Глава 3. С нуля.
Пак размеренными шагами углублялся к чёрному выходу из здания, ведя за собой Хосока. Чон был крайне нетерпелив и хотел побыстрее продолжить разговор, но на все его попытки сделать это прямо на ходу Чимин не говорил ни слова. Достигнув небольшого парка недалеко от клуба, Пак направился к лавочке, устроился на ней и пригласил Хосока сесть рядом. Он выбрал именно это место, а не, например, какое-нибудь кафе, чтобы не сидеть друг на против друга и не оказывать сильное давление и, что более важно, чтобы Чимину не пришлось смотреть в глаза Чону. Хосок, недолго думая, присел рядом и повернулся лицом к Чимину, хмуря брови от нетерпения. — Ну так что? Ответишь уже на мой вопрос? — Возможно, — с привычным равнодушием ответил Пак, заставляя Чона нервно притоптывать ногой. Не такого ответа он ожидал от бармена и единственного человека, который знает о том, что у парня на душе. Ему до чертиков хотелось распросить Чимина, вывести его на чистую воду. Хосок максимально нахмурился, и Пак уловил такую реакцию периферическим зрением. Он устремил свой взгляд в небо, затянутое тёмной пеленой, и вдохнул всеми лёгкими вечерний воздух, шумно выдыхая. — Ты мне и сам ничего не рассказал, так? — Потому что ты сам хрен пойми откуда всё узнал. А я вот так и не получил своего ответа. — Не всё, — Чон вопросительно изогнул бровь. — Я узнал далеко не всё. Ты ведь не только об этом пришёл поговорить? Хосок сразу же вспомнил утренний разговор с Тэхёном. Вспомнил то ли своё воображение, то ли действительно катившуюся по его щеке слезу. Вспомнил слова, с которыми он покинул Хосока. И всё это жутко сбивало его, вызывало непонятные и смешанные чувства, которые мешали ему вести диалог с Чимином. — У тебя есть любимый человек? Вопрос Чимина мгновенно выбил Чона из колеи. — Т-ты же должен знать, раз уж про пожар узнал. — Под «человеком» я имею ввиду кого-то живого, Хосок. — Да что вы все заладили то…— пробормотал Хосок, вспомнив слова Тэхёна. Его уже как-то задевала эта фраза, будто опять все вокруг что-то понимают, а один он как дурак. — Все? Тебе кто-то ещё такое говорил? — Чимин резко посмотрел на Хосока. Будто бы в глаза, но на самом деле между ними. Он уже приноровился за такое время сразу же цеплять взгляд именно к переносице. — Да, мой сосед. — Сосед? — Пак удивленно раскрыл глаза-щелочки, которые привычно было еле замечать через узкий разрез, а теперь они даже могли показаться большими, что не было свойственно для Чимина. Хосок пришёл в замешательство от такой реакции, хотя и без того не особо что-то понимал. — Не соседка? — Нет. Если быть точнее, то он был мне досэном, когда я ещё в универе учился. Он вроде и сам в этом году заканчивает. — Он стал твоим соседом после вашего знакомства? — Ну, вроде как…а что? Нафиг ты вообще эту тему завел? До Чимина дошло. Это, конечно, был не совсем тот сценарий, который он изначально себе представлял, но хотя бы что-то. Проблема была лишь в том, что Хосок — настоящий тугодум, по мнению Пака. Хотя, окажись он на его месте, тоже бы не смог понять, что к чему…так подумал он, но эта мысль сразу же была опровергнута — Чимин ведь намного проницательнее и интуинтивнее других людей. Однако Пак был более, чем уверен, что Чона излечит лишь новая любовь, которая сможет залечить раны на сердце и заполнить пустоту в его душе. Чимин чувствовал некую неловкость от такого разговора, ведь тема любви была для него чужда. Но, раз уж он взялся помогать Чону, значит должен довести дело до конца, как бы сложно это не было. — А ты, мм, видишь в нём просто соседа? — издалека начал Пак и по тупому выражению лица Хосока понял, что такой вариант не проканает. — Ну, ты ничего к нему не чувствуешь? Стеклянный взгляд Чона говорил о том, что сейчас он всё-таки переваривает то, что пытается донести до него Чимин. Переваривает, переосмысляет и осознает. — Я те че, п-педик какой что ли?! — неожиданно вспылил Хосок, вскочив с лавки и максимально выпучив глаза. — Я Инхе люблю! Ясно? И-н-х-е! — Чимин почесал затылок и опустил голову, пытаясь хоть что-то придумать. — Ты чего добиться пытаешься, задавая такие вопросы?! — Ладно, успокойся. Сядь обратно, — попытался успокоить Чимин, схватив Хосока за запястье, но тот отдернул свою руку, продолжая вопить. — Ты че меня трогаешь?! Тоже педик? И меня таким сделать хочешь? Ну уж нет! Не дождешься, гомодрило! — Да не педик я, успокойся. Зачем так остро реагировать? Разве ты никогда не замечал чего-нибудь странного в поведении твоего соседа? — Хосок резко замер. — Ты ведь даже не думал, что он может… — Заткнись! Ни слова больше! — перебил Чон, не