Все волны улеглись, умолкли всплески*
Плетусь по очищенным дорожкам, ведущим к недействующему по сезону фонтану, шаркая подошвой по брусчатке. А изнутри желание исчезнуть и раствориться грызет своими маленькими остренькими зубками, словно жаждущий свободы хомяк. Видимо, мне ничто не поможет успокоиться, даже сомнительно свежий столичный воздух. От безвыходности своего положения сажусь на лавку, плотнее укутываясь в зимнее пальто. А на город уже надвигаются сумерки, делая этот день и без того мрачным.И спрятался пейзаж за занавески
Ветер гоняет по улицам мелкие снежинки, а грузное небо давит на крыши людских муравейников, пытаясь проломить эту ошибку человеческой деятельности. Дети проносятся, смеясь с глупых шуток и улыбаясь искренне в кругу друзей, старички мирно прихрамывают парами, а молодые мамы гуляют со своими новорожденными детьми. В такой обстановке меня захватывает ощущение одиночества. И на лице от мысли, что я сам это выбрал, проступает грустная улыбка.И вздрогнул телефон от смс-ки.
Привычная вибрация отдается в кармане, и я сдаюсь, вытаскивая гаджет из его временного убежища. Судорожно вздыхаю, открывая непрочитанные сообщения. 14:43 «Серёж, вернись, пожалуйста, или на звонок хотя бы ответь.» ВУ 14:45 «Мы перестали спорить. Возвращайся.» ВУ 14:47 «Прости нас. Мы все просим прощение. Приходи. Мы тебя ждём.» ВУ 14:50 «Серёжа, вернись к нам. Очень просим и извиняемся за ругань. Ваня уже с ума сходит. Где ты? Он может прийти.» ГМ 14:51 «Это из-за меня? Я что-то не так сделал? Серёж, возьми трубку! Мне надо знать, куда ты ушёл.» ВУ 14:56 «Светлаков!!! На звонок ответь! Ваня за тобой отправился, хотя и не знает, куда тебя могло унести!» СЦ 14:57 «Где ты? Куда ты пошёл?» ВУ 14:58 «Серёж, ответь, пожалуйста.» ВУ 15:00 «Прости меня… Скажи, где ты. Я не знаю, где тебя искать…» ВУ 15:03 «Светлаков, мы понимаем, что у тебя нервный срыв, но не доводи до такого же состояния Ваню. Его тебе совсем не жаль?» ГМ 15:06 «Серёж, прости. Мы вели себя как придурки. Я вёл себя как придурок. Я идиот, Серёж. Прости меня, пожалуйста.» ВУВ сообщении твоём всего два слова, Всего два слова я читаю снова, Два слова, от которых я теряю голову.
15:47 «Приедешь домой?» ВУ Слова. Такие тёплые слова. Что сердце щемит в груди и глаза щиплет от слёз. Ваня. Он не виноват. Я знал, что он всё опять на себя возьмёт, поэтому не мог читать эти сообщения. Не мог. Ох, Ваня, знал бы ты, что заставляешь меня в парке на лавочке всхлипывать от своих сообщений, знал бы ты, какую нежность я к тебе испытываю. Если бы ты только знал, как непоправимо сильно ты засел в моём сердце… Смаргиваю непрошеные слёзы и трясущимися руками пишу короткий ответ. 15:50 «Да.» СС Я сижу ещё несколько секунд, обдумывая свои ощущения, и понимаю, что мне стало легче, будто все эти давившие на меня эмоции стали настолько незначительны, что не приносят никакого дискомфорта. Вместо них меня словно канатом обвили и тянут в сторону нашей квартиры. Я вскакиваю с лавки, и ноги сами несут меня к дороге. Снег крупными хлопьями стал опускаться на тротуар, и я почувствовал, что теперь всё правильно. Сердце в груди трепетало от щемящей нежности. Хотелось побыстрее оказаться дома, с Ваней. Вдали от проблем. И каждая уходящая секунда казалась мне потерянной безвозвратно и навсегда. По пути к дороге пальцы быстро заказывали по телефону такси, и, выходя из парка, я уже видел машину, что ожидала моего прибытия. Дорога казалась мне длинной. Взгляд всё перемещался с последней ваниной смс-ки на вид за окном. И когда я заметил уже родной мне дом, всё моё существо рвалось вон из машины. Хотелось выпрыгнуть на ходу и бежать, бежать скорее в наше уютное гнёздышко. В подъезде я всё не мог дождаться лифта и нервно кусал губы, задумчиво барабаня пальцами по облезшей штукатурке. Каждый пройденный поднимающим меня устройством этаж казался мучительным испытанием, а дверь в нашу квартиру — желанным призом, открывая которую, руки предательски тряслись. Но за порогом было темно и тихо, что за секунду весь путь до дома показался напрасным и ненужным приключением. Мои руки неверяще включили свет. В квартире я не слышал ни малейшего шороха. Может, он ещё не пришёл? — Может. Но придёт ли он вообще? — Придёт, ибо зачем тогда