Проверить чувство под названием любовь

В этом баре всегда шумно, людно, душно от перегара и сигаретного дыма. Здесь не приглядываются к посетителям и не задают глупых вопросов. Несмотря на показное равнодушие, здесь довольно спокойно: бдительная охрана быстро выведет любого буяна, как говорится, под белы рученьки. Пришёл – можешь спокойно выпить. А если уже набрался – тебя с таким же радушием проводят до выхода. Завсегдатаи обычно стараются приковать к себе внимание существующими и выдуманными байками на все темы и случаи жизни. Новички же боязливо держатся в тени, стараясь поскорее допить горячительное и свалить. Тикки мог выбрать заведение, в котором его внешность и манеры не выделялись бы так ярко, но тут ему было куда комфортнее. Побывав здесь однажды, проездом с друзьями, Удовольствие Ноя буквально влюбился в атмосферу, царящую в этом баре. Вот и сейчас он, одетый просто и неброско, сидел у стойки и глушил низкокачественную, но зато высокоградусную местную дрянь. Тикки уже начал забывать благородный вкус виски – вот уже неделю мужчина ежедневно наведывался в бар, до позднего вечера накачивался местным пойлом, а потом, с трудом ориентируясь в пространстве, чуть ли не на ощупь брёл домой. Дважды его пытались ограбить – Тикки, охваченный жаждой убийства, быстро и жестоко расправлялся с незадачливыми бандитами, а потом подолгу наблюдал, как Тизы поедают изуродованные останки слабых людишек. «Они все виноваты. Люди. Чёрный Орден. Все вместе и каждый в отдельности» В глубине души Тикки мечтал скормить Тизам всех противников. Лично. Но сначала отдаст их Роад, поиграть – и мучения жертв растянутся до бесконечности. Фантазии Роад безграничны, так что пытки будут очень, очень разнообразными. Микк потушил выкуренную наполовину сигарету и сфокусировал взгляд на стакане с прозрачной жидкостью. Зачем он тут вообще сидит? Почти все Нои истреблены, он устал оплакивать их. Да и без слёз, пустых и глупых, ясно, насколько ему сейчас плохо, насколько противен окружающий мир. Он начал пить – люди говорят, это помогает. Тикки неделю пьёт, не просыхая, и чувствует: ему это не помогает. Ни черта. Абсолютно. Он только похудел, став тенью прежнего себя. Тики продолжал следить за собой, это стало обязанностью, забыв о которой он бы оскорбил бы весь род Ноев. Только эта мысль поддерживала его, не давая скатиться до уровня вульгарного алкаша. Брюнет поднес стакан к губам и отпил еще немного. Поморщился – сегодня выпивка, что говорится, «не шла». Видимо, организм протестовал против такого обращения. Микк, вздохнув, поставил стакан и уронил голову на руки. Он не мог понять, почему ему всё же хочется плакать. Наверное, привычка. - Хозяин, дайте мне пива!- пронеслось над самым ухом, и рядом с Ноем кто-то сел. Стук кружки о грязную стойку и тихое под нос «мерзость». Тикки даже не шевельнулся. Ему, как и всегда, было плевать, кто рядом с ним садится. Люди приходят и уходят, не запоминать же каждого. - У Ноев новая привычка напиваться в грязной дыре? Или от этого можно получить определённое удовольствие? - Что ты можешь знать о Ноях, - равнодушно вздохнул Микк, даже не пытаясь понять, почему этот голос ему кажется знакомым. - На взгляд людей они безжалостны и не знают, что такое человеческие чувства. Но мой друг утверждает, что они такие же люди, Тикки Микк. «Друг, который думает о Ноях иначе, чем другие?». На ум приходил только один человек. Аллен Уолкер, он же Коронованный Клоун. - Много ли людей готовы проверить эту теорию на собственной шкуре? - Ну, я не против, Тикки Микк. Можно устроить небольшой эксперимент, ради истории, конечно. - И как ты предлагаешь это проверять? Конкретно. - Ну, смотря какие чувства. Любовь – точно не знаю, как проверить. Похоть – наверное, и необязательно проверять. Хотя, как знаешь. Так что, скажи мне, какие чувства нужно проверить сначала,- в голосе человека слышалась улыбка. – И где твои манеры, Тикки Микк? Надо смотреть на того, с кем разговариваешь. Брюнет лениво поднял голову и посмотрел на собеседника. Знакомая улыбка, за которой всегда прячется сосредоточенность. Внимательный зеленый глаз. Рыжие волосы, уже отросшие и собранные в низкий хвост, зачёсанная направо чёлка закрывает повязку на глазу. В душе Ноя всколыхнулись отголоски уважения – ведь этот человек сохранил рассудок после «игр» с Роад и, похоже, сумел восстановить оружие после битвы с ним, Тикки Микком. Младший историк, который вроде как всегда должен быть на грани между добром и злом, ни на что не влиять, ни во что не вмешиваться. Но он сражался против них, не боясь умереть, Нет, не за историю. За друзей. - Ну, здравствуй. Пять лет не виделись. - Даже соскучиться не успел, – брюнет мягко улыбнулся. - Обидно даже,- наигранно погрустнел рыжий.- Так какие чувства будем проверять? - Какие человеческое тело сможет выдержать. – Тикки критически окинул парня взглядом с ног до головы. – Явно не ярость или безумие. - Ну, если это хочешь проверять, то ты только подтвердишь тот слух, что ты псих. Ной задумчиво пожал плечами. Какое ему дело до людей и их сплетен? - Ну, так когда надумаешь, тогда и встретимся,- залпом допив пиво, юноша встал и вышел из бара - Наглец, – усмехнулся Ной, всё так же лениво потягивая пойло из стакана. *** Уже прошло три месяца со встречи в баре, но у Лави до сих пор по спине мурашки, когда он думает об этом. Было немного страшно: он помнил ту битву в Ковчеге с Тикки. Однако Ною, казалось, на него плевать – ведь он спокойно пил ту гадость. Наверное, следующая встреча состоится нескоро – или вообще никогда. В конце концов, свидание со смертью – единственное, на которое невозможно опоздать. Ему исполнилось двадцать четыре года. Это первая война на его памяти, которая длится больше пяти лет. Историк часто говорит, что, возможно, она будет идти всю жизнь Младшего историка, и если так и случтся, Панде придётся уйти из Ордена и путешествовать по миру, записывая другую историю. Сейчас Лави сидел в кафе и теребил собственные волосы, смотря на кончики, разглядывая каждый волосок. Он пил кофе и уныло смотрел в окно. Увидев знакомого Ноя, историк чуть улыбнулся и мысленно проклял свой азарт и интерес. Лави бросил деньги на стойку и отправился вслед за мужчиной. Он не понимал, что его толкало к Ною: то ли долг экзорциста; то ли интерес учёного, то ли обычное человеческое любопытство. Тикки медленно брел, говоря себе, что нужно идти домой. Он двигался «на автопилоте», едва переставляя ноги. Снова пьяный, отрешённый от всего мира, замкнутый в себе, обманчиво безобидный. Рискни сейчас кто-нибудь преградить Ною путь - Ной не оставит от смельчака даже мокрого места. - Микк!- крикнул экзорцист, когда до того оставалось пару шагов. - Ммм? – Ной не остановился и даже не обернулся. - Не заставляй меня за тобой бегать,- Лави положил ему руку на плечо, заставляя остановиться. Микк резко обернулся, сразу погрузив всю ладонь в грудь парня. - Люди. Экзорцисты. Достали все. Убью, - шептал Ной. Однако что-то его удержало от того, чтобы сразу проткнуть сердце парня или поселить в нем Тизу. «Наверное, такое было с Алленом тогда. Испытываешь только шок и страх смерти. Нет при этом никакого дискомфорта»- подумал юноша. Переведя дыхание, он с улыбкой посмотрел на Ноя: - А ты в последнее время, я смотрю, не особо дружелюбен. - С чего я должен быть дружелюбен с убийцами своей семьи? – издевательски усмехнувшись, Тикки прикоснулся к сердцу историка. Горячее, бешено бьющееся, словно пичужка в клетке. Так и просится на волю из плена грудной клетки. - Вот не надо, я из твоих никого не убивал. Мне нельзя это делать,- Лави напрягся ещё сильнее, когда почувствовал, как прохладная рука дотронулась до его сердца. «Довольно необычное чувство, как же его можно описать?» - Ты защищаешь убийц. Это тебе тоже делать не положено. Ной колебался, раздумывая, почему он до сих пор разговаривает с историком, вместо того, чтобы убить его так же, как всех прочих. Быть может, дело действительно в тех самых «чувствах», о которых постоянно твердят люди? - Ну-ну. Не кипятись. Ты слишком стал раздражителен из-за войны. Когда мы только встретились, ты был явно спокойнее,- Лави упёрся ладонями в грудь мужчины, обжигая того жаром. Вздрогнув, Тикки вытащил руку из парня и отступил. - Уходи. - А как же проверка чувств? Выбрал, какое будем испытывать?