желая слышать продолжения фразы, а затем более спокойно добавил. — Вот дерьмо. Я думал, что мне от разговора с тобой легче станет, а нихуя. Только хуже. Хосок развернулся и сделал шаг к выходу из парка, но вдруг остановился, услышав слова Чимина. — Если ты снова так уйдешь, то я больше не приму тебя. Я, знаешь ли, с работы отпросился, чтобы твое любопыство потешить и выслушать тебя, — его голос был необычайно строгим и заставлял поверить в серьезность сказанного. — А с твоей стороны так уйти будет не слишком красиво. — Да пошёл ты, — брезгливо кинул Чон и продолжил движение, вскоре покинув парк. Пак смотрел ему вслед. С улыбкой на лице. «Именно так, Чон Хосок. Ты должен сам решить эту проблему, не полагаясь на какого-то бармена. Ведь только ты можешь решить её.»***
Хосок с непривычной для самого себя злостью залетел в свою комнату, захлопнув дверь. Он готов был закричать, взбеситься и уничтожить не то чтобы свою комнату, а весь свой чертов дом, стереть Сеул с лица земли, поглотить всю Корею своей злостью, а его злости хватило бы и на целый мир. Но он этого не делал. А всё почему? А всё потому, что за стенкой сейчас тихо-мирно спал его сосед, который мог услышать любой шорох в комнате Хосока даже во сне. Тревожить Тэхёна ему не хотелось, особенно после всех тех слов бармена. Хосок попытался восстановить дыхание и немного успокоиться. Кровь в его жилах продолжала кипеть, а сердце учащенно биться, но в целом Хосок успокоился и даже был в состоянии здраво мыслить. Он поплелся к своей кровати и буквально бросил на неё своё тело, уткнувшись носом в подушку. Вдруг в его голове раздался до чертиков знакомый голос: «Ты любишь мертвеца, не замечая вокруг себя живых» Хосок заерзал, сминая аккуратно застеленную постель в комок, не в силах заставить себя не вспоминать: «Ты ведь даже не думал, что он может…» Чон вдруг начал судорожно перекатываться по кровати, что-то вереща и чуть ли не вопя, пытаясь перекричать собственные мысли. Вдруг перед глазами всплыл образ заплаканного Тэхёна. В тот же момент Хосок свалился с кровати, смотря неморгающим взглядом в потолок. Свалился он знатно, но даже и бровью не повел. Наоборот, застыл в задумчивости. После долгих размышлений он вдруг усмехнулся, после чего его улыбка искривилсась и он поджал губы, накрыв глаза рукой. — Какой же я придурок, — выдохнул он. — Тупой придурок. Почему я веду себя, как конченая истеричка? Вот дерьмо… Был уже второй час ночи, но Хосок не спал, продолжая мысленно ругать и отчитывать себя. С пола он так и не встал, посчитав, что тут ему, тупому ублюдку, и место. Ни одна лампочка в комнате не горела, а с улицы могла пробраться лишь непроглядная тьма, жесткоко убивая и любой намек на хотя бы полумрак. Чёрное полотно ночных облаков поглотило абсолютно все звёзды, покушаясь даже на луну. Порывы ветра играли с листвой, наклоняя деревья и свистя, словно пытались пробраться через закрытое окно в комнату задумчивого парня. Погода далеко не прозрачно намекала на то, что ночной дождь гарантирован. И не обманула: нарастающий звук разбивающихся о стекло капель наполнял комнату, убаюкивая своей шумной колыбельной. Глаза Хосока медленно закрывались и он бы так и уснул прямо на полу, если бы не резкий грохот, доносившийся с небес и заставивший Чона вздрогнуть. И парень бы так и продолжил своё путешествие в царство Морфея, если бы не одно «но»… Возможно, ему показалось, однако… Он услышал вскрик за соседней стеной. И сейчас, вороша прошлые разговоры с Тэхёном, он вспоминает, как Ким упоминал о своей чуткости во сне (в которой Чон уже неоднократно убеждался на личном опыте) и о страхе перед таким природным явлением, как гроза. Да, приятного мало, но бояки у Хосока сверкающие молнии и грохочащий гром не вызывали, поэтому он мало понимал своего соседа. С новым раскатом раздался какой-то грохот за стеной, будто бы что-то упало, и это не слабо насторожило брюнета, так что он замер в ожидании последующих шумов, но ничего больше не услышал. Своё терпение парень испытывать не любил, и именно из-за этого вскочил на ноги, наугад продолжив движение. С интуицией у Хосока было хуже, чем с терпением, и это сейчас очень подставило его, хотя нет, скорее подставило небольшой столик перед ним, аки подножку, сыграв с Чоном злую шутку. Тот, кряхтя и шипя, издавал звуки боли и мата, потеряв равновесие и перевалившись через препятствие лицом в пол. Благо руки успел подставить, иначе взрыхлил бы сейчас паркет собственным подбородком, если не наоборот. Кажется, Тэхён сейчас вдвойне напуган грохотами с двух сторон, ещё и утраивал степень напуганности, грохоча в