В детстве Джон почти совсем не верил в соулмейтов. Отец, конечно, рассказывал ему десятки историй, но все они были похожи скорее на зачаровывающие сказки, чем на нечто банальное и привычное. «Странно, что ты сравниваешь это с чем-то вроде приёма пищи», — помнится, недоумевала Роуз, — «соулмейты — сложная связь, скорее психологическая, нежели физическая, подходящая под понятие „магия“ гораздо больше, нежели под „физиологию“», — повторяла она раз за разом, пока мозги не начинали кипеть. И неясно, откуда у девушки было столько времени на попытки вбить в головы менее одарённых друзей хоть что-то.
С другой стороны, Роуз легко было говорить. Она и Канайя связались по интернету, когда вторая обнаружила на запястьях черновые варианты уже знакомой статьи о «Sburb» — запутанной компьютерной игре, сделанной за пару месяцев и выпущенной ради наживы «на тринадцатилетних дебилах, вроде Эгдерпа», как сказал однажды Дейв. С тех пор девушки почти не расставались, но, надо признать, хуже от этого никому не стало. Только вера Джона медленно, но верно, крепла за каждым взглядом на счастливых подруг, превращаясь в заинтересованность, а затем и навязчивое желание узнать что-то о своем истинном.
Его соулмейт впервые дал о себе знать лет десять-двенадцать назад, и с тех пор запястья Джона то и дело были исписаны элементами школьной программы или забиты бессмысленными рисунками. Так стало понятно, что некто примерно того же возраста, что и он, а ещё так же говорит на английском.
Бесконечные записи с уроков лишь изредка сменялись заметками, которые неизвестный оставлял себе. То были названия песен, неизвестные Джону имена, время и всё-всё-всё, что нормальные люди стараются не забыть. В тринадцать лет запястья Эгберта были полностью покрыты рисунками девочки в странных, иногда раскрашенных красным очках. «Влюбился», — вздыхал юноша, почти уверенный, что его соулмейт — парень. И смириться с врожденной гомосексуальностью оказалось проще, чем признать это при Роуз и Джейд. Желание написать всё, что Джон думал об этом, было велико, но он сдерживался, как мог. Спустя полгода все руки от кончиков пальцев до локтей были исчирканы так, словно некто целыми днями зачёркивал всё написанное им же. И радость, которую испытывал Джон, когда после изображения незнакомой девочки появилась длинная цепочка слов «ИДИ НАХУЙ», могла показаться немного оскорбительной. А за счастье от того, что рисунок, еще не успевший исчезнуть, яростно зачеркнули, стало искренне стыдно.
В первый раз Джон решил связаться с соулмейтом накануне чертовски важного теста по алгебре. Роуз и Джейд утверждали, что готовились, а Дейв отказывался помогать со шпаргалками, поэтому нелепый план «попроси помощи у соулмейта» был единственной надеждой.
«привет, чувак, с которым мне придется мутить, если мы встретимся», — написал он на заранее подготовленной «идеальнее, чем моя жизнь» бумаге, и уставился на запястье, словно мог вывести текст взглядом. Время шло, а ответа всё не было. И когда прошло почти полчаса, а Эгберт совсем отчаялся, текст тронул светлую кожу парня.
«О, ПРОШЛО ТРИНАДЦАТЬ ЛЕТ, И ТЫ РЕШИЛ СВЯЗАТЬСЯ СО МНОЙ, КАК МИЛО», — наверное, это должно было показаться грубым, но радость от общения с настоящей родственной душой захлестнула Джона, поэтому он почти не обратил внимания на неприветливое поведение. Разве что почерк соулмейта был очень крупным, словно собеседник постоянно печатал текст «капсом», а не писал.
«ха-ха, ты такой очаровательный»
«или такая?»
«ты же можешь говорить о своей гендерной принадлежности, верно? это не считается за запретную личную информацию?»
«словно твою кожу проверяет фсб»
«на тебя нацелены все пушки, чел»
Ответ пришел не скоро, словно собеседник несколько раз начинал писать и перечеркивал надписи.
«ДА, Я ПАРЕНЬ, И ЧТО, БЛЯТЬ, ЗНАЧИТ ТВОЕ „ОЧАРОВАТЕЛЬНЫЙ“», — ну да, совершенно очаровательный цундере-мальчик. Джон был почти уверен в этом, поэтому не позволял себе думать, что напоролся на агрессивного маньяка.
«ничего! слушай, ты ведь мой ровесник? как у тебя с алгеброй?»
