Железногорский Дозор. Городские легенды.

* * * Никита У Никиты Ковалева никогда никого не было. Нельзя же назвать кем-то - родителей, которые только и делали, что вечно чего-то требовали. Учись в школе, ходи в секцию, не забывай про музыкалку, сдавай экзамены, поступи в институт, ищи работу, зарабатывай деньги... Он все время что-то был должен, все время следовал указаниям. Беда в том, что на собственные желания не оставалось времени, он не успевал эти желания даже придумать. Вот и итог - друзей нет, работу терпеть не может, а девки - все дуры, одноразовые создания. "Двадцать лет - ума нет, и не будет", - сказал о нем отец, когда мать завела разговор про его поголовно женатых ровесников. Едва начав зарабатывать, Никита стал снимать дешевую однушку в старом городе, чтобы наконец избавиться от необходимости каждый день видеть отца и мать, и больше с ними не общался. Компьютер после рабочего дня заменял ему слихвой друзей и любовниц. А еще, он любил прогуляться по городу часа в три ночи, просто так, пройтись по пустым, безлюдным улицам, сунув руки в карманы, а в уши - пуговки наушников. За это и поплатился. Как правило в три часа ночи по городу бродят редко: либо припозднившиеся подвыпившие гости возвращаются домой, либо юные влюбленные, которым негде заняться сексом, либо (совсем уж редко) спешащие с работы и на работу. Этот человек не подходил ни под одну категорию. Он был высокий, плечистый, и его хищный взгляд напугал Никиту до чертиков. Парень, едва разминувшись со странным встречным, рванул тут же домой и потерял охоту к ночным прогулкам. Вот только эта встреча последней не была. Примерно через месяц, вечером, Никита вновь увидел его... на пороге своей квартирки, когда открыл дверь на звонок. Незнакомец, ни слова не говоря, просто вошел, не сводя с Никиты странных глаз с узорчатой радужкой. От его взгляда парень будто лишился воли, без вопросов и возражений запер дверь, а потом... незнакомец, все так же молча, овладел им на уже расстеленном ко сну, старом диване. Всю ночь он ласкал, обцеловывал и вылизывал Никиту, всего, от макушки до пальцев ног, с нежностью дикого зверя, то терзая до изнеможения, то нежа в легких объятьях, покорного, одуревшего от шока, не смевшего дать отпор или даже возразить. Все, что Никита мог вспомнить из этой встречи на утро - неистовое и одновременно болезненное удовольствие, и сводящий с ума страх. Утром он позвонил на работу и сказал вечно недовольному начальнику, что заболел. Почти весь день он провалялся на измызганной за бурную ночь постели, время от времени находя в себе силы добраться до туалета, только потому, что валяться впридачу к своей и чужой сперме еще и в прочих отходах собственной жизнедеятельности, было бы совсем уж... Еще он совершил подвиг, налив трехлитровую банку воды и дотащив ее до дивана, эту воду и пил. Странная слабость не оставляла его до самого вечера. На следующий день пришлось таки пойти на работу, измученным, бледным и вялым. Начальник посмотрел на него участливо и велел идти домой. "Отдохни недельку. Фирма оплатит тебе больничный. Нет-нет, никаких документов не надо, я и так вижу, что ты болеешь." - сказал босс, поразив этим Никиту едва ли не сильнее, чем визит странного гостя. Но странности только начались. Один из приятелей предложил Никите снять у него пустующую квартиру в новом доме, за сущие копейки, даже коммунальные платить не надо - просто живи, чтобы, дескать, квартира под присмотром была. Никита опять удивился, но переехал в двухкомнатные крупногабаритные хоромы с огромной лоджией и прилагающейся обстановкой. Следом подскочила вдвое зарплата, шеф больше не ворчал на