как воздух

юнги истерит очень тихо и где-то в себе. ломается тоже тихо - беспокоить кого-то в два часа ночи неловко. и так до ужаса все нелепо, что даже смешно. юнги смеется также тихо, пальцы заламывает, и срывается немного, обдирая костяшки об стену. намджун просыпается рядом, обнимает за плечи тепло и прижимает к себе, чтобы смех этот прекратить - пугает немного. юнги сам не пугает. к юнги намджун привык. и так привык, что отвыкнуть (если и отвыкать) будет дохрена сложно. и это не просто желание быть рядом, не хотелка, а необходимость. как воздух или типо того. намджун делится этой мыслью с юнги. тот снова смеется, но спокойнее, мягче. не верит. не верит и не должен вообще. характер такой на самом деле, и плавали, знаем. а еще дохрена горько, когда намджун говорит: - как воздух. и: - совсем не могу. и юнги думает, что сломается когда-нибудь так окончательно, где-то по середине и даже суперклеем больше не склеешь, сколько ни старайся. намджун итак поддерживает слишком хрупкое равновесие до того момента, пока не прорвет и все чувства не вывалятся наружу. а еще намджун заботится очень сильно, печется, переживает, не думает даже, что может быть ничем хорошим не закончится. юнги бы на него положиться и успокоится совсем, потому что надежно ужасно, но он не может и горьким опытом наученный, что нельзя. а намджун как будто провоцирует, в джинсах кожаных щеголяет, шепчет на ухо глупости всякие, милые такие глупости, как будто они парочка. но они вообще-то не встречаются, а трахаются только и с чужими ночными кошмарами/истерикой справляются. кажется, только трахается здесь один юнги. а намджун, кажется, любит и жить не может без. хочется кричать, мол, какого хера, мы договаривались, но юнги и сам без пяти минут, и никто ни в чем не виноват, просто он слишком глупенький, понадеялся случайно, а теперь пытается как-то решить то, что уже нельзя. а намджун в этом деле наивняк полный и делает то, что может/должен. намджун говорит негромкое: - люблю. и кричать (теперь от тупой беспомощности) хочется больше. юнги даже пытается, очень сильно пытается, но кроме задушенного писка из глотки не выходит ничего. намджун ответа не ждет, а писк его вполне устраивает. намджун подходит невыносимо близко, и юнги почти чувствует запах лаванды. намджун не целует, как надо, вместо этого обнимая и зарываясь пальцами в ткань безразмерной толстовки. но целует в висок невыносимо мягко-нежно. и это даже хуже пощечины. намджун для юнги это что-то такое запретное, о чем в больших компаниях не говорят, и не говорят даже среди друзей. потому что, тоже “как воздух”, тоже “совсем не могу” и так ванильно и сопливо, что на виски давит и очень хочется забыть о чем сейчас думал. юнги не забывает, ни свои мысли, ни намджуновы, озвученные вслух. не может чисто физически из головы выкинуть и сосредоточится. и не замечает, как “только трахаться” перерастает во что-то дохрена нежное и счастливое. и намджун очень круто готовит блинчики по утрам. которые иногда подгорают, когда они лениво целуются на крошечной юнгиной кухоньке. и объятия, которые разрывают реальность и создают вечность с запахом дешевых сигарет.