«ЭТО ЕЩЕ ЗАЧЕМ»
«у меня завтра контрольная, чувак! а я и алгебра это как, хмм, ну, в общем, несовместимо»
«АГА, ТЫ ЧЕРТОВ ТУПОЙ КУСОК ДЕРЬМА, КОТОРЫЙ ЦЕЛЫМИ ДНЯМИ ИСПИСЫВАЕТ ТЕТРАДИ ВЛАЖНЫМИ ФАНТАЗИЯМИ ОБ АКТЕРАХ ТУПЫХ ФИЛЬМОВ, НЕСПОСОБНЫЙ ПРИГОТОВИТЬСЯ К ТЕСТУ, РЕШИЛ НАПИСАТЬ МНЕ ТОЛЬКО РАДИ ЭТОГО»
«мои фантазии не влажные! и ник кейдж крут!»
«МНЕ ПИЗДЕЦКИ НАСРАТЬ»
«ЗАТКНИСЬ»
«ТВОИ НЕДОФАНФИКИ ЧЕРТОВО НЕДОРАЗУМЕНИЕ»
«И ТВОИ РИСУНКИ С ТОЙ ДЕВЧОНКОЙ В КРУГЛЫХ ОЧКАХ ТОЖЕ»
«КАКАЯ ТЕМА»
«чего?», — недоуменно переспросил Джон. Комментарии о «недофанфиках и рисунках» ни капли не задели, но вопрос поставил его в тупик.
«ПО КОТОРОЙ ТЕБЕ ДАЛИ КОНТРОЛЬНУЮ, ДЕБИЛ»
Звучало это довольно грубо, но внутри всё равно немного потеплело.
***
— В новом учебном году к нам присоединились несколько новых учеников! — заявила учительница с такой радостью, словно эти новички здесь ради вручения ей награды за что бы то ни было. Класс, впрочем, заинтересованно уставился на подростков, стоящих перед доской «как на расстрел». — Это Гамзи Макара, Каркат Вантас и Непета Лейон, перешедшие к нам из шестьсот двенадцатой школы. Надеюсь, вы будете дружелюбны к ним! А теперь, — она обернулась к новичкам, — займите свободные места.
Джон разочарованно вздохнул. Парты в аудитории были одиночными, так что первое знакомство произойдет на перемене. Вот когда к ним в класс пришла Вриска Серкет и села за парту к Тавросу… Смог ли кто-то забыть тот великий день?
Каркат оказался грубым парнем и лишь с Гамзи и Канайей он вёл себя более или менее прилично. До скандалов с директором, конечно, не дошло, но нервы учителям он начал трепать ещё с самого утра. Было в поведении Карката что-то жутко знакомое, но Джон так и не вспомнил этого, несмотря на все старания.
— Страдаешь? — мягко улыбнулась Джейд. Она легко общалась с людьми, поэтому все трое новичков быстро нашли с ней общий язык. «Чёртово светило», — закатывал глаза Дейв.
— В смысле? — не слишком заинтересованно переспросил Джон.
— У тебя такой измученный вид, как будто тебя только что завалили по всем предметам, а потом Роуз прочитала пять лекций на тему «почему твоя жизнь — кошмар» подряд! — почти возмущенно объяснилась девушка.
— А, нет, — смущенно покачал головой Эгберт, — просто кажется я где-то встречал Карката… Не помню где, правда. А ещё он так легко начал общаться с Канайей сразу после скандала на истории, что это… Выбивает из колеи!
— Ах, это… — Джейд задумчиво поднесла палец к губам, — они же давно дружат, вроде бы? По крайней мере так Роуз сказала! — она кивнула самой себе. — Не волнуйся, Джон! Я просто знаю, что вы на самом деле связаны, всё будет отлично! Придумай очередной глупый розыгрыш — полегчает! — и Джейд ушла, оставив брата в полном недоумении.
Зато Непета оказалась жизнерадостной девочкой с кошачьими повадками, которые казались скорее забавными, нежели нелепыми. Единственное, что Джона напрягало — любовь к шиппингу. Пробыв в классе пару часов, девушка составила целую таблицу возможных пейрингов, и Эгберт, посмотрев пары с собой, мог лишь молиться, чтобы ни одна из них не стала каноном. Кроме того, Непета шаг в шаг следовала за Каркатом, но этим скорее пугала его, нежели располагала к себе.
— Карркотик не злой на самом деле! — заявила она в середине диалога, который даже не был связан с Вантасом. «Слишком много Карката вокруг меня за этот день, » — устало подумал Джон. — Пуррросто пытается таким показаться, а внутри он нежный и беспомощный, как слепой котёнок! — парень сомневался в этом, но спорить не стал.
— Он не похож на слепого котёнка, — заметил Джон, невольно поддерживая разговор.
