Кролик

Реми искренне любит Оскара. Это остаётся у Джейн записанным где-то на подкорке; воспоминания, которые стереть нельзя, сколько ни пытайся: золотое кольцо-ободок на пальце, греющее тепло его тела, смеющиеся стеклянно-зеленые глаза. Джейн получает лишь остатки тех чувств, завёрнутые в обертку из недоверия к Реми (самой себе) — и любить Оскара не получается. Как будто выверенный временем механизм сломался, а чинить бесполезно и глупо — он уже никому не нужен. Оскар не делает вид, что всё в порядке, и не пытается рассказать ей о жизни на двоих, которую она стёрла из себя добровольно; он говорит чётко, по делу, обезвреживает её без лишних синяков и смотрит-смотрит-смотрит с протухшей (той самой истинной) любовью на дне стеклянно-холодных (мертвых) глаз. Верить Оскару (серьезно, у кого-то в ФБР есть кот с таким именем; вряд ли оно настоящее) не получается. В бесконтрольных движениях его тела читается явное желание обнять-поцеловать-успокоить, и Джейн, как человек на краю обрыва, испытывает глухое желание спрыгнуть (довериться, поддаться), но останавливается в (метафоричном) шаге от пропасти. Оскар с безжалостной правотой называет этот шаг (/больное место) Куртом и (признаваясь себе, что испытывает некоторую толику удовлетворения от исполнения этого подобия мести за разбитое сердце) обращается к ней «Тейлор». (ей и правда не стоит ему верить) * Из Курта и Тейлор получается ужасная пара; хотя бы потому, что Тейлор давно мертва. Оскар вспоминает секс на потных старых матах в зале после тренировок, и в голове неосознанно всплывает сенсорное воспоминание: тёплая мягкость её покрытой шрамами кожи. Он скучает по Реми; без неё в его жизни как будто нет огромного блока пазлов, при отсутствии которого картинка не выстраивается. Джейн — не Реми. Оскар понимает это, когда вырисовывает на её ключицах созвездия поцелуями (Реми млела от этого, как кошка на солнце, и расслаблялась, доверяя; сюрреалистично-бредовая картинка, если говорить о бездушной (той самой, без сострадания и жалости) Реми, и это был их секрет, их скрываемая во взаимных улыбках тайна), и Джейн вжимается в пол, пытаясь избежать слишком нежных (личных) прикосновений; вместо этого она тянется сама и оставляет засос на его шее, в котором нет ничего: ни привязанности, ни чувств, — ни-че-го. Знакомое, родное тело перед ним сейчас — не больше, чем случайная девушка из клуба, которой нужен секс на одну ночь и, может, деньги на такси утром. (чувство разочарования такое, что кажется, ему разбивают сердце во второй раз) Утром Джейн неловко улыбается, не узнает свой любимый чай (в квартире Оскара на кухне целый ящик забит им) и просит не бро-сать её. Оскар молчит о том, что она — его задание, и уйти бы не смог, даже если бы хотел; вместо этого он дарит ей глянцево-тёплую улыбку, и Джейн, вглядываясь в его красивое лицо, понимает, что Оскар не улыбается глазами. (она делает шаг назад) * Джейн убивает Оскара слу-чай-но. Отточенные до автоматизма движения не дают времени думать; есть лишь здесь и сейчас. Если бы кто спросил, Джейн бы назвала это самозащитой. Никто, безусловно, не спросит: все отпечатки сгорели в огне, надпись баллончиком наводит на идеального подозреваемого (прости, Кит), а знающие люди в жизни не поверят, что Реми убила Оскара (они ведь как реальная версия мистера и миссис Смит с общими врагами и одними целями на двоих). В голове застыли, как будто нарисованные перманентным маркером, глаза Оскара, его взгляд, когда всё тело передернуло от боли в груди, а Джейн почти выдохнула потрясённое «мне жаль»: неверящий, не осознающий реальность произошедшего. Светло-зеленые глаза, которые Джейн про себя сравнивала со стеклянными (равнодушными), почти видимо наполнились теми эмоциями, которые всё время были за стеклом: болью предательства, мертвыми чувствами, которые лишили воли бороться, и лю-бо-вью. У Джейн чуть трясутся руки и фантомное ощущение кольца на безымянном пальце, но она уверенно уходит от горящего сарая. — Я — не Реми, — четко произносит Джейн в пустоту с явной претензией на «я лучше» и трёт палец. Тянущее ощущение исчезает, но в памяти всё ещё горят зелёным глаза Оскара, которого Джейн немножечко, но любила (остатками стертой Реми), и она не может забыть. * Роман (новообретенный брат-психопат) рассказывает историю о кроликах, и Джейн по-ни-ма-ет, дотягивается рукой до иллюзорной Реми, размывая между ними грань — даже если не хочет. Оскар — искренне любимый кролик Реми с вытатуированным деревом на белой лапке. И она убивает его при необходимости. (Джейн ведь лучше?)