- весело улыбнулся рыжий, мысленно молясь всем богам за свою везучесть, и проклиная свою беспечность. - Чувства, – задумчиво повторил Микк. – Ладно, уговорил, липучка. Пойдем. Ной развернулся к парню спиной. Проверка чувств, значит. На его территории, на его условиях, по его собственной прихоти. Он легко сделает с парнем всё, что заблагорассудится. И никто об этом никогда не узнает, если историк не выживет. - Ну, пошли,- улыбнулся юноша, стараясь не поддаваться дурным предчувствиям. Ной оставался закрытым и холодным. Унылый переулок, мрачный дом, не менее мрачный подъезд. Тикки открыл дверь перед парнем, впуская юношу в квартиру. Едва та захлопнулась, брюнет прижал Лави к стене. - Ты чего так сразу?- тон был удивленный, но единственный глаз оставался равнодушным. Микк в полутьме коридора казался пантерой – грациозной, гибкой и очень опасной. Желтоватое свечение его глаз только усиливало сходство. - Чувство, которое ты собрался проверять, выберешь сам. «Может быть» и «кажется» не принимается. Пока не определишься – не подходи. – Ной отстранился и скрылся в комнате. - А если я определился с самого начала?- юноша зашёл за Тикки в комнату и облокотился о косяк двери. - Ну? – Ной уселся на диване, закинув ногу на ногу. - Как насчёт любви? Умеет ли Ной любить людей? Тикки вздрогнул. Он понял, что его застали врасплох. Ведь за последние три месяца он обдумывал этот вопрос вдоль и поперек. Флэшбэк Тикки. Три месяца назад. После звонка Тысячелетнего прошло изрядное количество времени, но Микк не спешил – всё равно есть не хотелось. Пообедать, а точнее, поужинать Граф вполне может и с Роад. С тех пор, как Ноев осталось совсем мало, Тикки еще больше полюбил одиночество. Он стал задумываться о вещах, которые ему всегда были безразличны. Например, человеческие чувства. Глупый историк наслушался басен чересчур живучего Клоуна, и теперь хотел на собственной шкуре испытать, насколько тот ошибался. Зачем Ною чувства? Чтобы быть человеком – возможно, скажет рыжий. Но зачем быть человеком? Просто человеком, еще одним бесполезным слабым существом? А вдруг у него уже есть чувства, просто он о них не знает? - Тикки, ты припозднился. Тебе это не свойственно, - Роад повисла на шее мужчины. Микк проигнорировал замечание девочки – в крайнем случае, все странности можно будет списать на то, что «все в этой жизни меняется». Ной рассчитывал поговорить с Тысячелетним с глазу на глаз, но прекрасно понимал: если Роад тут, вытурить её в ближайшее время будет практически невозможно. - Ты что-то хочешь сказать, малыш Тикки? – Тысячелетний аккуратно вытер губы салфеткой. – Или у тебя есть ко мне важные вопросы? - Да, Граф. – Тикки почтительно чуть склонил голову. Мгновение помявшись, подбирая слова, мужчина спросил. - Вы можете рассказать мне о чувствах? - О человеческих? – Граф гулко хмыкнул. – Что произошло, раз ты начал интересоваться этими букашками? Микк пожал плечами. - Просто любопытно, какие эмоции у человека самые сильные, и как они проявляют себя. - Самые сильные, пожалуй, любовь и отчаяние. - А как же ненависть? – недоверчиво поинтересовался Тикки. - Ненависть делает людей умнее, изворотливее, учит выживать, помогает строить планы мести. А самые глупые, безрассудные поступки совершаются людьми, когда они одержимы любовью или повержены в пучину отчаяния. - Любовь, - Ной прикрыл глаза в раздумье. – На что она похожа? - Ооо, словами это трудно передать, – подпрыгнула Роад. – Это ощущение, когда сердце вот-вот выпрыгнет из груди, когда чувствуешь блаженство, даже просто находясь рядом с тем, кто тебе нравится, когда ты всегда, каждый день вспоминаешь о нём, когда хочешь поцеловать или даже… - Блаженство, мысли, воспоминания, - Тикки, казалось, не слушал девочку. Та обиженно фыркнула, а Граф, похихикав, прижал ладошку к губам и вполголоса спросил: - Малыш Тикки, ты влюбился? - Эй! Микк, ты чего застыл?- похлопал в ладоши экзорцист, привлекая внимание.- Так будем проверять? - Рискуй, историк. – Тикки склонил голову набок, наблюдая за парнем. Интересно, далеко ли сможет зайти обычный человек на одном лишь любопытстве? - Каких девушек ты предпочитаешь? Блондинок? Брюнеток? - начал историк. - Рыжих, – не раздумывая, сказал Микк. - Ооо. Неплохой выбор. С большой грудью или маленькой? - Плоской. - Нифига себе девушка. - Мы говорим о девушках или о вкусах? – Ной усмехнулся. - А девушки не в твоем вкусе?- удивлённо спросил Лави, хлопая своим единственным глазом. - Тормоз. – Тикки со вздохом потер переносицу. – Ты хотел проверить миф о любви Ноев. Тебе что, есть разница, на ком из людей это проверять? Лично меня ты устраиваешь в качестве подопытного. - И как, по-твоему, я буду тебя влюблять в себя? Ной пожал плечами. - Без понятия. Это уже твои проблемы. «Я не знаю, много ли тебе понадобится усилий. Возможно, я уже влюблен, а может, всего лишь хочу тебя трахнуть. То, что я испытываю сейчас, даже мне непонятно». «Цветы, конфеты и флирт сразу отпадают. А если…» Экзорцист подошёл к Ною вплотную и нежно, невесомо провёл ладонью по щеке, шее, груди. Тикки прикрыл глаза, прислушиваясь к ощущениям. Лёгкие движения по телу сквозь ткань, не спускаясь ниже пояса, лёгкие массажные движения. - А я думал, ты прибьешь меня. - То есть, по сценарию я должен оторвать тебе руки и засунуть их куда поглубже? – Тикки чуть усмехнулся. – Похоже, люди всё-таки очень плохо знают Ноев. - Вы сами не давали ни шанса вас узнать,- прошептал Лави тому в самые губы. - Вы его не заслуживаете и сейчас. Считай это подарком, данью истории, – усмехнувшись, брюнет притянул парня к себе и поцеловал. Для Лави поцелуй вышел необычным. Впервые целовали его, а не он, и это было приятно. Но больше всего удивляла нежность Микка. Он целовал легко, подчиняя ласками. У рыжего экзорциста немного закружилась голова. Тикки, сняв с волос парня повязку, пропускал сквозь пальцы рыжие пряди, гладил затылок, шею. Пальцы по старой привычке то и дело сжимались, но Ной умело контролировал свои порывы – уж кого-кого, а историка ему убивать не хотелось. Не так уж он и раздражал. Лави почувствовал, как лента с волос упала на пол. «Нет, не сейчас»- юноша разорвал поцелуй и посмотрел на Ноя. - Боишься… - на лице Микка мелькнула усмешка. - На задание надо. И я уже понял, что ты мне ничего не сделаешь,- мягко вырвавшись из объятий мужчины, Лави вышел из комнаты, не забыв крикнуть перед тем, как уйти. - Когда в следующий раз встретимся, можем продолжить думать, как тебя влюбить в меня, Микк! После этих слов хлопнула дверь. *** Тикки шел быстро – на поиски нужной комнаты времени у него было немного. Чёрный Орден уже был похож на растревоженный улей. Несколько раз Ной едва не столкнулся с экзорцистами, но тут уж выручали его способности. Он не собирался никого убивать. Он просто искал рыжего историка. Экзорцист спокойно сидел в своей комнате и занимался древними свитками. Лави передернуло, когда ему на плечо легла тяжелая рука. - От меня не спрячешься, – знакомый насмешливый тон в голосе Ноя. Наконец-то он нашел. - Какого чёрта?- удивлённо воскликнул экзорцист, резко поворачиваясь к Тикки.- Микк, какого Тысячелетнего ты тут делаешь? - Помнишь, где меня искать? - Ну да. А что такое? Соскучился, что ли? - Вроде того. Вечером жду тебя на чашку чая. – Ной, услышав за дверью приближающийся топот, скрылся за стеной. Вскоре Тикки был уже далеко. *** - Знаешь, мне пришлось сбегать из Ордена на твою чашку чая, - недовольно сказал рыжий, как только Микк открыл дверь квартиры. Тикки улыбнулся. Правда это или нет, но Ною было приятно. - Рискуешь ради истории? - Ради своей задницы. Если бы я не пришёл, ты опять завалился бы в Орден,- лукаво улыбнулся Лави. Ной тихо рассмеялся. «Лис, хитрющий лис…». - Так ты меня впустишь? - сказал молодой книжник, почесав затылок. Ему порядком надоело стоять на пороге. - Я думал, такие наглецы, как ты, входят сами. – Тикки сделал шаг в сторону. Рыжий сделал вид, что не услышал. Оказавшись в квартире, юноша сразу прошёл в спальню и плюхнулся на кровать. - Я всю ночь не спал,- простонал Лави. - Бессонница? - Если ли бы. Работа. - Эх, люди-люди. Не бережете вы себя. А чего ради? - Ради истории. - Странный стимул. - Для книгочея это очень важный стимул. Хотя ты, наверное, не поймёшь,- Лави обнял подушку мужчины и прикрыл глаза. - Да куда уж мне. - Тикки рассмеялся. Глядя на парня, он улыбался. - Ты так мил. И, как посмотрю, моя кровать тебе очень к лицу. - А раньше ты хотел меня прибить,- усмехнулся Лави. - Одно другому не мешает. Я могу восхищаться твоей кровью на своей простыне, - ответно усмехнулся Ной. - Что-то мне не хочется знать, откуда пойдёт кровь,- историк недовольно посмотрел на мужчину.