опоздания и халтуру, не грозился уволить. И вот, примерно через полгода, когда секс с незнакомцем вспоминался, как нереальный кошмар, он объявился снова, такой же молчаливый и неистово страстный. И отымел Никиту, теперь уже на двуспальной кровати. Так и стал приходить примерно раз в две недели. Иногда после его визитов Никита чувствовал себя разбитым и слабым, как в самый первый раз. Впрочем, случалось это достаточно редко, иначе он бы быстро, как говориться - склеил ласты. Рассказать об этом кому-то, пожаловаться? Заявить в полицию? - Нереально. Так же как спрятаться или запереться. И со временем парень стал привыкать. К безумному сексу. К страху, к боли, к приступам слабости. К перешедшей в его собственность квартире и личному авто. К новой работе, что пожелал сам - в баре в кинотеатре "Космос". К дорогим подаркам и пачкам денег, что безымянный гость оставлял после себя. Однажды, после очередного секса, он впервые заговорил с уже собравшимся уходить гостем - спросил как его зовут. Тот пришел в неописуемый восторг от его инициативы, лучась неподдельным счастьем, он ответил, что его зовут Велар. С этой минуты в жизни Никиты начались настоящие чудеса. Велар рассказывал о тайнах жизни - о мире иных. О магах, ведьмаках, вампирах и оборотнях. Он отвечал без утайки на все вопросы и объяснял так, словно у Никиты была возможность тоже стать иным. Но такой возможности не было. Он человек, простой человек. Навсегда. Однажды, как оказалось, мучившийся этим Велар, сказал, что нашел способ сделать Никиту иным. Правда понадобится много чего сделать... Девушек Никите было жаль. Но Велар объяснил, что они простые люди, которые не должны были родиться, и появились на свет только благодаря его магии, да и все равно когда-нибудь умрут. Объяснил как-то так, что Никита легко с этим смирился. Он, конечно, не был дураком и догадывался, что многие из казавшихся собственными мыслей и чувств, магически навязаны ему самим Веларом. Но, поскольку ничего не мог изменить, то попросту смирился, принимая жизнь такой, какая она есть. Иногда ему даже казалось, что он любит этого инкуба. Боль и любовь стали частью его жизни, его души. Когда Огненный Змей погибал на его глазах в жерле развороченного источника, Никите казалось, что он умрет вместе с ним, просто сердце разорвется от тоски и боли... И вот теперь, освободившись от его власти, он осознал, насколько ненавидит. Ненавидит всех. Велара, пользовавшего его как сексуального раба несколько лет подряд, коверкая мировоззрение на свой вкус и задабривая дорогими подарками. Игната - который приехал в город слишком поздно, и слишком поздно освободил его от власти этого инкуба. Оба Дозора - за то, что они позволяют таким тварям существовать. Всех темных и светлых, и всех людей за компанию - за то, что они не пережили то, через что пришлось пройти ему, и даже не догадываются, каково это. И себя самого - темного иного Никиту Ковалева - ненавидел и презирал. Потому что не знал, как жить дальше. * * * Игнат Без десяти два они с Антоном были у библиотеки. - Как-то непривычно без Ивана, да? - съязвил Антон, разглядывая щербины и трещины на боковой стене вроде бы недавно подновленного здания. - У него дела. - Игнат сунул руки в карманы джинсов. Проходящие мимо юные горожанки сворачивали шеи, не в силах отвести взгляд от инкуба. - Ну да. Дела. - Антон повернулся к нему, - Я со вчерашнего дня тебя всё хочу спросить... Ты в своем уме? Игнат молчал, глядя в сторону поликлиники, стоящей в торце улицы Крупской. Коринец должна была появиться оттуда, из-за угла, если пойдет с автобусной остановки. - Нет, я все понимаю, - продолжал Антон, - Ты - инкуб, у