***
Головная боль была жуткая, я даже не могла сориентироваться в пространстве, а так же в своем положении. Болело все: руки, ноги, живот, ребра. Что-то вроде присохло к краю моих губ. Каждый вдох отдавался ударом в виски, каждый выдох – в легкие. Снова это, снова эти побои, ее пустые, неоправданные обвинения, которые она по большей части выдумала. Устала, я очень устала от такой жизни. Предмет, который привел меня в сознание – будильник, - все еще разрывался на тумбочке около кровати, отдавая неприятные вибрации по комнате и в мой мозг. Выключите, выключите его, это невыносимо. Сейчас семь утра, а значит, буквально через несколько часов, начнется новая пытка под именем «колледж». Где будут такие же муки, такие же издевательства надо мной, только в менее грубой форме. И за что мне это? Я никогда не понимала, за что мне такие расправы?! Ведь, никогда ни чем не отличалась от других, такой же человек с чувствами, мыслями, ошибками, вкусами. Возможно, у меня нет модной и крутой одежды, как у других девушек, и мне не приходится носить короткие юбки, но ведь это не повод изрезать мне куртку ножницами? Да и какая разница, в штанах вполне удобно. Возможно, я не слушаю эту популярную музыку, которая так нравится всем. Так ведь это потому, что у меня есть свои вкусы, и я не хочу мучать свои уши тем, что мне не нравиться, тем, что просто модно. И это вы считаете поводом? Да, я не имею парня, потому что не вижу в этом смыслам. Ну, а зачем он? Что бы был? Что бы так подняться в глазах своих одногруппников? Я не понимала это общество вокруг, и я не могла терпеть все эти издевки, давая себе слово еще в пятом классе, что должна за себя постоять, чтобы не происходило, ведь никто не имеет право оскорблять меня. Медленно поднимаясь с пола, я старалась привести сознание в порядок, не обращать внимания на синяки, которые покрывали все мое тело. Больно, обидно. Слишком уж это долго затянулось. Мне уже девятнадцать лет, а я все еще терплю такое отношение к себе и всю эту жизнь. Твердо оперевшись на ноги, я направилась в душ, медленно перебирая ногами. Проходя по коридору, я мельком заглянула в гостиную, где на полу была раскидана закуска и пьяные друзья родителей. Веяло оттуда не утренней свежестью, а каким-то затхлым перегаром или даже гнилью. Но, трогать я их не собиралась, лишь скорее пыталась убежать из дома. Как я и думала, слева от губы была засохшая кровь, которая, кажется, медленной струйкой текла к шее. Правая щека кое-где опухла, от чего казалось, будто у меня больной зуб. Картина не из лучших. Темно-серые глаза покраснели и слезились, выдавая мое больное состояние и температуру. Округлый и слегка вздернутый нос припух и краснел на кончике из-за этого нескончаемого насморка. Выглядела я не особо красиво, да и кому какая разница? Это мой последний год в том ужасном заведение. А надеюсь, и последний день. Быстро умывшись и кое-как приведя себя в порядок, я завязала волосы в высокий хвост, надев первую попавшуюся одежду: обычные темно-синие джинсы, чуть подвернув их, и папину толстовку, которую я как-то успела прихватить себе. Одеваясь в комнате, я заметила в зеркале ссадины и синяки на своем теле, точнее, по всему телу: на руках, ногах, ребрах. Они были везде и напоминали черные дыры в космосе. Но ведь, у меня еще и старые не успели сойти, они до сих пор пожелтевшими пятнами святились на теле. А вот на брови виден шрам, который рассекал ее, как молния. Это мать, в очередной раз, ударив меня, не рассчитала силы, и я полетела лицо об угол стола. Мое тело – музей издевательств, как в прочем, и моя жизнь. Накинув куртку, я быстро выбежала из квартиры, поправляя портфель на плече. Вот оно это спокойствие, эта безмятежность и легкость, витает