— Котнечно, но тебе даже Канайя подтвердит, что я права! — радостно заявила девушка и убежала. Эгберт решил, что с Джейд она точно споётся.
Психология всегда говорила взглянуть в глаза своим страхам, и Джон верил в это, несмотря на то, что в лице «психологии» обычно выступала Роуз. Каркат не был на самом деле страхом, но что-то в нём заставляло трепетать. Юноша вздохнул и подошёл к Вантасу.
— Эм, привет! — дружелюбно улыбнулся Джон.
— Что за идиотизм… — пробормотал Каркат, но всё равно кивнул. Их разделяла парта, позволяя оставаться на нейтральной территории и осторожно рассматривать друг друга.
— Ты… — парень зажмурился, вспоминая, что обычно спрашивают у новичков при знакомстве, — как тебе класс?
— Могло быть и хуже, — хмуро пожал плечами Вантас, — Джон Эгберт, верно? Местное блядское светило. Каждый хоть мельком тебя упоминает, — парень скрестил руки в защитном жесте, опустил взгляд, и Джону показалось, что он выглядел оробевшим или растерянным на какую-то секунду.
— Не думаю, — развел руками Эгберт. — Это плохо?
— Это тупо. Но здесь всё тупо. Начиная Джоном Эгдерпом и заканчивая Джоном Эгдерпом, — от этой фразы так и веяло Страйдеровским духом, но парень не почувствовал даже досады. Такая тоска скорее забавляла.
— Довольно уныло измерять мной тупость чего-либо.
— Довольно уныло смотреть на твоё ебало, — неожиданно резко буркнул Каркат и отвернулся. Прозвенел звонок.
***
Каркат оказался по-настоящему чудесным, и думать так о своем лучшем-друге-бро-приятелебоссе-лидере-всего-подряд совсем не странно — уверял себя Джон. Каркат любил идиотские девчачьи фильмы, его волосы пахли женским шампунем, марку которого угадать так и не получилось, а ещё он обладал острым языком и предпочитал прятать смущение за агрессией. Предпочитал прятать все чувства за агрессией. И в этом, наверное, был некий шарм, который Канайя определяла как «аниме-девочка в теле тридэ-мальчика». Как бы то ни было, Джон и Каркат сдружились настолько, что настоящей редкостью стало увидеть их дальше, чем в паре метров друг от друга. Никакие заявления о ненависти не могли поколебать уверенность Эгберта в чистой и искренней мужской дружбе, не омраченной «горячей гейской любовью», о которой столь часто болтала Рокси.
«ЭЙ, МУДОЗВОН», — прямо во время урока на запястье Джона расцвела грубая надпись, и юноша мгновенно ответил, забыв о необходимости вести хоть какие-то записи.
«о, привет!»
«МНЕ НУЖНО»
«МНЕ НУЖНО ПОГОВОРИТЬ С ТОБОЙ, ОКЕЙ»
«МНЕ ТИПА АБСОЛЮТНО ПОХУЙ, НО РАДИ ПРИЛИЧИЯ СПРОШУ, ТЫ ТАМ НЕ ОЧЕНЬ ЗАНЯТ»
Если только математика была важным занятием…
«вообще нет! что случилось?»
«В ОБЩЕМ МНЕ ПОСРАТЬ, ЧТО ТЫ ДУМАЕШЬ, НО СТОИТ ПРЕДУПРЕДИТЬ НАВЕРНОЕ»
«Я ВЛЮБЛЕН КОЕ В КОГО»
«Я ИМЕЮ В ВИДУ»
«НЕ В ТЕБЯ»
Это было… Неприятно. И немного грустно, но никакой бездны внутри не разверзлось. Всё равно шанс найти друг друга безумно мал, гораздо меньше, чем шанс обрести какое-никакое счастье с простым возлюбленным.
«а, окей, это немного удручает, но ничего смертельного, чел!»
Джон бросил взгляд на Карката и замер. Тот написал что-то на бумаге, а после непрерывно смотрел на запястье. «Пишет соулмейту, — подумалось Джону, — они, наверное, отлично ладят».
«Ух ты, мы так похожи!» — кричала первая мысль. «И почему это не я?», — вторая. И внутри разверзлась бездна.
«ох, чувак, у меня проблемы»
«мне кажется, я тоже»
***
Джон более не искал связи с соулмейтом, но ради интереса следил за тем, что появлялось на запястьях между десятками школьных записей. Среди скучных конспектов изредка появлялись напоминания «встреться с Джейд» или «кинь твой список фильмов Джону». Совпадения со знакомыми именами поначалу забавляли, а затем начали вселять ложные надежды и путать, поэтому юноша просто перестал читать их.
