Учитель

Фай собирался лечь пораньше. Не потому, что на утро его ждали важные дела или встречи, а просто потому, что не хотел сидеть в темной пустой квартире. Не хотел думать, гадать, представлять. Проще же уснуть, чтобы проснуться уже в счастливом завтра. Завтра обязательно будет лучше. Залпом допив остатки вина в бокале, он хмуро взглянул на окно. С улиц доносился привычный шум вечернего города, чуть более громкий, чем обычно, торжественный и радостный. Сотни учеников старшей школы стали сегодня еще немножечко взрослей. И они праздновали этот день, желая оставить о нем только лучшие воспоминания. На долгую память. Фай отставил бокал на журнальный столик и торопливо поднялся с дивана. Вспоминать, что среди этих сотен есть один-единственный, про кого он больше всего не хочет думать сейчас, не хотелось. Он попрощался с ним: услышал свое «прощайте, сенсей» и улыбнулся в ответ. Школьник и ученик. Фай изначально знал, что их связь не продлится долго, что, окончив школу, Курогане пойдет по жизни дальше. И забудет свое, может и не детское, но все равно глупое увлечение. Да, именно. А Фай в свою очередь забудет свое. А сейчас он просто ляжет спать. От резкого стука в дверь сердце болезненно сжалось. Это не мог быть Курогане, кто угодно, но только не он, да только понимание этого факта все равно не помогало унять нервную дрожь в руках. Замок поддался только с третьей попытки. А дальше его буквально снесли с ног, вжали в стену и не дали произнести ни звука, заткнув рот поцелуем. Тот, кого здесь не должно было быть, жадно оглаживал плечи и грудь Фая и шумно дышал через нос, словно бежал долгое время, а потом, так и не успев восстановить дыхание, сразу же полез целоваться. Оторваться от чужих губ он явно не догадывался. - Куро… С-стой же! – кое-как изловчившись, Фай все-таки умудрился, уперев руки в плечи парня, отодвинуть его на более или менее безопасное для себя расстояние. – Ты! Ты чего здесь делаешь? И вообще! - Как что? – натурально удивился Курогане, отступив еще на пару шагов, и неуверенно взъерошил волосы на затылке. – Я так давно ждал этого дня, а ты теперь спрашиваешь, что я здесь делаю? Еще скажи, что не ждал меня. Последнее предложение вышло каким-то обиженно-приглушенным, особенно если прибавить к этому хмуро сдвинутые брови и отведенный в боковую стену взгляд. Фай едва со смеху не прыснул от подобного зрелища, но повисший в воздухе вопрос быстро привел его в чувство. - Ладно, пойдем. Я поставлю чайник, а ты расскажешь, почему бросил класс и не пошел отмечать собственный же выпускной. - А чего рассказывать? Все поперлись в караоке, а я что, караоке не видел? В общем, распили с пацанами по бутылочке пива… Не смотри на меня так, мне восемнадцать лет все-таки, а сегодня я закончил старшую школу. Имею право, короче. Так вот, распили, и эти придурки принялись горланить сладенькие песенки, чуть носы друг другу не переломав в битве за микрофон. Потом, правда, его все равно отняли наши девчонки. Они-то хоть пели получше. - Понимаю, - улыбнулся Фай, ярко представив только что описанную картину. - А потом я свалил, - неожиданно закончил историю Курогане. – Я и так весь вечер думал только о том, как бы к тебе побыстрее смыться. Но и с друзьями отметить хотелось. В итоге я убил сразу двух зайцев! Фай вздохнул и открыл дверцу шкафа, заглянув внутрь в поисках чая. Тот обнаружился не сразу, хотя вроде бы совсем недавно полок не хватало под всевозможные пакетики и коробочки. Мысленно приказав себе пополнить запасы в следующий поход по магазинам, Фай потянулся к заварочному чайнику. Пальцы больше не дрожали. Привычным жестом насыпав необходимое количество чая, Фай залил все это дело кипятком и отставил подальше к стене. Теперь пусть заваривается минут пять. - О чем опять задумался? – Курогане барабанил пальцами по столу и сверлил Фая пристальным взглядом. - О тебе. О нас. Фай достал две полупрозрачных чашки и поставил на стол. Больше занять руки было нечем, пришлось сесть на стул и посмотреть, наконец, в темно-красные, словно спелая черешня, глаза напротив. Те ждали объяснений, желательно вразумительных. А их Фай навряд ли мог дать. Точнее сам-то он все понимал, да только объясни что-нибудь этому упрямому и прямолинейному мальчугану, которому и море по колено, и горы по плечо. - Что? Бросить меня вздумал? – Курогане прищурился и подался вперед, оперевшись о сложенные на столе руки. - Слушай, - Фай поморщился, поведя плечом, разминая затекшие мышцы. – Ты действительно уверен, что это то, что тебе нужно? - Что именно? - Я. Фай вздохнул. Восемнадцать ему или не восемнадцать, но Курогане еще просто мальчишка, который ни жизни не видел, ни понятия не имеет, что делать с ней в будущем. Сейчас он, может быть, и уверен в своем выборе, а через месяц поймет, насколько был не прав. Вот пойдет в университет, встретит там красивую девушку, влюбится. А потом будет чувствовать вину перед любовником. Или, что еще хуже, станет ломать себя и свои чувства в попытке сохранить прежние отношения. Фай не хотел