в воздухе. Небо уже окончательно обрело серый оттенок, собираясь рухнуть на землю дождем. Ни куда идти не хотелось, только стоять здесь и наслаждаться мгновениями. Время только половина восьмого, а значит, мне уже нужно бежать в колледж. Настроения у меня уже давно не было, а о каких-то надеждах, я вообще молчу. Для меня это слово - пустое звучание. Музыка на максимум, наушники в уши, и мир казался немного ярче. А от того, как яростно кричали исполнители мне в уши, с души исчезал гнев, они будто выплескивали его за меня. Какие эти места родные, я знаю всех, кто тут ходит, потому что каждый день их вижу. Да и вообще, город небольшой, и каждый знает друг друга. Вот этот фонарь без лампочки, на который видно никогда не хватает денег и материалов. А вот лавочка, на который каждый подросток народится оставить кусочек своего присутствия. Вот, как всегда веселый дворник, который каждое утро дарит прохожим хорошее настроение. А эта женщина в шляпе, которая грозно держит маленького мальчика за руку и в другой руке держит огромную черную сумку – Галина Карловна. Она, как я заметила, работает продавщицей в магазине неподалеку, а этот бедный парнишка – ее внук. Галина Карловна была женщина шестидесяти лет, полной и высокой, с нелепым и пестрым макияжем на лице. Ходила она исключительно в своей черной с красным пером шляпе, которая была ее одним из главных аксессуаров. На руках ее были огромные перстня, переливавшиеся бликами на солнце, а с шеи свисали тяжелые ожерелья. Она была страшная женщина, которая одним своим видом внушала страх. Отведя быстро взгляд, я глубже спрятала руки в карманы, быстрее передвигая ногами. За все мои девятнадцать лет эти места стали мне родные, и я знала всех и каждого на этих улицах. Но вот, сегодня, мое внимание привлек мужчина, стоявший около последнего фонарного столба. Он был высокого роста, с широкими плечами, волосы были смольного, черного цвета, цвета вороньего пера, и касались кончиками его лопаток. Кожа даже на солнце отдавала болезненным белым цветом. И весь его вид, холодный и убивающий взгляд, волчий оскал, все в нем давало понять, что нужно бежать, как можно быстрее и дальше. Но смотря на его стан, движение рук и просто то, как он дышал и держал себя, манило и привлекало. Он был похож на принца из сказок, на идеал с обложек. Такой близкий, но такой далекий. Рассматривая его, я и не сразу заметила, что его холодные ярко-зеленые, словно не натуральные, глаза были обращены на меня. Кожу обожгло, а ноги сами собой подкашивались, но я держалась. Старалась показать себя вполне не заинтересованной и какой-то стальной, но от одного его взгляда, мне хотелось бежать и плакать. Он словно пробирал до мозга костей, заставляя все потаенные страхи пробираться наружу. Хотя, о чем я говорю, мой открытый рот и интересный взгляд, выдавал меня полностью, что стало понятно, по его ухмылке. А время уже бежало к началу пары, но с ним, оно останавливалось. Нужно было идти, я не могла все время вот так стоять и пялиться на него, но отчего-то ноги не шли. Нет, нет, нет, нужно идти. Ноги были ватными, тяжелыми, окованные кандалами. Но я шла, медленно и уверено перебирая ногами. Синяки начали ныть, как будто их все разом потревожили. Больно, тяжело, но я шла. Не понимая, что происходит и кто это такой, шла вперед. С каждым моим шагом, мужчина становился ближе, а дышать становилось труднее. Его глаза прожигали меня, в то время как я не знала, куда спрятать свои. -Я могу помочь, - неожиданно сказал он, когда я проходила мимо него. Голос был низким, спокойным, как патока на уши, обволакивал сознание, туманя его. Дернулась, то ли от страха и неожиданности, то ли от чувства притяжения внутри. Я остановилась, просто не