Попугай

Гермиона Грейнджер, прикрыв глаза, качала ногой в такт своим отнюдь невеселым мыслям. Через мутное стекло старенького автобуса, по которому она медленно выводила узоры своим тоненьким пальчиком, были видны размытые контуры ярких магазинов и серое небо. Девушка вздохнула, пряча холодную ладонь в бездонных карманах драповой мантии; второй рукой она проследила за каплями воды, играющими наперегонки и быстро сползающими по запотевшему стеклу. Хмурые свинцовые тучи нехотя кружили над головами прохожих, невольно давя на мысли людей, заставляя ускорять шаг, раздраженно держать такой же блеклый зонт над головой и скучать. Она уже начала ностальгировать по школьным временам, когда в Хогвартсе вечно находились какие-нибудь приключения. Мерлин, как же ей не хватает капельки адреналина в повседневной мороке! Министерство Магии, душный офис, отчеты, люди с одинаковыми просьбами, в которых она не может отказать, приелись до глубины души. Девушка грустно посмотрела на только что нарисованный кружок, через который мир виделся за окном немного четче. Вот бы у нее на судьбе тоже нарисовалась такая петля, которая избавила бы ее от единообразных дней.  — Ага, и мыло, — невесело усмехнулась Грейнджер на свою неудачную метафору с петлей. Дождь забарабанил по стеклу сильнее, отбивая только ему одному понятный ритм. Хриплый от простуды голос кондуктора объявил очередную остановку. Гермиона подумала, что она так же, как и этот скрипящий автобус, тупо едет по кругу. Кажется, что каждый месяц — это один и тот же завиток жизни, различие только в погоде. Ну и еще в одном: она неделю назад решила сменить эспрессо на латте, опасная, правда? Ах, нет же, есть ещё. С недавнего времени все, кому не лень, стали произносить заученные наизусть слова сочувствия, вдобавок с такой приторной жалостью в голосе, что, казалось, они переживают больше, чем ты сам. Да и эти глупые вопросы, которые стали преследовать ее повсюду: — Ох, Гермиона, ты расстроена? — о, нет, что вы. Однажды увидеть твоего мужчину, которого ты знаешь большую часть своей жизни, в постели со своим лучшим другом — это, конечно, обычное дело, такое встречается у всех. Грейнджер прикрыла глаза, сосчитала до пяти, успокаиваясь, и посмотрела на окно. Узоры тоненькими струйками уже стекли вниз, открывая взор на то, что осталось за пределами автобуса. Гермиона дотронулась до окна, провела дугу к одной из капелек, поймав ее, потом к другой, завершив, наконец, свой незамысловатый как ее жизнь узор. Девушка, очередной раз вздохнув, завершила столь бесполезное занятие и оглядела автобус. Две женщины преклонного возраста, какой-то сгорбленный блондин и тепло укутанная в яркий розовый шарф старушка (Гермиона на миг испугалась, что это Амбридж), пристально смотрящая на нее своими карими глазами. У нее в руках была высокая клетка с большим, красным попугаем, режущим взгляд своей яркостью на однотонном фоне мрачного Лондона. Птица как-то насмешливо, но так же пристально, как и хозяйка, смотрела на девушку. Гермиона отвела взгляд на свою мантию, поправила шапку и закусила по привычке губу. Однако, это не избавило ее от взора пожилой женщины и попугая. Мерлин, ну неприлично же смотреть в упор! Девушка, оглядев себя на признаки столь пристального внимания и не заметив ничего выдающегося, повернулась к бабульке, захотев спросить, что не так, и ойкнула. Старушка сидела прямо за ее спиной, так близко, что Гермиона могла рассмотреть в ее удивительно мудрых глазах черный липовый ободок. Грейнджер снова хотела отвернуться, но женщина вдруг заговорила своим хриплым, но веселым голосом, обдав теплым дыханием. — Девушка, — пожилая женщина слегка подняла клетку и хитро прищурилась, — не хотели бы вы взять себе попугая? Просто мой внук захотел такую птичку, — старушка кивнула на клетку, — но у него, какая жалость, аллергия на сих замечательных питомцев, — действительно, жалость. Гермиона приоткрыла от нелепости ситуации свой рот, но старушка все продолжала что-то втолковывать. — Представляете, приходится мне его сейчас отвозить в магазин, но он так далеко, — нескладно закончила бабушка и покачала головой, поправив свой нелепый как вся эта ситуация шарф. Сказать, что Гермиона была в недоумении, значит, ничего не сказать. Старушка в автобусе предлагает ей какого-то попугая! Будто в ее жизни не хватает странностей. Не хватает… Грейнджер моргнула. Затем покачала головой, отгоняя совершенно ненужные мысли, и снова совершенно неприлично уставилась на бабульку, которая, видимо, закончила свой увлекательный рассказ и ждала ответа. — Извините, но мне не нужен, — девушка перевела взгляд на столь… прекрасную? птичку, — попугай, — запнувшись, Гермиона расфокусированно посмотрела на пернатого, склонив голову, и неожиданно для самой себя решила.  — А вообще, он такой милый и красивый… Пожалуй, да, я хочу взять это попугая к себе, — улыбка старушки растянулась буквально до ушей, она резво пихнула в руки девушки объемную клетку. — Я не ошиблась, что ты возьмешь птичку, — бабушка довольно прищурилась, приподняв бровь, — она попала в хорошие, добрые и заботливые руки, я уверена. — Спасибо огромное, — тихо сказала Грейнджер, но тут же заинтересованно оживилась, — а какое имя у попугая? — Лав, — показывая на вышитое красными толстыми нитками сердечко в своем шарфе, ухмыльнулась старушка. — Лав? Как любовь, — задумчиво, но с грустной улыбкой на лице, прошептала Гермиона, смотря на пернатого. — А, — хотела еще спросить Грейнджер, но, увидев, что старушка, кряхтя, быстро для ее возраста подошла к выходу из автобуса, откинулась на спинку кресла, крепко держа клетку. Ей почему-то казалось, что все это не просто так случилось. — Черт бы побрал эти магловские изобретения, хотя сказки у них неплохие, вон, как придумали: купидоны у них со стрелами. Ага, как же, со стрелами, — недовольно пробубнила бабушка, спускаясь со ступенек автобуса.

