Страсть к курению

Ученики слышат громкий топот учителя истории, готовясь к грандиозному скандалу, если конечно учитывать последние школьные события. Виной всему наш класс, как всегда натворивший кучу ужасных дел. Возможно, что к аргументам можно привести то, что вся эта ситуация произошла из-за нашей злосчастной шутки, а Галина Михайловна воспринимает всё в штыки. Хотя, пожалуй, что это звучит уж слишком не правдоподобно. Я уверенна, нам опять будут читать лекции о том, что у нас отличная успеваемость, мы не хило выделяемся на фоне других классов, да и классный руководитель имеет сильную репутацию, из-за которой мы всегда выходим сухими из воды, но почему-то не ценим всё то, что делает он для нас делает. Я вижу, как дверная ручка поворачивается, некоторые из парней подпрыгивают с места и стоят ровно, как и все. Чувствую, как в груди всё сжимается, я судорожно оглядываюсь и поправляю ворот нежно-розовой рубашки. Михаил Владимирович входит в кабинет, в одной руке он держит журнал и небольшой черный пенал, а в другой несёт пару тетрадей. Сегодня он в тёмно-синем костюме, рубашка белоснежная, гладкая и идеально на нём сидит. Ему всего двадцать семь лет, а он уже хорошо устроился. Коллектив в основном состоит из женщин и девушек, что по сути играет для него большую роль. Я думаю, что если бы не его симпатичность, то он бы и не смог стать нашим классным, ибо нас хотела взять несчастная биологичка. Он молчит, а его молчание для нас ещё хуже, чем скандал. Знаете, затишье в таких ситуациях изрядно заставляет понервничать. Парень аккуратно разложил все вещи, а затем уставился на нас, жестом разрешая сесть. Бедные мальчики, им приходилось стоять максимально ровно, с поднятой головой, такие уж у нас правила. Его боятся все, похоже, что даже сам он.  — Поговорим? — предлагает историк, откидываясь на спинку мягкого стула за учительским столом. — Я понимаю, что вы не любите уроки алгебры и геометрии, но это не даёт абсолютно никакого права для того, чтобы так поступать с учителем, — говорит темноволосый, а затем лениво поднимается, начиная листать страницы журнала. — Дарья, — он поднимает на меня глаза, а я буквально дрожу от волнения и адреналина. — Выйди, расскажи нам, что произошло и кто виновен. Я не могу сдать своих одноклассников, совсем не могу. Чувствуя напряжённые взгляды виновников, я поднимаюсь с места и направляюсь к учительскому столу, затем поворачиваюсь лицом к классу и вижу, как буквально весь класс испепеляет меня. Складывается такое ощущение, что кто-нибудь из них внезапно станет преступником, достанет ствол и пристрелит меня, даже не пожалев. Первый закон в нашем маленьком коллективе говорит о том, что сдавать друг друга нельзя, иначе поплатишься и станешь боксёрской грушей, не в зависимости от того, какого ты пола. Я нервничаю, безумно нервничаю, это нельзя даже описать. Приходится тупо пялиться на свои пальцы и молчать, стараясь игнорировать пристальное внимания историка, желающего узнать всю правду. Но разве я могу разорваться? Если я начну говорить, то предам всех одноклассников и друзей, а если промолчу, то испорчу отношения со своим возлюбленным, по которому я сохну на протяжении двух лет.  — Я не знаю, кто это сделал, — говорю тихо, словно сама боюсь этих, казалось бы совсем не страшных слов. Голос дрожит, как и всё тело, я не смотрю ни на одноклассников, ни на учителя, я стараюсь концентрироваться исключительно на своих черных лоферах. На задних партах кто-то грохнулся, это я поняла по характерному звуку. Наконец осмелившись поднять голову, я замечаю удивление Михаила Владимировича, которое мгновенно сменяется на злость и серьёзность. Через несколько минут в кабинете остаёмся только мы, потому что историк объявил о том, что мы можем расходиться, урок ведь последний, но вот меня оставил стоять на месте. Сам же встал, запер дверь, закинул тетрадь с ручкой в мою сумку, поставил её на парту, а затем подошёл ко мне. Одной рукой он касается моего лица, чуть-чуть поднимая его, смотрит прямо в глаза, а после громко и показательно вдыхает воздух.  — Опять курила? — спрашивает парень, присаживаясь на первую парту. — Мне казалось, что прошлого раза тебе хватило, и мы договорились. Ты обещала, Даш.  — Вы тоже обещали, Михаил Владимирович, что не будете прикасаться ко мне после того случайного, как вы его назвали, порыва страсти, — я парирую, сразу заливаясь краской от нахлынувших эмоций и воспоминаний. Это случилось на школьной дискотеке, я вышла в коридор, дабы взглянуть на себя в зеркало, но по пути встретила историка. Он был дежурным учителем, присматривал за детьми, да и просто старался следить за своим классом, дабы мы опять чего-нибудь не натворили. Я встретила его случайно, он был в чёрных джинсах и темно-синей футболке. Положив телефон в задний карман, парень поинтересовался о том, как проходит моя подготовка к скорому тесту, настоятельно посоветовал повторить даты и смуту. Мы говорили об моей успеваемости, пока тема плавно не переплыла в чувства и прочее. Я помню, как он припёр меня к стене, выложенной кафелем, а затем легонько коснулся губ, тяжело дыша мне в лицо.  — Карпова, ты мне вечность будешь это напоминать? — Михаил Владимирович хихикнул, по привычке облизнув губы. Зараза, знает же, как привлекательно это выглядит. — Мы не первый месяц вместе, да и тем более, будто тебе не понравилось?  — Может и понравилось, — я складываю руки на груди и аккуратно двигаюсь к своей сумке, чтобы застегнуть молнию. — Через три дня вы чуть не убили Кирилла за то, что он флиртовал со мной, хотел пригласить на свидание, — говорю, наблюдая за реакцией Михаила Владимировича. Дело было перед уроком обществознания, мы как обычно с Мельниковым уселись за последнюю парту, где нас почти не видно даже не перемене, потому что перед нами сидели Макс и Юля, что по сути являлось для нас огромным плюсом. Кирилл говорил что-то о мире интернета, а я лишь поддакивала, искоса глядя на учительский стол, давалось мне это с трудом из-за других учеников, но всё же мне удалось увидеть виляющую задницу Алисы перед моим Михаилом Владимировичем. Почему именно моим? Потому что влюблена я в него с девятого класса, а сейчас, я на минуточку уже в одиннадцатом, не так давно мы поцеловались, уж не знаю, какой черт дёрнул его, чтобы пойти на такие крайности, против которых я конечно ничего не имею. Историк оглянулся на нас в тот момент, когда Кирилл уже разошёлся и положил руку мне на плечо, тем самым обнимая и прижимая к себе. Терять было абсолютно нечего, да и потрепать нервы учителя мне тоже хотелось, так что я с радостью упала в объятья Мельникова, кладя голову ему на плечо, слегка откидываясь, он бормотал что-то шёпотом, а я наслаждалась чужим теплом и реакцией Михаила Владимировича.  — Даш, может сходим сегодня в кино? — предлагает Мельников, накручивая мою прядь волос на палец. Я мычу в знак согласия, а в следующей момент наблюдаю, как учитель уверенно движется в нашу сторону. Он с милейшей улыбкой подходит к парте, прося Кирилла выйти на максимально важный разговор.  — Этот сосунок не был достоин тебя! — говорит парень, утыкаясь носом мне в плечо, давая мне возможность самой вдохнуть запах его духов и геля для бритья. Я захожу домой, сбрасываю шарф, затем пальто и шапку, а после и ботинки. Из-за угла выплывает пухлый серый кот, требующий своего любимого паштета из мяса курицы, а ещё мисочку воды. Свет везде выключен, дома не звука, а значит мать ещё на работе, сестра до сих пор на учёбе. Зайдя на кухню, я наблюдаю гору грязной посуды, кастрюлю с супом и крошки хлеба на столе. Достав из холодильника заветное кошачье лакомство, я даю ему две полноценных больших ложки с горкой, затем наливаю воду в миску и ставлю на пол. На улице уже темнеет, да и пасмурно. Закончив с уборкой на кухне, я направляюсь в свою комнату, попутно заперев за собой дверь, а кот плетётся сзади и успевает нырнуть под кровать. Я снимаю рубашку, затем юбку и колготки, лифчик тоже летит на пол. Облачившись в свою клетчатую пижаму, я сажусь за рабочее место и открываю крышку ноутбука, вбиваю пароль и открываю вкладку браузера. Вижу, что приходит сообщение в Skype и спешу скорей открыть иконку.  — Привет, — говорю я, когда историк отвечает на мой вызов. — Ты что-то хотел? — я обращаюсь к нему, как другу или парню, потому что мы совершенно в другой обстановке, не в школе. В данном случае, как к парню.  — Да, есть разговор, — он отвечает без какого-либо удовольствия, будто эти слова даются ему слишком тяжко, ну или ему не хочется со мной говорить, словно я какая-то обуза. — Я думаю, что мы должны сохранить отношения учителя и ученицы, но не более того.  — Я не понимаю, — мотая головой, оповещаю я, стараясь отогнать все мысли о возможном расставании. — Ты хочешь…  — Я хочу расстаться с тобой, Карпова, — выпаливает парень на одном дыхании, а после опускает голову, впрочем, как и я. Не хочу, что он видел накопившиеся в глазах слёзы.  — Почему?  — Я не люблю тебя.  — Хорошо. Я сбрасываю вызов, сразу же выходя из сети, а после и вовсе поднимаюсь с места, кидаясь к рюкзаку за срочной помощью. На дне сумки я нахожу заветные сигареты и зажигалку, позже открываю окно и устремляю глаза на улицу и двор, на который выходит вид. Бросить меня именно сейчас, толком ничего не объяснив. Или я не дала ничего объяснить? Всё было хорошо, наверное. Может, он бросил меня из-за моей пагубной привычки? Но это было бы глупо с его стороны, учитывая тот факт, что за два месяца отношений похожего не было. Он знал с самого начала, что я испытываю страсть к курению, зачем же тогда стоило вообще начинать что-то со мной? К чему вся эта романтика, свидания, поедание мороженого в парке, когда на улице мороз собачий? Получается, что ради какого-то непонятного для меня развлечения. Тупой осёл! Следующей неделей были весенние каникулы, я не видела его, да мне особо и не хотелось натыкаться на этого человека. Всё это время я то и дело сидела в комнате, готовясь к экзаменам, вечерами ко мне приходили ребята, а то есть Кирилл, Макс и Юля. Одним таким вечером, когда Юля явилась в пять часов, мы попросту пошли пить чай с печеньем.  — Подстриги меня, — я поднимаю глаза на подругу, оповещая её о своём желании. — Хочу по плечи, Юль. Всё равно волосы не слишком длинные, а так хотя бы красиво будет, я так думаю.  — А давай, — с энтузиазмом отвечает мне она, вставая со своего места.