этого. Проще остановить все сейчас, пока не произошло то, о чем они оба пожалеют впоследствии. - Ты молод, у тебя вся жизнь впереди, - продолжил он, воспользовавшись напряженным молчанием собеседника. Вспомнив про чай, он поспешно поднялся из-за стола. – А я? Про то, что я парень, ты и так прекрасно знаешь, но это еще ладно – нетрадиционной ориентацией нынче мало кого удивишь. Но ты еще вспомни, сколько мне лет. Помнишь? Тридцать. У нас с тобой двенадцать лет разницы, понимаешь хоть, что это значит? - Ничего не значит, - упрямо отчеканил Курогане, ни капли не изменившись в лице. – Мне все равно, сколько тебе лет. И мы это уже обсуждали, и не раз – зачем снова повторять одно и то же? - Ты молод, - сухо отозвался Фай и со стуком опустил чайник на стол. – И глуп. Я думал, что твоя юношеская влюбленность пройдет еще до окончания школы, но все оказалось намного хуже. Ты даже не представляешь, что собираешься сделать со своей жизнью. - А что я собираюсь сделать? – ехидно поинтересовался Курогане. – Мое желание быть с тобой не блажь и не глупость. Считаешь, я не думал обо всей этой ситуации? Похоже это ты здесь глуп, несмотря на свой «преклонный» возраст. - Курогане! - Что? Просто скажи, что развлекался со мной все это время, что не испытывал ко мне никаких чувств, что использовал меня. И я уйду. Только скажи мне это, глядя прямо в глаза, а то я тебя знаю: соврешь во благо человечества, а потом будешь страдать, закрывшись в своем уютном одиноком мирке. Фай раскрыл рот, чтобы озвучить то, что от него только что попросили, и тут же едва не поперхнулся, наткнувшись на обжигающий взгляд. Он и не заметил, когда Курогане покинул свое место, а теперь тот стоял всего в полуметре от него самого. - Ну же, говори. - Я… - Фай сглотнул, завороженный этими бунтарскими глазами, которые словно бы насквозь его видели, знали все его сокровенные мысли и совершенно точно не собирались никого отпускать. – Не могу. - Вот и я не могу. Курогане мягко подтолкнул Фая назад, заставив упереться спиной в тумбочку, и поцеловал. Фаю пришлось задрать голову для удобства, а потом и вовсе откинуться локтями на столешницу, позволив почти лечь на себя. Он, как и всегда происходило в такие моменты, почти перестал думать о привычно терзавших его вещах, наполнив голову всякой ерундой взамен. Например тем, что целуется Курогане потрясающе, и непонятно, когда только успел научиться, ведь сам Фай, похоже, даже в свои тридцать не мог похвастаться тем же. А еще ему подумалось, что Курогане уже выше его сантиметров на пять или даже десять, но что-то подсказывало, что он еще не скоро достигнет своего предела. И это тоже нравилось Фаю не меньше его умения целоваться. - Ммм… Почувствовав чужую ладонь за поясом легких домашних брюк, Фай, естественно, возмутился и попытался взбрыкнуть. Да не вышло – Курогане только сильнее прижал его к тумбочке, забираясь рукой теперь и за резинку трусов. От прикосновения горячих пальцев у Фая буквально перехватило дыхание, и он глухо застонал в губы любовника, прогнувшись в спине и тем самым еще больше подставившись. - Стой, - кое-как справившись с нахлынувшими эмоциями, он все-таки заставил Курогане отстраниться от себя. - Ты обещал. – Шумно выдохнув, Курогане потянулся губами к его шее, легко покусывая кожу. – Говорил, что связь учителя и ученика – табу. И я между прочим жил без секса все это время. Но я больше не твой ученик и требую компенсацию за ожидание. Давай, Фай… Последняя фраза прозвучала скорее жалобно, чем требовательно. И Фай больше не смог думать ни о чем другом. Ведь он тоже желал этого, желал так, как ни с кем раньше. И только чудо позволило ему продержаться все эти месяцы и не завалить мальчишку во время какого-нибудь особо страстного поцелуя. Курогане больше не его ученик. - Хорошо. Фай попытался протиснуться мимо Курогане, чтобы утащить его за собой в спальню, но ему не дали сделать даже этого. Просто сгребли в охапку, радостно и крепко сжали, едва не переломав все кости, и подхватили на руки, словно пушинку какую-то. «Любовь окрыляет», - едва не хихикнул Фай, приземлившись на кровать. И протянул ладони к нерешительно замершему Курогане. Секундное замешательство как ветром сдуло с лица парня. Ухмыльнувшись во весь рот, он забрался туда же, на ходу стянув футболку через голову, не глядя отбросив ее на пол, и навис над свободно раскинувшимся на простынях Фаем. - Ты хоть знаешь, что делать? Фай обнял Курогане за плечи, чувствуя, что уже начинает уплывать от обжигающего прикосновения его губ к своей коже. Грудь, шея, соски – Курогане не мелочился. Пусть ему и раньше доводилось ласкать это тело, право зайти до конца он получил впервые. И явно собирался взять от этого по максимуму. - Ну, я читал в интернете про то, как это происходит у мужчин. - Прелестно, - хохотнул Фай, представив, чего мог начитаться бедный мальчик на просторах всемирной паутины. – Кажется, мне все-таки придется еще немного побыть твоим учителем. Учителем, связь которого с собственным учеником уже никем не будет осуждена.