- Ты правда по мне соскучился? - Я же не клоун, чтобы постоянно шутить. - Зная твоё отношение к экзорцистам, в это мало верится,- рыжий отпустил подушку и вытянулся на кровати, после чего резко сел и внимательно смотрел на Ноя.- Просто с трудом верится, что ты появился в Ордене, либо забавы ради, либо позвать меня. Или это из-за того, что мы проверяем чувство? - С любовью связано много ощущений и понятий. Привязанность, сострадание, жалость, верность, ревность, предательство, ложь. Перечислять можно очень долго. Я всего лишь хочу понять, чувствую ли я что-нибудь. К тому же, ваш Орден не крепость, а проходной двор. - Про это все знают. Но ведь ты же самый человечный из всех Ноев? Или ты человечен потому, что тебя это интересует? - Твоя задача выяснять это, не моя. Сам я ничего не хочу тебе больше говорить. - Тикки, вздохнув, замолчал. Лави встал и направился к двери. - Ты знаешь, где меня искать. Он ушёл. Оставив Микка одного в комнате, где всё быстро пропиталось недорогим одеколоном рыжего, там, где кровать до сих пор хранила тепло юноши. Тикки провел рукой по покрывалу, словно стараясь впитать тепло, принесенное парнем. Задумчиво потер пальцы, прислушиваясь к ощущениям. Говорят, что тепло должно радовать. Ной радости не чувствовал. Он чувствовал нечто другое. Одиночество, усугубленное быстро остывшим, скупым теплом и легким ароматом одеколона. Тикки впервые испытал чувство, которое ему раньше было недоступно. Наверное. Ной чувствовал себя брошенным. Тикки спокойно проанализировал гамму эмоций, которые всколыхнулись в нем, когда хлопнула входная дверь и щёлкнул замок. Обида - ведь он и так сказал больше, чем следовало. Непонимание - надо было сказать больше, чтобы парень остался? Досада - зачем же Лави вообще приходил? Злость, и снова обида - "я больше вообще ничего ему не скажу!". Сомнение - а стоило вообще пытаться наладить отношения? Грусть - люди всегда врут, а насчет чувств - тем более. Чужая душа для них потемки, а люди воображают, будто чувства легко контролировать и описывать. Ной, тихо вздохнув, растянулся на уже остывшей кровати. Ничего не чувствуется, ничего. Только накатывает совсем человеческая, всепоглощающая тоска. Неужели Ной не имеет ни малейшего права на счастье? Тикки сейчас был абсолютно уверен, что нет. И пытаться завоевать это право уже не имеет смысла. *** Тикки проснулся от звона стекла. Странно, но Ной впервые в жизни не заметил, как уснул. Пробуждение было не особо приятным - поднялся сквозняк. Ной, тихо выругавшись, поднялся и пошел проверить, что стряслось. Посуда гремела вовсю. На всю квартиру разносилось странное мычание и приятный аромат. С кухни доносился громкий топот. Виновником шума оказался Лави. Окно на кухне было расколото, руки экзорциста обнимали большие пакеты. - Привет,- виновато сказал рыжий, заметив удивлённый взгляд Микка. - Да вроде сегодня виделись, - Тикки сверился с наручными часами, - час двадцать тому назад. - Нууу. Я сходил в Орден и отмазался на пару дней. Знай: это было сложно. Потом сходил на кухню, принёс еды. Так вот, я поживу у тебя пару дней,- протараторил хозяин Молота, ставя пакеты на пол. Тикки промолчал. Его раздирали внутренние разногласия. С одной стороны, он не хотел сейчас видеть парня, потому что тот повел себя холодно и равнодушно - как историк, а не как человек. С другой стороны, Ной надеялся, что теперь чувство одиночества отступит. - Мда. Ради него тут из шкуры лезут, а он даже и спасибо не скажет. Невежливо, господин Ной. - Спасибо. - Тикки пожал плечами. Он демонстративно отказывался понимать, за что тут благодарить. - Если не хочешь, чтобы я остался, прогони меня,- юноше стало интересно, что выберет Тикки. - Оставайся, ты мне пока не мешаешь. Но при одном условии – забудь, что ты историк. Лави задумался. Получалось – Микк хотел, чтобы Лави забыл свою работу? Это было понятно, ведь в последние пять лет он начал вести себя как историк. Из-за этого некоторые члены Ордена стали его ненавидеть, и дело приняло крутой оборот. Но ведь сейчас он был не в Ордене, и не надо ничего запоминать и изучать; и не слышно за спиной, как он не спас какого-то товарища, которого видел впервые; не надо слышать, как тебя называют бесчувственной книгой. - А что будет, если я соглашусь?- осторожно спросил юноша. - Может, и во мне увидишь что-нибудь человеческое. - Хорошо. Я согласен,- Лави начал разбирать сумки с едой. Тикки молча облокотился о дверной косяк, наблюдая за парнем. Экзорцист что-то напевал себе под нос, радуясь внезапному отпуску. Хоть в такой компании, хоть на пару дней. Отпуск был первым за всё время работы историка. Он завозился на кухне, нагружая холодильник всевозможными продуктами и блюдами, не зная, что предпочитает Ной. Хотя, он всё равно не брал того, чего сам, если что, не сможет съесть. - Такое впечатление, что ты сюда на месяц переехал. Чемодан-то захватил? - Очень смешно. Я просто не знал, что ты любишь, вот и набрал всего, что есть. Хотя, меня поймал наш повар, так что я убежал с малым. Тикки усмехнулся – проявление заботы выглядело очень странным. Для него, по крайней мере. - Ты есть будешь? - Не откажусь. - Тогда помогай. - Сам не справишься? - Я не знаю, что ты захочешь из всего, что я принёс,- недовольно пробурчал рыжий, смотря не менее недовольно на Ноя. - Давай что-нибудь по-быстрому. - Сначала помоги разобрать. Тут есть готовые блюда, а есть продукты. Тикки помог парню разобрать пакет. То, что Микк вообще никак не реагировал на его появление, рыжего злило и раздражало. Хоть Лави этого не показывал, но так хотелось огреть его чем-нибудь по башке с криком «Дурак!», как обычно это делал Панда несколько лет назад. От таких воспоминаний юноша чуть улыбнулся. Странно, но в двадцать четыре года захотелось немного побыть девятнадцатилетним дураком, который только и знает, как подставлять старика и шутить. - А это что? - Ной выудил из пакета какой-то сверток. Держа его двумя пальцами, поворачивая на свету, мужчина пытался определить, что в нем. Пах же сверток очень убойно. - Оно точно съедобно? - Ааа! Это моё,- схватил свёрток экзорцист и сунул к себе в карман формы. Тикки невольно рассмеялся, видя, как от свертка топорщится туго набитый карман. Рыжий недовольно нахохлился, как петух, смотря на смеющего Ноя. - Чего смешного? - Ты. Вы, люди, порой очень забавные. - Ну, знаешь ли! Ты вообще-то тоже человек. - Я заметил у себя одно отличие от обычного человека. - И какое?- заинтересовался рыжий, уже жуя яблоко. - Ты сам должен найти его, разве нет? Если я тебе скажу, твоя миссия потеряет смысл, и ты опять сбежишь. - Когда я сбегал? И вообще, я до сих пор понятия не имею, как тебя влюблять в себя. И почему я?!- взяв кастрюлю поменьше, он поставил её на стол. Заглянув в неё, Лави увидел тушёную картошку. - Потому что ты сам захотел. - Я думал, мы будем искать девушку твоей мечты, и я тебе буду объяснять, что ты к ней чувствуешь,- полазив по ящикам, рыжий всё же нашёл две тарелки, после чего положил две порции картошки. - Думаешь, ты поймешь, что я чувствую, если будешь только наблюдать со стороны? - Ешь. А как я могу понять, если ты ничего не говоришь и при этом стоишь столбом? - Сердцем, экзорцист, сердцем. - Ной сел за стол. - Моё сердце говорит мне, чтобы я сейчас тебе надавал по башке. Мне это сделать?