вас немного другие... нормы морали, но... не до такой же степени. Ему семнадцать, он почти ребенок. Ты не мог... найти кого постарше? Обязательно было мальчишку совращать? - Кто кого еще совратил... - криво усмехнулся Игнат. Наконец обернулся и посмотрел Антону в глаза. - Ты правда думаешь, что в праве делать мне... внушения? Все, что ты можешь мне сказать, я знаю и так. И совесть не будет меня мучить больше, чем уже есть. Но... сложилось - как сложилось. На долго или нет - не знаю. Позволь мне немного... побыть счастливым, ладно? В первый и наверняка... единственный раз. - Извини. Я действительно не в праве учить тебя жить. - вздохнул Антон. - У самого все сломалось и не склеивается. Просто я вижу, как он на тебя смотрит. Если... Когда тебе вдруг надоест - "быть счастливым"... ты ведь себе потом не простишь, если он что-то с собой сделает из-за этого. - Я знаю. - Игнат махнул рукой показавшейся из-за угла ведьме. - Я с ним, пока ему нужен. Мои желания тут занимают самое последнее место, поверь. Ведьма подошла, оглядела обоих мужчин с ног до головы, как учительница нерадивых учеников. - Гость столичный, значит, с нами пойдет? - Да, Вера Павловна. - кивнул Игнат. Она по-старушечьи поджала губы, впившись в Антона карими пульками глаз: - Только вот что, светлый. У нас тут в городе свои счеты. Я Игнату всегда помогу, чем уж смогу. Но тем тёмным, что за колючкой, об том знать не надо. Не поймут. Ясно тебе, дозорный? - Я вас понял. - нехотя согласился Антон, - О вашем участии в расследовании я упоминать не буду. Хотя... Вы ведь могли бы за помощь Дозору получить какие-нибудь льготы. - Ай брось, - махнула рукой ведьма, - На кой мне льготы ваши? Мне и без них не плохо. Ну, пошли что ли? Светлые направились вслед за ведьмой дворами вдоль улицы Кирова. - Вера Павловна, - заговорил Антон, она обернулась на ходу, - Игнат говорил, что вы практикуете? - Я ему объясняла, - отозвалась она, - Я травками людей пользую. Травками одними всё. Это по закону можно. Разве нет? А магию я для своих берегу, для родичей. Внучка у меня, с семьей, на Украине живет. Щас ведь "в Украине" говорят, да? А я все по-старому. - Много берете? За помощь? - А кто что принесет. Я не отказываюсь. Кто кофе банку, кто сгущенку-тушенку, а кто материи отрез. Один вон, телевизор мне на кухню поставил, маленький такой, переносной. Я ему, значит, мужскую силу поставила, а он мне - телевизор. - А деньги? - Не беру я деньги. - она покачала головой, - Дозорный, а не знаешь. К той бабке, что денег не берет - больше доверия у народа. - Но вы могли бы неплохо зарабатывать? Коринец покачала головой: - Да зачем мне? Я пенсию получаю. За квартиру не плачу - мне государство субсидию дает. Болеть не болею, сталбыть на лекарства денег не надо. - Так зачем же вы... практикуете? - все равно не понимал Антон. - А из спортивного интереса! - ведьма обернулась на миг и хитро ему подмигнула. Марина Данченко ждала их у подъезда. Осунувшаяся, с испуганными круглыми глазами. Количество сопровождающих ведьму мужчин ее насторожило. - А ты не пугайся, милая, - ведьма ласково погладила ее по плечу, одновременно касаясь через сумрак растрепанной ауры, успокаивая и снимая недоверие к незнакомцам, - Эти хорошие, они зла не сделают. Знающие люди, помогут мне. Марина расслабилась и повела их внутрь подъезда. Светлые Дозорные глянули через сумрак и только головами покачали. Синего мха здесь было столько, что ни стен, ни пола не видать, с потолка свисали целые гирлянды. - Чего глядите? - бросила ведьма через плечо, - Не знаете чего с паразитом делать, что ли? Мужчины переглянулись. Игнат уронил с ладони крохотную искру: - Гори! Мох вспыхнул, как тополиный пух. Стены очищались на глазах. Ведьма одобрительно кивнула - хороший мальчик, уроки сделал, садись, "пятерка". Трехкомнатная хрущевка оказалась очень уютной, и какой-то теплой. Чувствовалось, что люди, живущие здесь - добрые, и очень друг друга любят. Сейчас в квартире было тихо. Хозяйка пояснила: - Муж на работе. А мальчиков я к бабушке, к Серёжиной маме, увезла на дачу, погостить. Они любят. Там ягода уже пошла. Антон молча осматривался, он не чувствовал вообще ничего, поскольку не был сейчас иным. Игнат был иным, но тоже не чувствовал ничего особенного и наблюдал за ведьмой. А та только что не обнюхивала все стены и вещи. Постояла у зеркала в прихожей, посопела, хмурясь. - Где знаки-то были? - спросила она хозяйку. Та повела их в зал. Указала на стену рядом с окном: - Тут вот. Тут обои почти новые были, от прежних хозяев, но очень уж темные, мы и решили заменить. Сережа ковырнул, а там... - Прям сразу под обоями? - уточнила насторожившись ведьма. Вопрос звучал бы глупо, но Игнат уже порядочно успел узнать Веру Павловну, глупых вопросов она не задавала. - Нет, - Марина задумчиво покачала головой, - Там сперва известка была с накатом. - С чем? - переспросил Антон. - Молодой... - покачала головой Коринец, и пояснила, - Раньше обои не клеили, а стены белили, и спецальным валиком рисунок наносили - цветами, да узорами, да разной краской, кто во что горазд. Обои-то только у богатеев были, а тут всё люд простой селился. Валики и те - сами делали, своими руками. - она повернулась к Марине, - Так черным-то, сталбыть, под известкой намазано было? - Да. - кивнула Марина, обвела рукой, касаясь опасливо, район на стене, - Вот тут. Его не весь видно было, а только где слой известки сошел. - А под рисунком что было, доченька, бетон? - продолжала допытываться ведьма. - Да, - согласилась хозяйка, - бетон. Серый такой. - Вы не помните, что на рисунке было? - подал голос Игнат. Она задумалась, и с сожалением покачала головой: - Там что-то непонятное было. Больше всего на арабскую письменность похоже. Я смотрела в библиотеке у нас и в интернете. Но оно было... как будто ребенок писал... списывал. Коряво так, неровно, с кляксами. И не в строчку, а как бы по кругу. - А муж ваш не сможет вспомнить? - Не знаю. - Марина очень погрустнела, - Мы с ним не разговариваем почти. А если заговорим, то ругаемся. С улицы донеслись странные, ни на что не похожие, воющие звуки. - Это что еще?? Антон вышел на балкон и увидел кота, сидящего на бортике соседнего балкона. Кот орал так, словно его выворачивало наизнанку. - Это Пупсик, - пояснила выглянувшая следом Марина, - Раньше он на наш балкон любил перебираться. Теперь не ходит. Сядет вот так, и орет. Ведьма вновь сокрушенно покачала головой. - Что, очень плохо, Вера Павловна? - поинтересовался Игнат. - А ты сам сообрази. - ответила она, - Эта сволочь такая сильная уже, что животное ее настроения и передвижения чует. Паразита изничтожить только хозяин может. А где его искать-то, хозяина? Метка на стене еще, видать по всему, при строительстве дома сделана. Может, тот рисовальщик строителем был, а может - тайком зашел. Если б хоть знать какой рисунок. Ты через сумрак-то глянь, что делается, не ленись. Игнат подчинился. На первом слое стены были каменными, без обоев, и на камне, на месте рисунка имелась черная клякса, будто провал в пустоту. Тоненькая, едва заметная, золотистая ниточка соединяла Марину с ней. По этой ниточке силы и покидали бедную женщину. - Ты глубже гляди, светлый. - скомандовала ведьма, - Можешь? - Я-то могу. - Игнат с подозрением поглядел на ведьму, - А вот вы каким образом? У