собственной комнате. И Хосоку от этих мыслей не очень радостно становилось за своего бедного досэна. Он героически поднялся с избившего его пола и продолжил бой с тенью, идя только вперёд и выставив перед собой руки, будто он попал в зеркальный лабиринт. Его смелость и героизм были вознаграждены найденным выключателем, которым Чон незамедлительно щелкнул, осветив помещение и прогнав гнусную тьму куда подальше. Открывшаяся дверь. Тёмный, слегка освещаемый и ничтожно узкий коридор. Резкий разворот на девяносто градусов и выкинутая с размаху рука, прилетевшая прямо в соседнюю дверь. Стучал Хосок от души, как, в принципе, всегда и стучит. Зато все сразу же открывали, боясь повторного стука и, не дай боже, протараненной двери. И сейчас Тэхён точно так же моментально щелкнул замком, не дождавшись второго смачного стука. Хосок обычно делал абсолютно всё резко и с размаху, не особо раздумывая, но сейчас почему-то погрузился в думу, только успев положить руку на дверную ручку. Он медленно, аккуратно надавил на неё, шепнув в образовавшуюся маленькую щелку неуверенное «Впустишь?». В ответ нагнетающая тишина, а через пару мгновений кинутое глубоким, бархатным баритоном: — Зачем ты пришёл? Если за очередной мангой или ещё какой-нибудь фигней, то уходи, у меня ничего для тебя нет. — Да нет же, нет, я сегодня не хочу дурака валять, правда… Я поговорить пришёл, а ещё, — Чон слегка замялся, потерев кончик носа. — А ещё я извиниться хотел, вот. — За что? — Ну, ты это… Прости, если че не так сказал или типа того. Я просто тупой. Тэхён тихо рассмеялся и впустил Чона, вновь прощая его косяк. И Ким готов был принимать его каждый раз, как бы обидно ему не было. Готов был принимать его всегда. — О чём поговорить хотел? — поинтересовался Тэхён сразу же, как только присел на свою кроватку рядом с Хосоком. — Ну, может, о жизни, — Тэхён глянул на Чона с немым вопросом на лице. — Знаешь, я просто вспомнил, что ты грозы боишься, поэтому и пришёл. И ещё извиниться хотел. — Только поэтому? — увидев кивок, сердце Кима пропустило удар, а парень принялся ловить всех тех бабочек, что вновь запорхали в его животе, до боли приятно стягивая. — Знаешь, Хорс, ты действительно нечто. — Это я то? Неет, ты ошибаешься, самое настоящее нечто — это ты. А вообще, знаешь, Тэх, у меня тут идея появилась, — Ким вопросительно промычал. — Может, начнем всю жизнь с чистого листа? — Что ты имеешь ввиду? — Ну, сменим имидж, переедем в квартиру, найдем себе работу…сменим рингтон, я там не знаю, — Тэхён удивленно выпучил глаза и открыл рот, совершенно не понимая того, что сейчас происходит. — Короче, начнем новую жизнь, с нуля. Что думаешь? — Так, погоди… Ты предлагаешь мне сейчас отказаться от своего образа загадочного паренька с зеленой челкой, свалить из этой чадушной комнатушки в квартиру, перестать протирать полы в ресторане, сменить мою любимую песню на вызове и страдать всей этой ахинеей вместе с тобой? — Именно. — Ммм… Что ж, тогда я за. Лицо Хосока расплылось в ослепительной улыбке, и он был похож на самое настоящее солнышко. И такое счастливое солнышко. А вот Тэхёну много для счастья не надо: достаточно только того, что его личное солнце так ярко светит. Особенно он был рад увидеть Чона таким после того, как тот каждый день возвращался домой хмурый и сердитый и даже не разговаривал с Тэхёном, будто бы нарочно, словно игнорировал единственного человека, который так дорожит этим балбесом. — А почему ты решил предложить это именно мне? — А кому ещё? — Хосок посмотрел на Тэхёна подозрительным взглядом исподлобья. — Разве ты знаешь человека, который был бы мне ближе, чем ты? — и снова несчастное Тэхёново сердечко пропускает удар. — Да и во всём мире нет никого, с кем бы я смог ужиться так, как с тобой. Думаешь, я бы предложил это кому-то другому? Херас два, понял? — Понял, — прошептал тот, радостно улыбаясь, а затем громче добавил: — Разве есть ещё в мире такой же терпеливый человек, как я, который терпел бы все твои выходки? — Такс, Тэхёнушка, а вот этого не надо. Обычно это как раз-таки я терпел твои выходки, а мои ты имел радость лицезреть только последние пару месяцев из-за моего стресса. — Хорошо, хорошо, пусть будет так, — издевающимся тоном пролепетал Ким. — Да блин, Ким Тэхён! Это клевета! — надрываясь из последних сил. Тэхён продолжал издевки над старшим, совершенно забыв про всё на свете. Только Хосок мог заставить Тэхёна так весело смеяться и искренне улыбаться своей фирменной квадратной улыбочкой. И только он мог заставить бабочек в животе Тэхёна пробудиться, не щадя его сердечко. Ну разве не чудное у Тэхёна солнце?