- хихикнул Лави, садясь напротив. - Рискнешь - останешься без руки, - невозмутимо ответил Тикки, берясь за ложку. - Ты же сам предлагаешь прислушиваться к сердцу,- рассмеялся рыжий. - Следовать его зову или нет - дело твое, я лишь говорю о возможных последствиях. - Так ты мне отрежешь руки, если я тебя поцелую сам? Ведь в прошлый раз поцеловал меня ты,- прошептал рыжий, всем телом потянувшись к Ною. - Неа. Губы откушу, - прошептав в тон парню, Тикки усмехнулся. Лави нормально сел за стол. - Буду знать, что соблазнять тебя тоже лучше не стоит,- улыбнулся рыжий и принялся за еду. Тикки кушал с неподдельным аристократическим величием, несмотря на то, что салфетки были бумажными, а приборы – неполными. Остановившись, рыжий недовольно уставился на Ноя. Всё же это бесило. Такой важный и невозмутимый. Не верится, что это тот самый парень, с которым они были в Ковчеге. Но, если подумать, именно там Тикки Микк заявил, что собирается играть серьёзно, и сказал, что участвует в войне ради игры. Но это было тогда, а сейчас им управляет, наверное, боль утраты близких. Всё же пять лет прошло, многое изменилось. Тикки поднял на парня вопрошающий взгляд. "Чего ты на меня так уставился? Не в зоопарк же пришел". Рыжий уставился на мужчину с ещё большим недовольством, положив ложку и понимая, что уже не голоден. Он словно питался информацией, которую впитывал в себя. Ной же невозмутимо доел и аккуратно вытер губы салфеткой. - Ты уже сыт? - Напыщенный гад, - спокойно произнёс рыжий и улыбнулся. – Было вкусно? - Вполне съедобно, - уклончиво ответил Тикки, усмехнувшись. - Ты можешь вести себя более раскованно? - Я всегда так себя веду. То есть, вел себя со своей семьей. - Это раздражает. Расслабься! Чавкай, раскидывай крошки. Будь свободнее. Тикки озадаченно посмотрел на стол, в пустую тарелку. - Это обязательно? - Нет. Но твои манеры бесят. Они слишком безукоризненны. Тебя так выдрессировали, что ты никогда не расслабляешься. - Мне это никогда не было нужно, - неуверенно сказал Ной. - Что именно?- зевнул юноша. - Расслабляться без манер. - Значит, теперь будет нужно! - Ты объяснишь, как нужно? Лави удивлённо смотрел на мужчину. Нет, ну он никогда бы не поверил, что Удовольствие Ноя не умеет расслабляться. Да где это видано! - Слушай, ты же бывший шахтёр? - Ну и? - Ты же любил пропустить стаканчик-другой пива и понежиться на кровати? - У меня не всегда хватало на это времени. Граф иногда звонил даже тогда, когда я работал в забое. - Но было! Это и есть расслабляться! Забыл, что ли? Тикки со вздохом кивнул. «Боже» - мысленно простонал рыжий. Даже не верилось в то, что человек забыл, что значит расслабляться. Ну и пусть, что он Ной. Как заявил и вбил в рыжую голову Уолкер: «Нои тоже люди, только со сдвигами». Лави снова зевнул и понял, как устал за сегодняшний день. - Кстати, где я спать буду? - Кровать у меня дома одна. Я же особняком живу, к себе домой никого не вожу. - Значит, вместе на одной кровати. Ну, ничего,- юноша встал и направился в спальню.- Ты идёшь спать? - Нет. Белый день же на дворе. - Твоё дело,- рыжий разделся, не забыв позаимствовать рубашку Тикки, и лег в кровать. Когда голова коснулась подушки, юноша почувствовал тяжесть во всём теле и почти моментально заснул. Ной же до поздней ночи просидел на кухне, ни разу не заглянув в раскрытую книгу, лежащую на его коленях. Его взгляд был устремлен вдаль, ему не были помехой стены. Как не были они препятствием и для его тела. Ною доступно всё недосягаемое для людей, но непостижимо то, с чем люди сталкиваются ежесекундно. Чувства. Ему нравилось чувствовать, эмоции приводили его в восторг, в трепет, ради простых ощущений он мог рисковать жизнью. Он искал названия для любой искры чувства, он буквально коллекционировал их. Но теперь он разочарован. Боль и тоска встречались всё чаще. А истинного счастья не было ни разу. Лучше совсем ничего не чувствовать, чем испытывать столько боли и страха за близких. Хотя одну смесь эмоций Ной всё-таки оставил бы себе. Безумие. Верный товарищ в каждой смертельной схватке. Правда, для младшего историка первый же всплеск эмоций Ноя окажется роковым. Тикки усмехнулся - делать нечего, экзорцист сам выбрал свою судьбу. Наконец, Микк ушел в спальню и лег рядом с юношей, не раздеваясь. Он еще долго не мог уснуть из-за одолевающих его сознание мыслей. Как только Лави почувствовал тепло мужчины, он сразу же подвинулся к нему, обнимая. Тикки вздрогнул. - Черт, зачем ты это делаешь, Лави, младший историк... *** - Зачем тебе это? - Не хочу, чтобы он был таким. - Испытывать эмоции. Да ещё и к врагу. Как же ты низко пал, Лави,- сорок девятое имя историка было произнесено с таким отвращением, что мурашки шли по коже. Ненависть. Сильнейшая ненависть, которую историк когда-либо слышал или видел. Это его ненависть к самому себе. - Я не испытываю к нему эмоций. Это просто любопытство,- экзорцист схватился за голову, так как она резко заболела, настолько, что хотелось выть, хотелось умереть, только бы это прекратилось. - Хоть мне можешь не врать, Лави. Перед глазами проносились все моменты, связанные с Ноем, они медленно наливались красным цветом. Отчаяние, безумие. Юноша с ужасом смотрел на свои руки. Они были кроваво-красные, словно все в крови. Хотелось выть, орать от ужаса, всё тело юноши задрожало, и перед глазами появилась последняя картина. Убитый Тикки, с разорванной грудью, а над ним стоит сам Лави и смеётся как безумный, трясясь всем телом. Руки были по локоть в крови, и с них медленно капала красная жидкость. Звук падающей капли разрывал барабанную перепонку. Хотелось орать. Хотелось бежать. Но экзорцист только смеялся. *** - Тикки, вставай! Уже четыре вечера, а ты всё ещё дрыхнешь! Вставай!- экзорцист уже пятнадцать минут пытался разбудить Ноя, но тот как спал крепко, так и спит.- Вставай! - Отстань, мне не на работу... - сонно пробурчал Тикки. - Вставай, или мне придётся применить крайние меры!- лукаво заговорил экзорцист, совсем близко наклоняясь к Ною. - Ой, напугал. Может, ты меня ещё с кровати спихнёшь? - Вставай,- повторил юноша, целуя того в губы. Ной дёрнулся навстречу, норовя укусить парня. Лави вовремя увернулся, резко спихнул с кровати Тикки и победно улыбнулся, когда остался один на кровати. - О, ты наконец-то встал! - Какого чёрта ты меня разбудил в такую рань, да ещё и спихнул с моей же кровати,- гневно зашептал Микк. - Рань? Сейчас пятый час, да и мне скучно. - А то ты не знал, что не в цирк и не на курорт едешь, - фыркнул мужчина, встав с пола. - Ну, будить тебя тоже весело,- рассмеялся Лави, раскинув конечности на кровати и смотря в потолок. - Неужели. - Тикки отряхнулся. Поправив рубашку и выпрямившись, он сумел вернуть себе уже привычное спокойное безразличие. - Как бы тебя в следующий раз разбудить поэффектнее? - Никак. - Тикки, достав сигареты, подошел к окну и сел на подоконник. - Не будь вредным. Ты сам просил меня не вести себя как историк. Так что получай результат. - Я же не мог ожидать, что ты начнешь так... - не договорив, Ной махнул рукой. - Как? - Активно проявлять себя. - Что, по-твоему, делает ребёнок, если его неделю держали дома, а потом повели в парк развлечений? Он живёт каждой секундой,- немного грустно сказал юноша. - Очень актуальное сравнение, - мужчина чуть улыбнулся. - Ты действительно ребенок. И тебя держат в стальной клетке, как безвинного узника, не совершившего ничего дурного, но повинного лишь в своем происхождении. - Происхождение? Ты о чём это?- весело рассмеялся рыжий.