вас какой уровень официально заявлен? Шестой? Пятый? - Ошалел ты, Игнатушка? - ведьма недоуменно вскинула нарисованные брови, - Я ведь и не говорила, что могу. Тебя прошу - возьми да посмотри. Игнат еще несколько мгновений сверлил ее взглядом, давая понять, что при всем уважении и симпатии, не очень-то поверил. Тем более, прямой ответ на вопрос ведьма так и не дала. "Темному не верь никогда" - так говорится, и забывать об этом не следует. Обернулся к балкону. Антон слышал их разговор, но предпочитал не вмешиваться. А вот Марина находилась в каком-то полутрансе, навеянном ведьмой. Есть чему тебе поучиться, светлый - ты ведь дозорный, да еще глава Дозора, а подумал о безопасности человеческого сознания в последнюю очередь. Больше не споря, он сунул руку в карман и сжал камешек Константина, шагнул с его помощью на второй слой. Черная клякса на стене казалась живой, пушистой как кот, и даже вроде бы наблюдала за гостями. - Это и есть ваша лярва? - спросил Игнат ведьму. - Тьфу на тебя, - поежилась Коринец, - Не моя она, и слава Богу. А на месте сейчас сидит потому что нас боится. - И... уничтожить ее нельзя? - Так попробуй. - разрешила она, - Ты ж у нас дозорный. Игнат разглядывал странную сущность, решая, каким образом проще будет это сделать. Если синий мох, паразитирующий на людских эмоциях, легко гибнет от магического пламени, может и здесь это подойдет? Он вложил в посыл побольше силы, только так, чтоб уж совсем стену не прожечь, взмахнул рукой. Черная тварь вспыхнула, съеживаясь и мерзко шевелясь. Притихший было соседский кот заорал вновь. Клякса на стене уменьшилась до размеров горошины. Соединявшая ее с Мариной нить истончилась, став едва заметной, но не пропала. Только и всего. Игнат создал в сумраке энергетический клинок, небольшое, но серьезное оружие. Полоснул им по нити. И сперва показалось, что ему удалось оборвать связь с паразитом. Но обрывки нити никуда не делись, они повисли в воздухе, будто стремясь соединиться. - Временно это. - покачала головой ведьма. - Но и то хлеб. Видишь, порозовела девушка наша, полегчало ей. Даст Бог, выгадал ты месяцок-другой, чтоб найти подлеца. Марина вздохнула, приходя в себя. Хотела что-то сказать, но прислушалась к собственным ощущениям. Улыбнулась: - Ой, отпустило... Спасибо! Спасибо, Вера Павловна! - сразу забеспокоилась, - А как же Сережа и дети? Им ничего не грозит? Коринец бросила взгляд на Игната и ответила ей: - Над этим еще работать надо, чтоб уж совсем с порчей покончить. Но ты не переживай, милая. Все у вас хорошо будет. Уже в подъезде Коринец пояснила идущим следом мужчинам: - Я ей сказала, что это порча и сглаз. Людям так проще понимать. Ни к чему ей лишняя информация, верно? - Верно. - заговорил так долго молчавший Антон, - А скажите-ка, Вера Павловна, с чего бы ведьме так беспокоиться о человеке и его семье? В Дозор пришли, объясняете, опытом делитесь, советы даете. Ведь не из-за банки же кофе? Ведьма резко развернулась на площадке, став лицом к нему, задрала голову, чтоб смотреть прямо в глаза: - Про тебя, дозорный Антон Городецкий, легенды ходят. А ты, как я погляжу, вроде зеленого новичка, веришь, что темные одно зло творят, круглые сутки, просто из любви к искусству. А хоть так бы подумал - если всех людей изничтожить, кому тогда зло-то делать будем? - Разумный эгоизм, выходит? - усмехнулся Антон, вовсе не теряясь под сверлящим взглядом ведьмы. - А как хочешь думай. Мне твое мнение до лампочки. - Коринец отвернулась и вновь стала спускаться по ступеням, - Ты приехал и уехал, а мне тут жить. И Игнату - жить. Если не передумал. А с ним мы сами разберемся - что к чему, да почему.