Леди

      Некрасиво бить мужчин.       Если бьешь человека, это значит, что ты не способен привести сильный аргумент. Что единственный язык, которым ты владеешь — варварский язык силы.       Эрика пнула скорчившегося на земле охранника в живот. Ощупала языком разбитую губу, сплюнула собравшуюся кровавую слюну, вытерла угол рта тыльной стороной ладони.       Женщина в любой ситуации должна оставаться леди.       Чушь полная.        — Еще раз распустишь руки — я распущу тебе кишки, — прошипела, глядя прямо в глаза распластанному мужику. — Я не услышала, ты понял?!       Охранник старательно закивал, глядя на Эрику расширенными от ужаса глазами.       Оставаться леди нужно до тех пор, пока тебе самой это удобно. И бить нужно сразу и наверняка. До того, как оппонент осознает, что разумные аргументы закончились.       В баре царила напряженная атмосфера. На фоне полного молчания наигрывала какая-то веселая музычка. Притихшие посетители молча воззрились на вернувшуюся Эрику. Даже говорливый бармен за стойкой предпочел промолчать, только перегнал зубочистку на левую сторону. Полумрак мешал разглядеть лица, но вроде как ни Чарльза, ни злополучной девчонки не было.       Начиналось все банально: они с Ксавье приехали предложить подростку поступить в школу, подросток оказался оторвой. Стоило бы привыкнуть. Трудно остаться порядочной папиной дочкой, когда гормоны и недавно пробудившиеся силы бушуют, никакого контакта с родителями, сложные отношения со сверстниками… Чарльз все уши прожужжал этой ерундой. Эрика в ответ пожимала плечами и даже не пыталась изобразить сочувствие.       Бедная девочка, любящие родители, богатая семья, своя комната, огромная собака в доме, куча фотографий любимой дочурки над камином, на которых ни единой пылинки. Действительно, бедняжка, как же она справляется? Эрика в ее возрасте сплевывала кровь из разбитых губ, училась отбиваться, а потом училась молча терпеть, не отбиваясь, — так было меньше боли.        — Они уже ушли, — подсказал наконец бармен, глядя на Эрику из-под насупленных бровей.       То ли телепат все же промыл им мозги, то ли люди предпочли не связываться с человеком, который вышиб дверь бара вышибалой и оставил того валяться на улице. То ли действительно понимали, что негодяй получил за дело. Девчонка оказалось в смрадном месте, и в этом виновата исключительно ее дурость. Но это не повод всяким уродам распускать руки.       В самом деле, когда Эрика увидела, как громила с сальной ухмылкой лапает девчонку, а та от бессилия уже даже не сопротивляется — у нее что-то щелкнуло в голове. На глаза опустилась красная пелена. Она уже не помнила, что недолюбливает эту мелкую паршивку, не помнила, что нужно скрывать свои силы, не помнила, что она одета непривычно женственно, подстать разодетому как для приема у королевы Чарльзу. Она не пыталась себя контролировать. И, что самое удивительное, Чарльз тоже не вмешался. Подчистил память свидетелей и увел куда-то юную Маргарет Дэвисон.       Поразительное доверие.       Или он был согласен с мерами?       Леншерр сжала руку в кулак и зашипела. Кольца, которые обычно выполняли роль кастета и немало помогали в рукопашных драках, если до них доходило дело, Эрика по настоянию Ксавье оставила в номере. Простые свинцовые ободки совсем не подходили к элегантному платью. А теперь ее руки, итак не особо женственные из-за широко расставленных костяшек и белых шрамов, были разбиты в хлам. Эрика поняла это, когда попыталась привести себя хотя бы в подобие порядка, но только сделала хуже — вся устряпалась кровью.       Женщина прикрыла глаза и усмехнулась. От собственной сути не скроешься за дорогим фасадом, да? А ведь Чарльз так старался. Зря тратил силы.        Ксавье обнаружился в парке вместе с девчушкой. Та куталась в пиджак телепата, шмыгала носом и изредка вздрагивала. Чарльз что-то тихонько ей втолковывал. Едва Эрика оказалась рядом, он тут же поднялся, уступая место на кованой лавочке, которую накрыл белоснежным платком, чтобы не запачкаться.       