могла ступить дальше, он манил, как магнит тянул к себе. -Мне не нужна помощь, - тихим и осипшим голосом ответила я, понимая, насколько беспомощная и жалкая сейчас. Бровь его изогнулась, он видимо был удивлен такому повороту событий. И удобнее оперевшись плечом об столб, продолжал. -И тебя устраивает твоя жизнь? – сказать, что я была поражена – ничего не сказать. Слова просто пропали из моей головы, оставляя пустырь вместо себя. Я повернула на него голову, пытаясь всеми способами не смотреть в глаза. «Как?» - все, что было сейчас в моей голове. – Твоя семья? Отношение в колледже? И так далее? Я молчала, просто не зная, что сказать. Он словно видел меня на сквозь, прожигая мое нутро своими изумрудными глазами. Уже привыкла к тому, что каждый пытался мне навредить, насолить и как-то унизить. Ни одна живая душа не хотела мне хоть раз помочь. Все родные отказались от меня, о друзьях я никогда не слышала. С детства меня как-то сторонились, обходили стороной, использовали как мишень или грушу для битья. -Извините, мне пора, – быстро ответила я, кое-как сумев повернуть язык. Хотелось ступить, но ноги закаменели. Ими управляла уже не я, а этот парень. -Если передумаешь, просто скажи три раза это слово, - только и ответил он, после чего я почувствовала облегчение. Листочек полетел в мой карман, а ноги сами собой понеслись в стены родного училища. Безумие, это все безумие. В голове была неразбериха, много всяких непонятных и несуразных мыслей, которые травили сознание, как змеи. Завлекая своим шипением, и убивая здравый смысл своим ядом. Что делать я не знала, понимала только то, что мне уже пора спешить. Мало ли странных людей на свете?***
Пары тянулись невыносимо долго и не интересно. Каждый кабинет принимал меня своим холодом, заставляя глубже кутаться в толстовку. Из головы не выходил тот парень, он словно вжился мне в мозг, заставляя думать о нем, размышлять об его предложении. Конечно, мой здравый смысл отвергал его слова, как и его самого, просто крича мне, чтобы я скорее забыла его. Но что-то меня тянуло, то ли любопытство, то ли какие-то закоулки сознания. Не знала, но хотела в этом разобраться. Последняя пара – философия, начала уже двигалась к концу, но видимо преподаватель не спешил появляться в аудитории. Одногруппники сокрушались во всю, смеясь, крича, бросая что-то, друг в друга. Но конечно, в основном, все пролетало в меня. И после каждого успешного попадания, кабинет взрывался истеричным ржанием. -Красина, а ты что такая не цветная, давай мы тебе поставим пару фонарей? – слышалось откуда-то сначала кабинета, противным мужским мычанием. Какой-нибудь очередной быдло-упырь решил посмеяться, поднявшись в глазах других, унижениями меня. Только я хотела, ответить ему чем-нибудь таким же едким, как мне точным попаданием в переносицу прилетает что-то твердое и тяжелое - зажигалка. Взгляд поплыл, а в ушах начало звенеть, отдавая какой-то уж слишком неприятным чувством в мозг. Снова волна смеха разлилась по кабинету, в то время, пока я пыталась собрать мысли в кучу. Встав со своего законного места на последней парте, я направилась к этому стрелку, по дороге пытаясь сдерживать гнев, как можно сильнее, но не выходило, он рвал меня изнутри. Подойдя ближе, я обратила взгляд на Сергея Мырнова, который был просто Аполлоном нашего патока, а также главным моим ненавистником с первого курса. -Весело, да? – весело улыбнулась я, придерживая в левой руке его бензиновую зажигалку. Какая у него приторная рожа: карие глаза, модельные идеально очерченные брови, небольшой широковатый нос, пухлые губы и светло-русые волосы. Прямо то, что так любят наши местные девицы, которые с каждым днем оголяют себя все больше и больше. -Да, - с серьезным