мы рассказали Люпину обо всем, что делали после того как ушли со свадьбы, а он рассказал нам, что почти все гости успели скрыться после того, как Патронус Кингсли всех предупредил. Рассказал так же, что Пожиратели и люди из Министерства объединились. Теперь все и вся в руках Волдеморта. Он развернул газету и показал мне заголовок и мою фотографию на первой полосе. «РАЗЫСКИВАЕТСЯ! Для дачи показаний о смерти Дамблдора» гласил заголовок. После того как Люпин нам все рассказал, он спросил о миссии возложенной на нас Дамблдором, но мы не могли ему ничего рассказать, но несмотря на это он вызвался нас сопровождать. Я колебался. Это было заманчивое предложение, хотя я понятия не имел, смогу ли я сохранить тайны от Люпина. Не только о крестражах, но и о моей беременности, если он и правда соберется с нами. Я спросил про Тонкс и он, запинаясь, ответил, что она беременна. Эту новость Рон и Гермиона восприняли радостно, что заставило меня почувствовать себя немного обманутым, потому что моя беременность воспринималась как трагедия. Однако я забыл об этом, когда Люпин сказал, что оставит беременную жену в доме ее родителей, чтобы отправиться на поиски с нами. – Ты так просто отказываешься от беременной жены, чтобы пойти с нами? – спросил я немного возмущенно. Люпин резко встал: стул упал назад и он посмотрел на меня с такой свирепостью, что я впервые увидел тень волка на человеческом лице. – Ты не понимаешь, что я сделал с моей женой и еще не родившимся сыном? Я никогда не должен был жениться на Тонкс! Я превратил их в изгоев! – он отопнул упавший стул в сторону, – Вы видели меня только на встречах Ордена и под защитой Дамблдора в Хогвартсе! Вы не знаете, как большинство магов во всех странах смотрят на таких как я! Когда они узнают кто я, они перестают разговаривать со мной! Вы не понимаете, что я надел? Даже если ее семья была против нашего брака. Ведь какие родители согласятся видеть, как единственная дочь выходит замуж за оборотня? И сын…сын… Он казалось, не контролировал себя, и был в полном отчаянии. Гермиона предупреждающе посмотрела на меня и сделала шаг назад. – Такие как я не должны размножаться! Он будет такой же, как я, уверен. Как я смогу простить себя, если сознательно обрек своего ребенка на такую жизнь? И если каким-то чудом он будет не таким как я, то будет в тысячу раз лучше, если он будет расти без отца, чем с отцом, которого всегда будет стыдиться! – Ремус! – прошептала Гермиона в глазах которой стояли слезы, – Как ты можешь думать, что твой ребенок будет стыдиться тебя? – О, я не знаю Гермиона, – произнес я гневно, бросая огрызок в камин, – Мне было бы стыдно за него. Я не знаю, откуда взялось столько гнева, но я тоже встал на ноги. Выражение лица Люпина было такое, словно я ударил его. Но мне не было жаль. Он может остаться с Тонкс и быть рядом с ней во время беременности. Разве я мог хотя бы надеяться на то, что Драко будет рядом? У меня нет шансов, потому что это опасно и глупо было бы так рисковать! Это вызывало злость. – Если новая власть считает магглорожденнных преступниками, то, что они сделают с полукровным оборотнем, чей отец был членом Ордена? Мой отец умер, защищая меня и мою маму, и ты думаешь, он оставил бы своего ребенка и ввязался в сомнительную авантюру? – Да как… Как ты смеешь? – воскликнул Люпин, – Это не желание рисковать или получить славу… Как ты смеешь намекать… – Я думаю, что ты просто струсил, – нахально заявил я, – Желая занять место Сириуса… – Гарри, нет! – умоляла Гермиона. – Я никогда бы не поверил, – продолжил я, – Что человек, который научил меня бороться с дементорами… трус. Все произошло так быстро, что я едва успел среагировать. Люпин выхватил палочку и направил ее на меня, но прежде чем он успел произнести хоть слово, Гермиона воскликнула: – Protego! Девушка встала между мной и оборотнем, распахнув руки. – Люпин, я знаю, что Гарри тебя обидел, но он испытывает стресс и… болезнь! – произнесла подруга со слезами в голосе, – ОН просто злиться из-за Тонкс, потому что они находятся в одинаковых положениях… –Одинаковых положениях?! В какой такой ситуации оказался Гарри, которая похожа на положение Тонкс? – непонимающе сказал Люпин. Его палочка по-прежнему была направлена на меня. Я собирался сказать, что это не его дело, его тут встал Рон и сказал: – Он ждет ребенка. Вот почему так разозлился. Он хотел бы, что отец его ребенка был рядом с ним, но это невозможно. Все, что я мог увидеть, были расширившиеся глаза бывшего профессора Защиты от Темных Искусств, и как его палочка медленно опускалась, а потом я почувствовал сильное головокружение, сильнее, чем в прошлые разы, и упал в обморок. Открыв глаза, я увидел, что лежал на диване в гостиной. Рон и Гермиона подошли ко мне, когда увидели, что я очнулся. – Гарри… Слава Мерлину! Как ты себя чувствуешь? – спросил Рон, чем несказанно меня удивил. – Я… – я собирался сказать, что все в порядке, когда услышал урчание в животе, – Я голоден. Рон сел рядом со мной, глядя с облегчением. – Я пойду, поищу что-нибудь съестное для