Эрика приподняла брови, но не стала комментировать.       Присела на корточки.        — Эй, ты как?       Маргарет подняла на нее заплаканные глаза и шмыгнула носом.        — Никогда, — процедила Леншерр, — ни за что не вздумай сдаваться! Борись до последнего! Ты могла поджарить этого мудака. И что?       Ксавье кашлянул, но Эрика оставила намек без внимания.       Девчонка была в одном из самых грязных мест города, ее приняли за шлюху и чуть не изнасиловали. А чистоплюй переживает из-за грубого словечка. Серьезно?        — Я… я просто… Родители бы узнали, и все бы увидели мой огонь, и решили, что это они, и папина работа… — нелепо забормотала девчонка.        Леншерр нетерпимо мотнула головой.       Ее бледное лицо с кровавыми следами пальцев на щеке было решительным, выбившиеся из прически пряди висели лохмотьями. Такой силой убеждения можно было устроить революцию, а Леншерр всю ее направила на одного впечатлительного подростка.       И, конечно же, Эрика совсем не представляла, как же она была в тот момент хороша. Не видела, что телепат перевел дух, впечатленный.        — В таких ситуациях думай только о себе. С остальным разберешься после. Серьезно, девочка, думаешь, твои родители обрадуются, если ты сохранишь их честь такой ценой?       Лицо Маргарет сморщилось, она всхлипнула как-то особенно горько и ломанулась вперед.       Эрика не сразу поняла, что вот эти вот тиски — нежные детские объятия, а не попытка придушить. Женщина неловко похлопала подростка по спине, позволяя слезам облегчения выйти естественным путем. Чарльз подошел ближе и положил руку на плечо. От его поддержки стало легче, и женщина обняла Маргарет в ответ.        После такого происшествия Эрика была абсолютно уверена, что обеспокоенные родители не выпустят девчонку из утешающих объятий до самого совершеннолетия, а может и дольше. Тем удивительнее было видеть их на пороге школы всего через пару недель.       Маргарет висела на матери во время прощания, Чарльз стоял рядом. Леншерр держалась поодаль, справедливо считая, что ее неоднозначная позиция при директоре школы может вызывать вопросы у столь консервативных почитателей традиционных ценностей. С родителями в прошлую встречу беседовал исключительно Чарльз, и Эрика была с таким решением абсолютно согласна.        — Миссис Ксавье?       Эрика с удивлением воззрилась на отца Маргарет.        — Мисс, — поправила она. — Мисс Леншерр.        — Ох, прошу прощения, мистер Ксавье вас упоминал, мы решили…       Мужчина покраснел, но быстро оправился.        — Мечтал пожать руку кумиру дочери, — произнес он, тепло улыбаясь и воплощая задуманное.       Рука у него была теплая, но не совсем уверенная, словно он все еще сомневался, а не развернуть ли ее кисть и не запечатлеть ли на ней почтительный поцелуй. Женщина была действительно впечатлена, но всего лишь кивнула, крепко отвечая на рукопожатие, и с удовлетворением почувствовала ответное пожатие — не менее сильное.        — Не лучший выбор, — честно призналась Эрика. — У вас замечательная дочь, но я вряд ли помогу ей стать благовоспитанной маленькой леди.        — Вы научите ее управлять этими ее необычными способностями. Научите верить в себя. Поможете стать достойным человеком. Что до благовоспитанности — мы в это вложили много сил, но, как видите, помогло мало. Думаю, ей нужен пример. Кто-то, кроме нас с Лайлой.       Мистер Дэвисон неожиданно лукаво улыбнулся и подмигнул.        — Лучше учиться решительности у женщин и манерам у мужчин.       В этот момент Чарльз Ксавье, сама предупредительность, грациозно склонился перед матерью девочки. Поцелуй руки в его исполнении смотрелся произведением искусства — помещай под стекло и выставляй в музее.        — Да уж, — криво усмехнулась Эрика, — некоторые мужчины в любой ситуации остаются леди.       Мистер Дэвисон благодушно хмыкнул в усы.       Они вдвоем стояли в тени дерева, любуясь мирной картиной, пока Маргарет не вывернулась из рук матери. Нашла глазами отца, заметила Эрику и бешено замахала. Эрика махнула рукой в ответ.