- Я же не внук Панды. - Да так. К слову пришлось. - Тогда не говори такие глупости, господин Ной. Тикки закурил, задумчиво глядя в окно. Люди... суетливые букашки, населяющие этот мир. Они надоедливы, любопытны и очень назойливы. Без них было бы намного спокойнее. Где-нибудь далеко, в горах, например. Пусть там скучно, зато покой никто бы не нарушал. За столько лет Тикки устал от войны и от людей. Лави задумчиво смотрел в потолок. Действительно, зачем он всё это делает? - Ты всегда одинок, Лави? Ты привык к этому? – слова Ноя падали, словно в пустоту. - А у меня есть выбор? - Я прекрасно понимаю, почему ты пришел ко мне. Долг историка - лишь отмазка. - И почему я, по-твоему, пришёл к тебе? - Ты тоже ищешь счастье. То, чего тебе никогда не могли дать люди, ты пытаешься найти у Ноя. - Очень интересно. Я даже и не думал об этом,- экзорцист перевёл взгляд на Микка. Тот недоверчиво пожал плечами. - Считай, мне просто скучно. - Договорились. - А зачем тебе это всё? - Незачем. - Тогда зачем согласился на всё это и не выгонишь меня? - Потому что мне уже всё безразлично. Я напоминаю себе редкое животное, занесенное в бестиарий и изучаемое натуралистами. Я настолько привык быть одиноким, что даже не замечаю посторонних. - Ну что за дурак. Но ты мне нравишься. - Как Ной? - Как человек. А ты человек, и не спорь. Тикки усмехнулся, сминая пальцами еще не потухшую сигарету. - Ты странный для человека. Кажется, у тебя совершенно атрофировался инстинкт самосохранения. - Ну так! Поживи с моё с Юу и Алленом. При этом попытайся, когда они ругаются, их остановить,- рассмеялся Лави. Он резко вскочил с кровати и подошёл к Микку, смотря тому в глаза. - Ты с Роад, Джасдеби и Скином под постоянным надзором Графа жить не пробовал. Так что я тебе завидую. - У вас не было комуринов, маньяков-смотрителей и пьяных психов-генералов,- звонко рассмеялся рыжий. - Зато полно тупиц-Акум и родственников-кретинов. Не говоря уже об... кхм, экзорцистах. – Тикки потер виски. – Хотя, я, кажется, по всему этому скучаю. - А я думал, тебе понравилось, когда тебя раздел экзорцист,- юноша мягко забрал у мужчины сигарету и потушил её в пепельнице, стоявшей рядом. - Экзорцист-шулер - это уже даже не смешно. - Почему это? Так страшно? - Просто нечестно. - Тикки усмехнулся. - Чем же?- несмотря на удивлённое выражение лица, юноша засмеялся. - Тем, что мы не жульничаем. Мы используем преимущества. - Вот не надо. В картах ты тоже жульничаешь. Аллен это уследил,- историк, недолго думая, обнял Микка и положил голову тому на плечо.- Экзорцисты и Нои отличаются только тем, что они по разные стороны. И тех и других, если они будут жить с обыкновенными людьми, будут считать за чудовищ. - Убери руки, ладно? Мне ужасно хочется их оборвать. Не искушай меня. - Тикки вздохнул. - Я не привык, чтобы ко мне кто-либо прикасался. Мне это не нравится. - Привыкай, я и не такое буду делать. Ведь если ты сам не позволишь мне всё это, то что тогда с чувствами? Не всё от меня зависит, ты должен пойти навстречу. - Сможешь ли ты вовремя меня остановить, если я захочу тебя убить? - А ты меня сможешь остановить, если я впаду в безумие?- тихо спросил юноша и, отпустив мужчину, направился в ванную. Тикки задумался. - Ты бываешь безумен? Не верится. - Спроси у Роад,- только это и ответил Лави. Зашумела вода. Юноша стоял под струями, закинув длинные рыжие волосы назад и пригладив их руками, легко дотронулся до глаза, который обычно скрыт повязкой. В голову лезли дурные мысли и последний сон. Долгое время его настоящая сущность не даёт нормально спать по ночам, не даёт нормально существовать. Не жить, именно существовать – Ведь он не человек, а простая книга. *** - Книга, книга, книга… Лави, запомни это, книга,- отвращение в голосе. Злобный холодный смех, резавший барабанные перепонки, раздавался от каждой марионетки, находившейся вокруг юноши. Экзорцисту не надо было их даже считать, он знал, сколько их вокруг. Сорок восемь. А сорок девятым был он. Одно лицо, но при разных войнах и в разных возрастах. - Разве они не прекрасны, Лави,- одна из марионеток ожила и начала танцевать вокруг остальных, смеясь, как безумная.- Они все идеальны! А ты один… В следующее мгновение эта марионетка уже висела напротив рыжего вниз головой так, чтобы их лица были на одном уровне, и легко дотронулась до лица, после резко ударив в скулу. Не удержавшись, Лави упал, на что марионетка засмеялась. - Только ты один брак! Очнись уже! Ты там не для жизни существуешь! Ты не достоин счастья! Ты с самого начала был трупом! И когда наступит время, ты убьёшь! Ты убьёшь всё, что живёт в тебе и вокруг тебя,- марионетка начала парить вокруг младшего историка и смеяться. Она смеялась как безумная, холодным и ужасным смехом, её лицо исказилось в отвратительной гримасе. Рыжий историк только сейчас понял, настолько отвратительными могут быть даже самые красивые лица. Его руки задрожали, и, когда он смотрел на них, он заметил мелкие трещины, которые становились всё больше и больше, пока не стали осыпаться, как труха. Он осыпался как старая книга. Хотелось кричать. Хотелось просить о помощи. Но он только сидел и без эмоций смотрел на труху, в которую превращался он сам. *** - Эй, рыжий. - Тикки, постояв пять минут перед запертой дверью, не выдержал и прошел сквозь нее. Подойдя к парню, находящемуся в ступоре, Ной тронул его плечо. - Лави? Ты что, не в себе? - А?- как от огня отпрыгнул экзорцист от Ноя, но, не рассчитав, ударился о плитку на стене. - Осторожнее! - мужчина, шагнув под душ, прижал парня к себе. - Спокойно. Здесь нет опасности, не считая меня. Тикки не обращал внимания, что одежда, промокшая насквозь, неприятно липла к телу. Его внимание было сосредоточенно на дрожащем парне, на попытке его успокоить. На попытке самому стать хотя бы похожим на человека. - Я просто не ожидал,- парень почесал затылок.- Слушай, а тебя не смущает, что я тут обнаженный стою и как бы моюсь? - Не смущает. Ты тут стоишь и моешься уже второй час, меня это стало напрягать. - Я задумался. - Глубоко, не находишь? - Тикки вздохнул. - Словно в транс впал. - Спасибо за заботу, но всё нормально,- смотря на мокрую одежду.- И я не думал, что тебе нравиться обнимать экзорцистов. - Я и сам не знал. - Тикки… поцелуй меня,- тихо прошептал рыжий. Перед глазами снова всплывало то, что произошло в его сознании. Мгновение поколебавшись и взвесив все «за» и «против», Ной решил, что от этого никому хуже не будет, и, склонив голову, коснулся губами губ парня. - Да, твои поцелуи желают оставлять желать лучшего. - Похоже, ты пришёл в себя,- Тикки, усмехнувшись, расстегнул рубашку. - Что ты делаешь? - Раздеваюсь,- Ной пожал плечами, мол, «чего непонятного?», расстегнул брюки. - Зачем?!- взвыл Лави. - Не в мокром же ходить,- резонно заметил мужчина. Выжав из одежды воду, Тикки ушёл на балкон - развесить её. Не забыв, однако, предупредить, что ещё вернётся. Лави же стоял в ступоре, не понимая, зачем Ною возвращаться. Тикки появился через пару минут. - Отомри, экзорцист. Я тоже в душ хочу. - А никак нельзя подождать, когда я закончу?! - Нельзя же так долго мокнуть. Вылезай, давай, а то у тебя скоро кожа будет, как у старика-историка. - И не подумаю! - Ничего, я подожду,- Тикки прислонился плечом к стене. Рыжий фыркнул и повернулся спиной к мужчине. Он впервые мылся под таким пристальным взглядом, и от этого становилось не по себе. Экзорцист, не торопясь, начал намывать волосы, запрокинув голову назад. «Книга, книга, книга. Лави, запомни это, книга», - в голове все ещё вертелись знакомые слова. Но, если бы он действительно был книгой, разве он смог бы почувствовать волнение и дрожь от лёгкого поцелуя Микка? А ещё он почувствовал, что ему стало легче – хотя бы от того, что рядом кто-то есть. Тот, для кого он не просто книга, не просто историк. Через некоторое время Лави совершенно забыл, что он не один, и начал медленно размазывать мыльную пену. Легко проводя ладонями по всему телу, оставляя пенные островки на коже. Подняв ногу на бортик, он легко водил ладонью по всему бедру, по пояснице, по животу и груди. Затем проделал всё то же самое с другой ногой. Тикки молча наблюдал за парнем. Ему не впервой было становиться привидением, призраком, которого не замечают. Но, как ни странно, сейчас вместе с жутким ощущением нереальности своего тела приходит чувство удовлетворения. Он не навредил, он помог. Ной любовался рыжим парнем, его мягкими, плавными движениями. Его обаянием и природной красотой. Встав под струи воды и смыв с себя пену, юноша грустно вздохнул и снова застыл, о чём-то думая. Тикки тихонько выдохнул. - Надеюсь, ты не собираешься снова впадать в транс? - Да пошёл ты. Я тут, понимаете, думаю,- юноша лёг на дно ванны и прикрыл глаза. - Думать можно и в другом месте. - Ной сел на бортик ванной. - Я люблю воду. Так что фиг я уйду отсюда!- усмехнулся юноша. Тикки фыркнул. - Какой же ты упрямец. - Только чуть-чуть. Уже влюбился?