тебя, – сказала Гермиона и вышла из комнаты, оставляя меня наедине с Роном. Я сидел и смотрел на свои руки, ожидая, пока он заговорит. – Кикимер приволок сюда Наземникуса, пока ты был без сознания, – сказал Рон, – Мы выяснили, где медальон. – Отлично. И где? – Он у Амбридж, – сказал он. Мои глаза распахнулись от удивления, – Да, дружище, похоже, нам предстоит потрудиться, чтобы достать медальон. Но не волнуйся, Гермиона уже, кажется, что-то придумала. – Хм… А где Люпин? – спросил я, уже раскаиваясь за то как с ним разговаривал. – Побыл здесь немного. После того как ты вырубился, он потребовал от нас объяснений и теперь он знает все о твоей беременности, и когда я говорю все, то имею в виду… и то, кто является отцом твоего ребенка. Он оставил немного шоколада для тебя, после того как сотворил заклинание, проверяя все ли с тобой в порядке. Странно, что он всегда носит с собой шоколад, правда? – сказал Рон и смущенно опустил голову, – Гарри, я хотел… извиниться за…кхм, то, что оскорбил тебя и за то, что сказал, что про ребенка. Честно говоря, я хотел извиниться раньше, но я был очень зол, и не нужно было время, чтобы переварить информацию. – Все нормально, Рон. Это в прошлом, – произнес я радостно оттого, что помирился с ним. – Вот и хорошо! Я много думал и понял, что это не твоя вина, а Малфоя, – моя улыбка сникла с той же скоростью, что и появилась, – Он просто воспользовался тобой! Но пусть подождет, когда мы встретимся. Он ответил за то, что воспользовался моим другом! О Мерлин, как он может быть настолько тупым? После того как Гермиона назвала меня, тугодумом, то тот в кого она влюблена еще хуже. – Рон, есть кое-что, что ты должен понять… – начал я. –Не нужно объяснять, Гарри. Я знаю, что ты был под эффектом зелья, когда спал с ним. Я понимаю. Именно в это момент я полностью понял одну поговорку «Хуже слепого тот, кто не хочет видеть». Я уже готов был послать Рона куда подальше и сказать какой он идиот, но тут в комнату вошла Гермиона с моим супом и я совершенно забыл про свое раздражение. Я стал быстро есть, не обращая внимания на то, что обжигаю язык. Гермиона села напротив меня в кресло и серьезно посмотрела. – Гарри, хватит! – вдруг воскликнула она. – Но я только начал есть… – жалобно произнес я. – Я не об этом сейчас. Я говорю, что хватит упрямиться. Вам нужно с Малфоем встретиться немедленно! Я подавился супом. – Прямо сейчас?! Почему? – Потому что ребенок высасывает твою магию в очень больших количествах! И у нас нет зелья, чтобы восстановить ее, а это означает, что если так и будет продолжаться еще пару месяцев, то ты можешь умереть! – Что?! – воскликнул я. – Люпин сотворил заклинание, чтобы убедиться, что ты в порядке и сказал, что магия уже вдвое уменьшилась с тех пор, как ты был в обмороке в Норе, – сказала девушка, – Гарри, пришло время признаться. Это и его ребенок тоже! Я вздохнул побеждено. Я знаю, что она права. Пришло время проявить Гриффиндорскую смелость и быть храбрым несмотря на тот страх, что я чувствую. Я закрыл глаза, думая о Драко. Я увидел, что он был в своей комнате. – Позови его Гарри. Нам нужно выбрать место, – попросила Гермиона. – Драко? – позвал я, не обращая внимания на фырканье Рона. «Да?» – Помнишь тот… секрет, о котором я хотел рассказать тебе лично? «Да. И честно говоря, я умираю от любопытства. Когда ты хочешь рассказать мне? – Мы можем встретиться… сейчас? – спросил я, запинаясь. «Сейчас? Но где? Сегодня уже поздно, может лучше завтра?» – Гермиона, он спросил, можем ли мы встретиться завтра? Сегодня время уже позднее. Да и места нет. Девушка подумала несколько секунд, прежде чем ответить. – Мы можем встретиться в старой квартире моих родителей, – сказала она, наконец, – Я жила там до семи лет. Это идеальное место! Его не знаю ни Пожиратели, ни магглы. Спроси, устроит ли его это, Гарри? «Скажи ей, что все нормально. Пусть даст точный адрес». Мы еще немного поговорили с Драко, обсуждая нашу предстоящую встречу. Я едва смог уснуть, чувствуя бабочек в животе от предвкушения встречи с Драко через несколько часов. Когда мы проснулись, мы собрали вещи и аппарировали под мантией-невидимкой на оживленную улицу. Мы следовали за Гермионой вошли в небольшое здание под номером 21. Консьерж здания предупредил, что перед нами зашел один парень, ожидая нас уже на месте, что означало, что Драко уже пришел. Нам пришлось пройти несколько лестничных пролетов, потому что лифт был сломан. Когда мы подошли к квартире под номером 418, Гермиона позвонила в дверь, потому что ключ забрал тот парень. Рон, казалось, чем-то крайне раздражен. – Гарри, я хочу предупредить… Я простил предательство, но я не хочу, чтобы он прикасался к тебе, – вдруг произнес Рон. – Рон, Гарри любит Малфоя, – сказала Гермиона и позвонила в дверь еще раз, а я снова покраснел. Рон стоял то же красный как помидор. – Успокойся, Рон! – попросил я тихо, – Драко же не откроет дверь и не наброситься на меня. Дверь внезапно открылась. Я мог только мельком увидеть светлые волосы Драко, прежде чем он меня схватил и сжал в объятиях.