«ЭМ, ПРИВЕТ», — прочитал Эгберт однажды и, оглянувшись в поисках бумаги и карандаша, понял, что писали впервые не ему. Мгновенно надпись была яростно зачеркнута, и Джон в недоумении следил за изменениями.
«
КАК НАЧАТЬ ГРЕБАННОЕ ПИСЬМО»
«
ПОЧЕМУ БЫ МНЕ ПРОСТО НЕ НЕНАВИСТОЖЕНИТЬСЯ НА СЕБЕ»
«ПРИВЕТ, МУДИЛА,
ВЕРОЯТНО, ТЫ ДУМАЛ (ЕСЛИ ТЫ НА ЭТО СПОСОБЕН, КОНЕЧНО) „ЕБ ТВОЮ МАТЬ, ЧТО ЭТО БЫЛО“, КОГДА Я ПИХНУЛ ТЕБЕ КОНВЕРТ В РУКИ И СКРЫЛСЯ СО СКОРОСТЬЮ, НЕ ЗНАЮ,
автора ЛЕЙОН, НЕСУЩЕЙСЯ К СВОИМ ТУПЫМ ФАНФИКАМ. ВЕРОЯТНО, Я ЗРЯ РАСПИНАЮСЬ ТУТ, ПЫТАЯСЬ ВЫРАЗИТЬ СВОИ ЧУВСТВА ВО ЧТО-ТО ПОНЯТНОЕ ТВОЕМУ МОЗГУ, В КОТОРОМ ГУЛЯЕТ ТОЛЬКО ВЕТЕР, А УМНЫЕ МЫСЛИ ЗАХОДЯТ РАЗ В ГОД, И ЭТО ЧЕРТОВ, БЛЯТЬ, ПРАЗДНИК.»
Вау, он пишет кому-то письмо. Напоминание о «Лейон, несущейся к своим тупым фанфикам» заставило Джона погрузиться в рассуждения о том, сколько фикрайтеров-Лейон может сосуществовать на одной планете, и едва не пропустить продолжение.
«ВПРОЧЕМ, ДЕЛО ДАЖЕ НЕ В ЭТОМ. ДЕЛО В ТОМ, ЧТО НЕСМОТРЯ НА ТВОЮ НЕОСПОРИМУЮ НАИВНОСТЬ, ТУПОСТЬ, ЛЮБОВЬ К УЖАСНЫМ РОЗЫГРЫШАМ И НЕ МЕНЕЕ УЖАСНЫМ ФИЛЬМАМ, Я»
Некто отвлекся и некоторое время рисовал только отвлекающие внимание символы-«девятки». Вскоре юноша весь извелся, повторяя в голове текст. Знакомо, так знакомо, словно каждый день незнакомые мальчики писали ему одинаковые письма.
«Я НЕ НЕНАВИЖУ ТЕБЯ. И НИКОГДА НЕ СМОГ БЫ, НАВЕРНОЕ. ТЫ СЕЙЧАС, НАВЕРНОЕ, СМЕЕШЬСЯ, НАХОДИШЬ ЭТО ЗАБАВНЫМ, ПОКА Я, БЛЯТЬ, СТРАДАЮ»
Парень даже не понял, посвящалось ли это ему или некому адресату. А потом его осенило. И Джон был уверен — до конца своих дней он не простит себе, что до него так долго доходило — таким деланно-грубым мог быть только Каркат Вантас.
«КОРОЧЕ. Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, ТЫ, ЧЕРТОВ ОТСОСНЫЙ МУДАК, ПОВЕЛИТЕЛЬ ТУПЫХ РОЗЫГРЫШЕЙ, МАКСИМАЛЬНО *не гейского* ПОВЕДЕНИЯ И ДОВЕДЕНИЯ ДО ТОЧКИ КИПЕНИЯ ВСЯКИХ КАРКАТОВ, МИСТЕР ДЖОН ЕБАНЫЙ ЭГБЕРТ.»
Последняя точка казалась немного смазанной, похожей на запятую, поэтому парень долго пялился на бледнеющую надпись, ожидая продолжения. Когда та стала почти нечитаемой, Джон быстро, как никогда, нашел ручку и вывел на руке, не заботясь о бумаге:
«привет, канцероГенетик (каркот вантас, крабкраб)
взаимно!
с любовью, вечно твой эктоБиолог :в (призрачныйШутник, чертов отсосный мудак, повелитель тупых розыгрышей, максимально не гейского поведения и доведения до точки кипения всяких
очаровательных каркатов)»
И парень рассмеялся.