- сев, юноша обнял мужчину. - Не гони лошадей. Улыбаясь, юноша лег обратно на дно, не отпуская Тикки, потянув того за собой. Ной усмехнулся, выпрямившись - руки парня прошли сквозь его тело, не встретив препятствия. Тикки серьезно спросил. - А что ты чувствуешь сам? - А тебе надо знать? Я здесь для того, чтобы пробудить в тебе чувства, а не разбираться со своими,- угрюмо сказал экзорцист, опять вспоминая, что у него творится в голове. - Я хочу знать, пробуждаю ли я хоть какие-то чувства, кроме страха и отвращения. - А что будет, если я скажу, что, кажется, я сам влюбился в тебя?- рыжий чуть улыбнулся.- Так, я тут засиделся. Выбравшись из ванны, рыжий одел рубашку Ноя, в которой и был до прихода в ванную, на мокрое тело и открыл дверь. - Холодно. Ты тут не задерживайся сильно. - Уж постараюсь. - Ной усмехнулся. Закрыв дверь, юноша быстро побежал в постель. "Кажется, я сам влюбился в тебя...". Тикки повторял про себя эти слова снова и снова, рассматривая их, глядя с разных сторон. Разве можно любить того, кого положено бояться? Не человека – монстра, пустого внутри, жаждущего лишь крови. Душа его сгорела, растворилась в фальшивых слезах, а горстка пепла вряд ли сможет нормально чувствовать. Похоже, Лави не дождется взаимности и уйдет ни с чем. В отличие от Лави, Тикки вышел уже через десять минут. Но вместо Лави в спальне мужчина застал ком из собственного одеяла, который странно дрожал. Наверное, рыжий глупо поступил, сказав такое Ною, ведь он не был точно уверен. Он сказал только то, что ему пытался объяснить Дик, но ведь со стороны виднее. Закутавшись в одеяло, парень дрожал от холода из-за контраста горячий душ – холодное помещение – холодная кровать. Но тогда откуда этот небольшой румянец на щеках? Да, он не любит. Но он всё еще может согреть. Его тепло не нужно родственникам - их больше нет. Зато оно, оказывается, нужно его бывшему врагу. Превратность судьбы. Что ж, пусть будет так. Тикки сел на край кровати и рассеянно погладил одеяло, под которым спрятался парень. - Чего надо? Если есть ещё одеяла, лучше их принеси,- недовольно пробурчал рыжий. - Как ты чувствуешь одиночество? - Ной лег рядом. - Никогда не задумывался,- ком одеяла быстро подвинулся к мужчине, ища тепла. Ной прижал парня к себе. - Мне кажется, оно похоже на безграничное пространство, где невозможно найти опору. - Но ведь ты можешь найти опору везде? По воздуху ходишь, по воде. Тебе не кажется, что это нелогично? - Для меня найти опору физическую гораздо проще, чем опору моральную. - А если причина в том, что ты зациклился? Постоянно думаешь – не можешь чувствовать и тому подобное. Надо хоть раз открыть себя не только Ноям, но и другим. Тикки пожал плечами. - А "другим" это надо? - Ну, ладно. Мог и мне открыться, например. Почему три месяца назад ты меня был готов убить, а теперь спокойно обнимаешь? Почему при нашей следующей встрече, когда я тебя спровоцировал, ты поцеловал меня, и почему поцеловал сейчас? Ты об этом задумывался? - Задумывался. Мне кажется, я странно себя веду. Но ты для меня больше не экзорцист. Я не хочу, чтобы тебе было холодно и одиноко. Но тебе всё равно больно, и я даже могу понять, почему. Жить рядом с Ноем, нестабильным психологически, может только безумец. Лави рассмеялся из-под одеяла. - Вот мы и нашли друг друга. Но, если это правда, ты не задумывался, что, возможно, ты меня уже любишь? - Не задумывался. Думаю, я и так всё пойму, когда придет время. - Надеюсь, я до этого момента не умру на этой войне. - Граф не убьет тебя, потому что ты преемник историка. Роад уже натешилась с тобой, хотя и мечтает продолжить. Акумы - не помеха. Так что я - единственный реальный источник опасности для тебя. - Нет. Единственная моя опасность - это моя голова. - Думаешь? - Знаю,- рыжий наконец-то выглянул из-под одеяла. От духоты и жара, которые были под одеялом, лицо экзорциста стало красным. Тикки, улыбнувшись, потрепал парня по волосам. - Мне кажется, что ты не создан для войны. - А для чего тогда, по-твоему? - Для любви. Для нежности. - Боже, Тикки, да ты романтик! Но, увы, времени на это у меня почти нет. - Нужно искать. Иначе, зачем ты живешь? - Наверное, ты забыл, что я историк. И если я буду любить, то это для меня закончится смертью, - Лави потупил взгляд. Прикрыв глаза, он сделал вид, что засыпает. - Ты же не учебник по истории. Ты тоже имеешь право на любовь. - Тикки замолчал, глядя в потолок. - Именно, я книга по истории,- глубоко вздохнул юноша. - Не болтай глупостей. Ты больше человек, чем я. - Потому что у меня наигранные, фальшивые эмоции. Знаешь, когда я сражался с Роад, я понял, что у меня, возможно, есть друзья, но через пять лет, смотря на них, я понял - это не так. Я книга, а они машины для убийств в руках Ватикана. - Интересно, а я кто? - Тикки задумался. - Наверное, я похож на своих Тиз. И умру я как мотылек - наскочив на пламя, сгорев. - Интересно, как оно будет выглядеть?. Твоё пламя? - Возможно - но только возможно - это будет пламя горящих страниц книги. - Ной, улыбнувшись, прикрыл глаза. - Заманчиво,- улыбнувшись, экзорцист провалился в свой беспокойный сон. Ной, выспавшийся за день, просто лежал рядом, обнимая парня. "Роад, похоже, перестаралась. У веселого историка поехала крыша. Кажется, он заживо сжигает собственную душу, и, когда он станет равнодушнее Акум, он возьмется за окружающих. Экзорцисты сопротивляться не смогут, полагая, что его еще можно вернуть. С одной стороны, нам будет лучше умереть обоим. Тем более что мы всё-таки привязались друг к другу". Тикки вздохнул. - Глупо получается. Спокойное дыхание из чуть приоткрытых губ. Сейчас Лави спокойно спал, нежась в объятиях Ноя. - Слишком ты хорош для книги. - Ной, вздохнув, погладил парня по щеке. *** - Ты ничему не учишься,- недовольно пробурчал его собственный голос. Одинаковые, как две капли воды, один голос, одна жизнь, одно сознание. Лави и Дик сидели друг напротив друга за небольшим белым столом с узорами. Вокруг была темнота, будто они парили в пропасти. Это был их мир. Их разум. - Хотя рад, что ты признал, что этот Ной тебя интересует. И что это не просто любопытство,- презрение в голосе Дика было настолько открыто, что становилось противно.- Но зачем было говорить это ему? - Из-за тебя он меня застал в малоприятной ситуации,- только и ответил рыжий, недовольно уронив голову на руки, сложенные в замок. - Я, значит, виноват в том, что твой разум сейчас настолько слаб, что не может выдержать и такого? Как грубо, юноша, вы сами в этом виноваты. А так же виноваты в этом,- Дик рукой указал на труп Микка, после чего громко рассмеялся. - Привыкай. Ведь ты не только историк, но теперь и экзорцист, а он твой враг. Так что убей! Сорок девятый уже не слышал, что говорил сорок восьмой, он только смотрел с ужасом на тело мужчины. Грудь была разодрана, а из живота виднелись кишки, которые, видимо, ещё и вытаскивали. Левая рука была ободрана так, что кость предплечья была наполовину оголена, словно с неё специально срезали всё мясо. Чем-то явно разбили, чуть ли не в щепки, коленки, а рот увеличен порезанными щеками до самых ушей. Юноша с ужасом смотрел на Ноя, или, точнее, на жалкое его подобие, а Дик смеялся, при этом шепча: «Убей». Тикки шевельнулся, открыл глаза. Неживые, мутные. Роняя кровавые слезы, он прохрипел: - Убийца... Тело его зашевелилось, разрываемое изнутри, исчезая на глазах. Через пару мгновений, проглотив последний кусочек тела Ноя, над парнями вспорхнула Тиза. Быстрым движением Дик поймал "бабочку". Та впилась в его палец - брызнула кровь. - Какая прелесть. Он умер, но всё еще жив. Исправь это. Сжав кулак, Дик смял крылья Тизы, раздавив ее. Метнув Лави через весь стол убитую "бабочку", парень широко усмехнулся. Экзорцист едва коснулся Тизы, как та, затрепетав крыльями в агонии, загорелась. Лави с ужасом смотрел на маленький пылающий факел, еще живую "бабочку", которая даже сейчас пыталась взлететь. Протянув руку, Лави подставил Тизе ладонь, и та упала на нее потухающим угольком с рассыпавшимися крыльями *** - Эй, Лави... - Ной слегка потряс парня за плечо. Рыжий с ужасом открыл глаза. -Тикки? - Как бы да. - И чего ты меня разбудил? - Я вообще-то голоден, а ты в меня мертвой хваткой вцепился и не отпускаешь. - Тикки! Ты зараза! Мне такая красотка снилась,- отпустив мужчину и повернувшись к нему спиной, чуть дрожа, юноша пытался снова заснуть. - Она тебе настолько понравилась, что ты её убить захотел? - Ной сел на кровати. - Почему ты решил, что я кого-то убивал?