Бестолковые люди

      Монотонное щелк-щелк-щелк ЭВМ эхом отражается от темно-синих стен мышиной норы Техрета, настолько привычное, что едва ли различимо в общей тишине лаборатории. Суперкомпьютеры гудят, пытаясь вычислить ответ на неразрешимую загадку своего хозяина: как перенести личность человека в корпус из холодного металла. Эрик Рэймонд приказал успеть вернуть солистку «The Misfits» к субботнему концерту, и инженер собирается костьми лечь, но выполнить ненавистный с самого начала заказ.       Щелк-щелк-щелк.       Видит Бог, по первости он смеялся, как ненормальный, когда до них дошли новости об автокатастрофе на горной трассе. Чертовка Пизаз, за что боролась, на то и напоролась. Джетта и остальные девчонки тут же начали винить себя — мол, не стоило ей звонить в тот вечер, пусть бы Пиз выпустила пар и поистерила в одиночестве, и тогда бы все-все обошлось — но трагедия уже произошла. Ничего не исправишь. Техрет надевает неоново-зеленый парик на голову роботу и щелкает пальцами перед его пустыми белыми глазами.       — А ты симпатичнее, когда молчишь, — зловредно отмечает инженер, подрисовывая ему черным маркером усы. Голова робо-Пизаз никак не реагирует на издевки, и парень, хмурясь, мрачно берет в руки тряпку, начиная оттирать кривые полоски под носом.       Нет, это не Пизаз. И, если так и дальше дело пойдет, никогда ей не будет.       Щелк-щелк-щелк.       Лицо робо-Пизаз разваливается на части, стоит ей открыть рот, и автоматон с оглушающе-громким треском падает на пол. Изнутри него начинает идти удушливо-серый дым, и Техрет, кашляя в кулак, бежит открывать маленькое круглое окно в дальнем углу своей мышиной норы — он бы и вовсе обошелся без них, если бы Рэймонд не сказал, что и так выбрасывает на ветер кучу денег за электричество. Чертов Эрик. Чертова Пизаз. Чертова авария, которая не должна была случаться. Почему эта девка не могла просто нырнуть в бассейн и полежать там, в отвратительно-холодной поздним летним вечером воде, заработать насморк и избавить его от проблемы ее злосчастного воскрешения? Почему надо было обязательно гнать на всех парах, размазывая сопли и подводку по щекам, чтобы потом не вписаться в поворот? Инженер не понимал.       Раздраженно пиная отвалившийся подбородок механической копии солистки, Техрет думает, что никогда ее не понимал.       Щелк-щелк-щелк.       — Ты явно не желаешь получаться, верно? — шипит парень, убирая с глаза длинную косую челку. Отбрасывая пассатижи в сторону, он поднимает собранную часть робо-Пизаз и придирчиво осматривает шаткую конструкцию. Это не она. Черт возьми, это не она. Даже накрасив ее, даже соорудив из парика привычную прическу, больше напоминающую ботву ананаса, чем здоровые волосы, он не сделает из нее Пизаз.       Ему хочется ненавидеть ее за это.       Он прикладывает ее к стене — правильнее сказать, ее торс, шею, голову и плечи, остальное пока сцепляться не торопится — берет плеер и втыкает наушники в уши. Как назло, первой включается какая-то из песен «The Misfits», и Техрет недовольно косит взглядом на робота, слушая надрывный голос Пизаз.       Эта кукла больше похожа на надгробие, чем на реплику. Инженер отворачивается от собственного незаконченного творения и упирается взглядом в одну из округлых синих стен. Она не выйдет. Пизаз нельзя вернуть.       Обнимая руками колени, парень утыкается в них носом и пытается уснуть с горя, не в силах выключить музыку.       Щелк-щелк-щелк.       — Это ведь моя вина, да? — говорит Техрет, открывая и закрывая отверткой рот робо-Пизаз. Она сверлит потолок пустым взглядом, не горя желанием отвечать. Инженер вздыхает и возвращается к ее рукам, пальцы на которых отчего-то намертво вцепились в микрофон. — Я мог бы вести себя лучше. Отыграл бы до конца призрака-в-душе, ничего страшного. К тому же, там было вполне удобно…       Выражение лица робота продолжает напоминать посмертную маску, хотя парень даже не приходил взглянуть на тело.       — Ты, на самом деле, не такая плохая, — невольно признается он, уже который день сидя над ее корпусом. — Хотя нет, ты просто ужасная. Раздражительная, постоянно орущая истеричка. Эгоистка. Упертая, как баран. И постоянно трогаешь меня.       Для агорафоба нет худшего проклятия. Техрет ежится, вспоминая, как острые ногти Пизаз впивались ему в плечо, когда девушке хотелось обнять его. Отвратительно. Просто ужасно.       Но сейчас, смотря на нее, полуразобранную, механическую, столько времени подряд молчащую, ему хочется — нет, глупо, как же это глупо. Узнай настоящая Пизаз о том, чего желает — подняла бы на смех и щелкнула по носу, смеясь во все горло, как она это могла. Инженер хмурится и уходит от робота.       Странно это признавать, но ему правда хочется, чтобы она была живой.       Щелк-щелк-щелк.       — Ты ужасна, Пизаз, — говорит он, сидя с неживым роботом на полу и вправляя в его ухо наушник. Это довольно-таки странно, ведь он не планировал делать там углублений — только динамики, но вскоре ему удается завершить начатое.       Вставляя другой уже в свое ухо, Техрет кладет голову на холодное металлическое плечо, разрисованное зелеными молниями, и грустно улыбается, включая песню «The Misfits».       Концерта не будет, пусть Рэймонд хоть на говне изойдет. Пизаз сможет ожить лишь в воспоминаниях, да на студийных записях, оглушая мощью своего голоса неподготовленных слушателей. И этот робот станет просто напоминанием — напоминанием оставшейся группе о том, что им нужно держаться друг друга.