спрашивать. Просто так? — Вряд ли. Но почему его ещё нет? — Я не знаю. Тяжесть оседает на плечах и заставляет куклой свалиться на банкетку. Локти ложатся на колени, а лоб точно приземляется в ладони. Что же со мной происходит в последнее время? Почему я так расстроен, и почему сегодня был так раздражён, что сбежал? Я не знаю. Не знаю. Не знаю. За своим оглушительным монологом я даже не услышал, как открылась тихо кухонная дверь и как мягко ступали по полу чужие ноги, и потому вздрогнул от неожиданного скрипа половицы рядом. Он стоял передо мной. Смотрел на меня точно таким же неверящим взглядом, каким я смотрел на него. В ушах набатом стучала кровь, глаза боялись сомкнуться и на секунду, чтобы не упустить его, не проморгать. И я просто не знал, что сказать. — Я… Не слышал, как ты пришёл, — почти прошептал он. Мой мозг ещё секунду пытался уловить смысл сказанного им, пока мы не рванулись друг к другу как магниты с разными полюсами. Его губы были мягкими и тёплыми, и я вдруг осознал, что совершенно точно замёрз. Он словно понял это и обхватил меня своими большими ручищами, с любовью вжимая в свою домашнюю кофту. В тот момент я чуть не заплакал от счастья. _______________________________ — Я мёду купил, чтобы нервы наши подлатать, — говорил он, пододвигая ко мне баночки с липовым и гречишным мёдом. Я расслабленно сидел на кухонном диванчике, откинув голову на спинку, и осторожно следил из-под ресниц за тем, как Ургант делает нам чай. Декабрь изматывает своим объёмом работы, но из-за таких вечеров с Ваней я готов любить этот месяц. Когда кружки заполняются до краёв горячей жидкостью, а по кухне разносится приятный травяной и цветочный запах чая, Иван медленно занимает своё место рядом со мной на диване. Его близость мне неимоверно приятна, и я утыкаюсь лбом в его широкое плечо, вдыхая приятный запах дома и уюта. В этом мире только он так пахнет. Уйдя из этой квартиры, он сделает её для меня пустой и некомфортной. Лишь он мой дом. Единственный и настоящий. И этого не изменить. Он нежно прижимает меня к себе, и я тону в безграничной теплоте. Пить с ним в молчании чай, смотря за окно, под еле различимое жужжание лампы, всё еще находясь в его объятиях, удивительно прекрасно. Иногда мы синхронно поворачиваемся друг к другу, и он улыбается мне самой искренней и тёплой улыбкой, от которой мир становится чуть лучше. Но, кажется, в его глазах отражается маленькая толика беспокойства, что меня определённо пугает. А он видит это. Видит и спрашивает: — Серёж… Почему ты сегодня ушёл? Этот вопрос ставит меня в тупик: я не знаю, что ответить, — и я молчу. — Я впервые увидел тебя таким… Ты раньше не уходил так. Бывало, что выбегал, хлопнув дверью, но потом ты всегда возвращался. А… сегодня… я ждал, что ты вернёшься. Но ты не приходил, — его голос дрогнул, и он уткнулся носом мне в макушку, а затем прошептал, — ты меня так испугал. Я не знал, где тебя искать. И я пришёл в наш дом. Я чувствовал, как моё сердце стало тяжелее стучать, будто вот-вот остановится. Мне было так стыдно, так неприятно, что я его выбил из колеи. И в то же время я боялся, боялся, что могу потерять его. А он лишь сильнее прижимал меня к себе и шумно втягивал носом воздух. — Ты мой дом. — Тихо проговорили мои губы, и он развернул меня к себе, чтобы посмотреть своим вопрошающим взглядом, заглядывая мне в глаза. — Я устал, Вань. Столько всего обычно накапливается под конец года. И это ещё успеть до января всё решить и со всем рассчитаться. А я не могу как ты до посинения вкалывать… И эта ругань так выбесила сегодня. Хотелось просто исчезнуть… Только вот твоё сообщение последнее словно сил мне прибавило. Я, как прочитал, сразу сюда отправился. А когда пришёл, подумал, что квартира пустая… Знаешь, я так нёсся в это место, что по приходу просто испугался своего разочарования. Я думал, что хотел домой, значит хотел быть тут. А вышло всё так, что я хотел быть с тобой… Дом — это не какое-то место. Мой дом — это ты. Я закончил свой продолжительный монолог, а он не сводил с меня глаз и, казалось, будто не дышал. — Серёж, — вдруг прошептал он, — ты невероятен, — и притянул меня к себе, припадая к моим губам. И все проблемы разом отступили на второй план, словно их и не было никогда.