- с удивлением и испугом экзорцист резко сел на кровати и в упор смотрел на Микка. - Твоего бешеного шепота "Убей-убей" невозможно было не услышать. - Там были просто бои гладиаторов,- чуть заикаясь соврал Лави. Почему-то не хотелось врать, хотелось говорить, кричать про то, что происходит в голове, но нельзя. - То девушка, то уже гладиаторы... - Ной вздохнул. - Слушай, ты же хочешь выяснить мои чувства? Так почему ты не хочешь быть со мной хотя бы просто откровенным? - Хорошо. Но сны трогать тогда не будем,- согласился рыжий, поставив своё условие. - Не согласен, потому что ты даже на ходу спишь. - Я не сплю на ходу! - Я бы не говорил, если бы сам не видел. - Если ты про то, что было в ордене, то я около недели не спал! А перед тобой я вообще такого не помню! - Что у тебя за камень на душе, что ты мне ни слова об этом сказать не можешь? Это ведь связано со мной, так? - А вот и нет! Живых там нет,- юноша сложил руки на груди. Ной вздохнул. - Упрямец. Юноша только фыркнул в стиле товарища-мечника. Тикки тряхнул головой. - Хочешь - молчи. А я пойду поем. - Видимо, ты не понял. Я говорю там нет живых, но есть труп одного Ноя,- тихо прошептал Лави, но достаточно, чтобы мужчина услышал и горько усмехнулся. - Тебя это беспокоит? - Микк посмотрел в глаз экзорцисту. - Разодранное тело… конечно. Ведь это ненормально. - Смерть у каждого своя. Не всегда её можно выбрать. Не думаю, что именно такой смерти, которая их настигла, желали экзорцисты, попавшие мне под горячую руку. - Этого Ноя убил я,- Лави серьёзно посмотрел в глаза мужчины.- Я убил тебя, Тикки. - Рано или поздно я сам захочу умереть. И, знаешь, я не против того, чтобы моим палачом был ты. - Ной улыбнулся. - А меня спросили?!- завопил рыжий.- А мне теперь мучься с кошмарами! Тикки обнял парня. - Успокойся, Лави. Просто прими это, как должное. - Да пошёл ты! Я не собираюсь никого убивать!- рыжего трясло, но он всё равно пытался отпихнуть мужчину. - Успокойся, ладно? - Ной сильнее прижал Лави к себе. - Я спокоен! - Скажи, что тебя успокоит? - Я спокоен,- уже зарычал юноша. - Ты такой милый, когда сердишься, – улыбнувшись, Ной склонил голову и поцеловал парня, лаская его губы своими, касаясь их кончиком языка. Рыжий обнял мужчину за шею и приглашающе лизнул кончик языка Ноя. Должен был в себя влюбить, а получилось наоборот. Ирония. Юноша сильнее прижался к мужчине, вцепляясь в него мёртвой хваткой, но, несмотря на это, перед глазами стоял его сон, и по щекам потекли слёзы. Тикки подался вперед, вжимаясь в парня всем телом. Желание вспыхнуло неожиданно, пожаром обжигая тело, прогоняя рассудок, сметая ледяную стену, выстроенную Ноем вокруг его же эмоций. Мужчина теперь собирал губами слезы парня и снова целовал его в губы, шепча: - Не плачь. Я не стою твоих слез. - Придурок. Лави начал гладить мужчину по голове. Жалость? Его жалел Ной? Поймав лицо Микка в руках, юноша укусил того за мочку уха, после начал вылизывать и посасывать её, словно извиняясь за то, что укусил. То ли укусами, то ли поцелуями экзорцист начал дразнить шею и чувствительную кожу за ухом Ноя. Тикки, прикрыв глаза, медленно выдохнул. По его телу прокатилась дрожь. Так хорошо – и так больно одновременно. Осталось всего полдня, чтобы побыть вместе. Если бы он уступил раньше. Резко склонив голову, Ной стал жадно целовать шею и плечи парня. Руки мужчины скользнули по бокам Лави, лаская и чуть царапая кожу. Выгнувшись и подавив рвущийся наружу стон, историк положил руки на плечи Микки и чуть улыбнулся. Может быть, и Дик и Тикки прав, и когда-нибудь он убьёт его, но он тогда будет бесчувственным историком, а сейчас он просто Лави. Человек в руках другого человека. - Ты не боишься того, что происходит сейчас? - хрипло спросил Ной, поглаживая бедра парня. - Нет. А ты? - Я хочу, чтобы время остановилось. Хочу иметь в своем распоряжении бесконечность. - Тикки усмехнулся. - Лучше давайте проживём это мгновение как люди, господин Ной,- юноша поцеловал Ноя, словно тот самое дорогое в его жизни. Словно он смысл её. Нежность поцелуя размягчила бы и каменное сердце. А сердце Ноя было всё еще горячим, живым. - Я люблю тебя, Лави, - чуть слышно прошептал Тикки в губы рыжему. - Как человек человека. - Вот видишь, я же говорил, что ты человек,- беглые лёгкие поцелуи, и Тикки повалил юношу на кровать, нависая над ним, даря лёгкие, дразнящие поцелуи. Парни, изголодавшиеся по теплу и ласке, то целовались исступленно, то гладили друг друга, распаляясь все больше. Рыжий просто утопал в ласке своего нового и, наверное, последнего любовника, еле слышно постанывая и чуть выгибаясь. Было невероятно хорошо, безумно, нежно, ласково и тепло. Холод отступил из души и из тела. Волны удовольствия всё сильнее будоражили кровь. Тикки, касаясь губами груди парня, чувствовал учащенное биение его сердца. Сердца, которое еще недавно Ной готов был вырвать, оставив там прожорливую Тизу. Имя этого экзорциста могло оказаться в списке жертв Удовольствия Ноя. Почему всё так переменилось? Почему они так долго шли к этому, а пришли за один день? Тикки тихо застонал, жадно облизывая и покусывая ключицы Лави. Оставляя засосы на коже, отпечатки зубов. Чтобы чувствовать, видеть - всё это реально, не снится, не грезится. По всему телу юноши пробежали мурашки, раздался чуть слышный глухой стон. Лави прижался к Ною, прижав его к себе и обняв одной ногой. Сейчас не было страшно и не было мыслей «не правильно» или «это не должно быть», сейчас, наоборот, казалось, что это единственно возможный исход. Видимо он окончательно влюбился. Влюбился в мужчину. В Ноя. Юноша мягко провёл руками по плечам Микка, чуть царапая и мягко поглаживая шрам на плече, оставленный Алленом. Тикки поморщился - шрам болел всё так же, как и рана, нанесенная Невинностью. Рана, что перечеркнула его, разделила пополам. Пальцы младшего историка скользили по тонкому шраму, не изучая, но лаская. Словно Лави извинялся за своего друга. Ной никогда не понимал, зачем брать на себя чужую вину, чужую боль, особенно если своей предостаточно. Но Микк впервые в жизни хотел, чтобы кто-то из людей был счастлив, и даже готов был забрать его боль. Заменить ее удовольствием, блаженством. Частичкой счастья. Мужчина нежно гладил бедра любовника, хрипло дыша от возбуждения и лихорадочно соображая, чем можно восполнить отсутствие смазки. Ноги рыжего подрагивали, и он неосознанно пытался их прижать друг к другу. - И чего ждём? - Я не хочу, чтобы тебе было больно. Нужна смазка. Тикки вспомнил, что у него в аптечке, которую он купил интереса ради, есть баночка вазелина. Превосходный заменитель. Отлучившись ненадолго, Ной вернулся с вазелином. - А это обязательно?