***

— Извините, вы не видели попугая, такого красного и большого, у него еще перья немного желтые на крыльях, — чуть ли не плача, Гермиона, перепрыгнув через ступеньки порога, подбежала к единственному человеку на этой тихой в раннее утро улице, который стоял к ней спиной и что-то усиленно высматривал в чужих окнах. На всякий случай, девушка, всхлипывая, нащупала волшебную палочку. — Он обычно улетал на ночь, а утром прилетал, но сегодня он не прилетел, — девушка, размазывая по щекам горячие слезы, говорила быстро и немного сбивчиво, что, видимо, надоело стоящему парню. Он обернулся и тут же встретился с округленными карими глазами. Вот так встреча. — М-Малфой? — Гермиона перестала плакать. Она ожидала увидеть любого блондина на улице рядом с ее домом, но точно не Малфоя, высматривающего что-то в чужих окнах, стоя в современных кедах и в магловской одежде. Юноша моргнул. — Грейнджер? — удивленно спросил Драко, не веря своим глазам. Перед ним в потертых зауженных джинсах, длинной зеленой толстовке, в карман котрой была небрежно засунута волшебная палочка, и в красных кроссовках стояла сама Героиня Войны. Вот и встретились два одиночества. Одиночества ли? Драко метнул взгляд на руку, которую Грейнджер все еще держала поднятой, и насмешливо улыбнулся. — Видел. — Что? — Гермиона сглотнула. — Я говорю, что видел твоего попугая каждую ночь у себя в квартире. И в данную минуту он тоже находится у меня, веришь? Пойдем, глянем? Заодно расскажешь свою увлекательную, я не сомневаюсь, историю про эту удивительную птичку. Как, кстати, ее имя? — Драко подхватил ничего не понимающую девушку под ручку, медленно направившись в сторону своей парадной. — Лав, — смущенно ответила все еще удивленная Гермиона, позволяя смеющемуся Малфою вести ее за собой. Почему бы и нет? Может, это и есть та «петля» и с этого момента жизнь приобретет более замысловатый вид? Мы ведь сами рисуем узоры в своей судьбе.