видом ответил он, пытаясь сдержать смех и снова не заржать мне в лицо. Меня воротило от него, от чего я больше не смогла сдерживаться, и прописала ему неплохой удар в челюсть, от чего в ней что-то хрустнуло. Видимо, выбила зуб. Посыпалось много мата и крика девушек, пару парней собрались уже накинуться на меня с кулаками, но дверь в кабинет хлопнула. И все что успел увидеть старый преподаватель философии – Григорий Алексеевич, - как я прописываю удар Сереже, при этом зло усмехаясь. Его лицо выражало ужас, так как, я посмела поднять руку на лучшего студента колледжа, номинанта на красный, купленный, диплом. Мужчина не мог произнести не слова, лишь судорожно протирая лицо платком и хватая ртом воздух, не зная, что и как сказать. -Красина, ты… ты… вон! Докладная, на имя директора! – только и успел крикнуть он, перед тем, как на весь этаж раздался звонок, и я только успев схватить сумку, летела прочь из этого места, не оглядываясь на крики и возгласы сзади. Быстрым шагом я летела домой, впервые спеша так туда, ибо уже предполагала, что за кошмар сейчас начнется. Перелетая просто лестничные пролеты, даже не наступая на ступеньки. Я бежала, труса бежала от опасности, масштаб который был известен только самому Богу. Пролет, один, другой, и вот я быстрым шагом несусь по коридору мимо охраннику к двери. Воздух отрезвляюще обдал лицо, словно отрезвляя меня. В другой день, я бы насладилась им, вдыхая полными легкими этот аромат свободы и свежести, с примесью сырости и мокрой листвы. Но не сейчас. Сейчас я лишь, стремясь, шла к воротам. Осталось совсем немного, пару поворот, и я буду не досягаема. Но только я перешла порог колледжа, отойдя от ворот метров на сто, как сзади получила сильный толчок в спину, от чего я упала прямо в грязь. -Что, сука, хотела бежать? – раздалось сзади шепелявым голосом слова Сергея. Удар, прямо по ребрам, по моим больным и так искалеченным ребрам. Сколько их было, я не знала, видела лишь мелькающие ботинки перед глазами, и множество ударов ногами. Они были беспорядочные, попадали туда, куда видели: по лицу, ногам, спине, животу. Им казалось было все равно, даже на то, выживу ли я после этого или нет. Снова и снова, она издевались над моим телом, заставляя меня просто захлебываться собственными соплями и кровью. Через некоторое время, я уже ничего не чувствовала, словно это и вовсе не мое тело, а еще через пару минут, они прекратили трогать меня, быстрыми шагами уходя с места преступления. Встать я не могла, да и не хотела. Уши заложила вата, один глаз вообще не видел ничего, заплывая кровью и отеком. Вот они, будни в училище. Что-то маленькое коснулось носа, оставляя какой-то влажный след. И еще раз, только уже падая на лоб. Кажется, дождь пошел. Вовремя он, самое время, что бы дать мне просто умереть здесь. Растворится вместе с этими каплями на земле. Как бы я хотела быть облаками, такими легкими, большими, сказочными. Сколько раз я мечтала о том, что все это кончится? Сколько я молилась Богу, но все четно? А может и вовсе не Богу надо молиться? Может этот старый дед и вовсе забыл о моем существовании? -Это сумасшествие, - говорила я, протягивая руку в карман, доставая оттуда маленькую свернутую бумажку. Открывая глаза, вижу темно-серое небо, и то, как шумят деревья. Правый глаз не видел вообще, лишь какие-то слабые невнятные пятна. – Я определенно схожу с ума, - повторяла я очередной раз, разворачивая ее. На небольшом листочке желтоватого цвета было написано всего одно слово, которое я пыталось произнести. – Велиар… Велиар… Велиар… Я даже не заметила, как мои веки окончательно слиплись, а тело перестало чувствовать опору, полностью проваливаясь в какую-то холодную пустоту, откуда я боялась не выбраться.