- недовольно буркнул Лави – То есть, у тебя что, нет нормальной смазки? - Как раз перед тобой закончилась, – усмехнулся Тикки. - Предпочитаешь, чтобы я тебя насухую порвал? - А я снизу что ли? - Да. Удивлен? - Я всегда сверху! - Это поправимо. - А меня спросить? - Ты как хочешь, лицом ко мне или на четвереньках? - Сверху хочу! - Сверху я и так буду. - Тикки, рассмеявшись, навис над парнем. - Неет! Моя невинная задница! - Не бойся, твоя задница при тебе и останется. - А как же невинность?! - С ней придется распрощаться. Лави отполз как можно дальше от мужчины. - Не бойся, я буду нежен. Лави напрягся всем телом. Тикки взял его руку, начал целовать пальцы, ласкать их языком. - Я не люблю боль. Сделаешь больно - не увидишь больше,- рыжий потянулся к мужчине, целуя его. - Договорились. - Ной прижал парня к кровати, снова страстно целуя. Юноша прижался к мужчине, подставляясь под умелые и нежные ласки. С каждой секундой возбуждение становилось всё невыносимее, и Лави даже удивился, как он его не заметил, когда они разговаривали. Как можно не заметить такое? Но все вопросы вылетели из головы историка, когда Микк начал покрывать лёгкими поцелуями-укусами его грудь и живот. Тикки едва сдерживался, чтобы не взять парня сразу же, без подготовки. Его удерживало обещание Лави уйти, если он испытает боль. Ной никогда еще не был так чуток к человеку. Он ловил каждый вздох, каждый стон, ориентировался по реакции парня, подстраивался под него. Лави не знал, как дышать, когда мужчина начал покрывать поцелуями его бёдра и ласково, дразнящее проводить кончиком пальца по возбуждённому члену рыжего. Экзорцист прогнулся, чуть приподняв ягодицы, неосознанно показывая всего себя. Ной любовался открывшимся видом, лаская любовника, наслаждаясь его рваным дыханием, редкими стонами. Не прекращая ласк, отвлекая от чувства дискомфорта, облизывая живот и бедра парня, мужчина осторожно растягивал его, смазывал, готовя. Закончив, Тикки подтянулся и поцеловал Лави в губы. - Надеюсь, ты морально готов? - Хотел бы сказать «всегда готов!»,- прохрипел юноша, пытаясь выровнять дыхание. Усмехнувшись, Тикки двинул бедрами вперед, вторгаясь в парня. Полукрик-полустон сорвался с губ рыжего, глаза были широко распахнуты, по всему телу прошла дрожь. Историк не сказал бы, от удовольствия это или от боли. От каждого движения Ноя по всему телу юноше шли мурашки, к которым со временем добавились волны жаркого удовольствия, которые с каждым движением становились всё сильнее и сильнее. Тикки, отбросив самоконтроль к чертям, положил ноги любовника себе на плечи, и двигался глубже, всё быстрее и резче, вколачиваясь в Лави, вжимая его в кровать. Исступленно целуя шею и лицо парня, Ной хрипло шептал: - Мой... Люб…бимый... Мужчина почти лёг на экзорциста, а тот лишь хрипло постанывал. Руки дрожали, и, словно пытаясь найти спасение от чего-то, вцеплялись в простыни. Лави пытался поймать губы Ноя, но всё безуспешно, он напоминал маленького кролика, которые не очень хорошо видят при свете. В конце-концов Тикки сам поцеловал его, хотя дышать было очень тяжело. Его движения становились всё более дерганными. Стоны Лави становились всё громче и громче. Юноша выгибался и уже сам насаживался на Микка, закидывая голову назад. Тикки чувствовал, как от ответных движений парня его колотит. Об этом он и не мечтал – чтобы человек добровольно поддавался ему, чтобы стонал не от боли, а от удовольствия. Удовольствия, подаренного Удовольствием Ноя. Какое совпадение, мысленно усмехнулся Тикки, прежде чем его накрыло накатившей волной блаженства. Мужчина, хрипло застонав, вжался в парня и замер. Когда Микк кончил и вышел, Лави всего трясло от оргазма. Выглядел он развратно. Широко расставленные ноги, разметавшиеся волосы, из задницы вытекает белая жидкость, она же размазана по груди, глаза закатились, дыхание тяжёлое, хриплое… Чуть отдышавшись, Лави потянулся к мужчине. Тикки, прижав парня к себе, нежно поцеловал. Дрожь постепенно унималась, а смятенный рассудок обретал свое прежнее дружелюбное безразличие. Рыжий провалился в сон. *** Лави даже не понимал, почему всё так произошло. С Тикки он был просто Лави. Он часто убегал к тому из Ордена, хоть потом и получал от Панды. Микк же попросил, чтобы с ним Лави был собой, а не историком, и это было приятно. Тикки всё чаще испытывал ощущение, странное для него - он не хотел отпускать Лави обратно в Орден. Он каждый раз искал поводы, чтобы задержать его хотя бы ненадолго. Ной очень привязался к историку. Скучал по нему, когда того отправляли на задания, и старался сам тайно навещать его. Наверное, это и есть любовь - страдать без него, искать с ним встречи и радоваться тому, что он есть, что он жив. Тикки чувствовал себя счастливым, когда думал о младшем историке. Смутное беспокойство, точившее его душу, подобно червю, было забито голосом влюбленности. Тикки часто баловал юношу. Водил в рестораны и иногда даже в казино. После месяца такой жизни, Лави уже вопил, что поправился и что надо срочно худеть. Ной же смеялся, что всё это - глупости, и что Лави прекрасен таким, какой он есть. Мужчину устраивало всё. И он всё же вспомнил, как ему нравится чувствовать и жить чувствами. Они были счастливы. Лави каждый раз ругался и дулся на Ноя за то, что тот пытался его как-нибудь в шутку нарядить, но потом они всегда мирились. Всегда. *** Тикки смотрел на окровавленные руки любимого. На его безумную улыбку, искажающую до неузнаваемости забрызганное кровью лицо. Этого человека он любил. И до сих пор любит. Хоть и жить ему осталось совсем мало. Считанные минуты. Пока не остановится бьющееся на воздухе, не прикрытое обломками ребер сердце. Любящее, сильное, но всё же человеческое сердце. Тикки не спрашивал, "зачем" и "за что". Он знал. Его предупреждали. И он сам отказался отступить. Ной чуть усмехнулся сквозь боль: "Надеюсь, ты всё-таки записал об эмоциях Ноя, историк". Микк, не в силах стоять, качнулся вперед, чтобы опереться о плечи любимого. Тот, рассмеявшись, оттолкнул мужчину, и Ной упал навзничь, чувствуя сквозь нечеловеческую боль в груди вспышки боли в спине. И боль в руке, на которую наступил экзорцист. Тикки просто не хотел с ним сражаться. Он мог победить, мог убить, мог успеть увернуться, но он поддался, приняв смертельный удар, глядя в лицо своему убийце. Любимому. Хруста в переломанных костях руки Ной уже не слышал. Он почему-то слышал смех Лави. Не безумный, лишенный и тени всякого смысла, а нормальный. Тикки всегда нравились его причуды. Заботы, которые часто хотелось назвать "медвежьими". Глупости, которые он говорил. Даже слёзы... Ной был счастлив, что знал не Лави-историка, а Лави-человека. Дыхание прерывисто вырывается изо рта Тикки, сердце мучительно надрывается. Безумный Лави не столь милосерден, чтобы добить или дать спокойно умереть. Он наносит новые раны, дробит кости, вспарывает кожу живота, с жестоким интересом наблюдая, как лениво стекает из ран холодеющая кровь, как проглядывают сквозь прорехи в коже внутренности. Кажется, что Ной вот-вот растворится, расползется по швам. Боль затмевает разум, но Ной шепчет холодными губами: - Люблю... те...бя... Он должен знать. Слеза стекает по лицу, и в следующее мгновение глаз Лави расширился от ужаса. Это сделал он! Он и никто другой. Руки были окровавлены, а в голове до сих пор стоял смех. Он схватился за голову и упал на колени рядом с мужчиной. Лави не чувствовал, как он плачет, он чувствовал только боль. Утраты. Того, что это сделал именно он. Он и никто другой. Он. Он. Он! ОН! Рыжий хотел дотронуться до щеки мужчины, но отдёрнул руку, так как не смог дотронуться до того, кто научил его чувствовать. Тому, чему он сам хотел научить Ноя. Хотелось только чуда или же… - Давай вместе? И это давай сделаем вместе… умоляю… ты же ещё можешь, Тикки… - О чём... ты... - чуть слышно прохрипел мужчина, с трудом выдыхая слова. - Сожми мне сердце, как ты хотел раньше. Оно всё равно умрёт, когда тебя не станет. Я не хочу быть снова всего лишь книгой… Ной едва заметно улыбнулся. - Прижмись... ко мне. В последний раз... Лави чуть улыбнулся, ложась рядом с мужчиной, прижимаясь, боясь причинить ещё боль. Тикки коснулся пальцами груди парня. Раньше для проникновения сквозь материю Ною не требовалось и малейшего напряжения. Сейчас же в одно движение был вложен весь остаток жизненных сил. Лави, сквозь поднимающиеся боль и страх, чувствовал, что у мужчины не хватает сил дотянуться до сердца. Парень сам взял руку любовника, направив её, помогая оборвать еще одну - свою - жизнь. Конвульсивным движением Тикки сжал ставшие жесткими пальцы, когда те коснулись сердца юноши. Почувствовал, как горячей пульсацией разливается кровь. - Не бойся... Лави... мы будем счастливы... - Давай… Лави смотрел в глаза Ною. Тот сжал пальцы сильнее, дернул на себя, судорожно пытаясь порвать упругие мышцы. Когда-то он легко мог лишить человека сердца, неужели сейчас ему не хватит на это сил и присутствия духа? Тикки, сжав зубы, двинул рукой глубже, протыкая пальцами сердце, сминая альвеолы легких. Слушая, как хрипит, захлебываясь воздухом и кровью, его любимый, Тикки усмехнулся - даже сквозь боль он чувствовал, что щеки прожигают черные слёзы. - Спасибо... что учил... чувствам...