Не кричи

"Что за тебя, который делом занят, Не умереть хочу, а умирать. Ты не поймешь, - малы мои слова! - Как мало мне позорного столба!" (М. Цветаева)

      Эмма замерла на пороге его съемной квартиры - стойкий оловянный солдатик. Высокий чистый лоб, глаза по блюдцу, а в глазах у нее целые миры, моря со штормом и ветер качает скрипучий старенький баркас. Крис не знает, тонет ли он еще в этом взгляде. Крис на нее не смотрит. Крис немного занят - он ищет виноватых. Он честно держался целый год, пока они просто - как это называется? - "хорошо проводили время вместе". Целовал ее на каждой попойке, где они пересекались. Переспали пару раз. Честно таскал ей всякие там цветочки-конфеты и подобную чепуху. Ухаживал, значит. Эмма не таяла, но благодарила. Цветы в вазу в гостиной, конфеты - отдать младшему брату. Крису доставалась все та же обезличенная широкая улыбка и теплое дыхание у шеи. И все это до боли напоминало ему Еву Мун. Вот только Ева от него и не ждала ничего. Еве его инфантильность была побоку. Она-то была достаточно цельной сама по себе, чтобы не обращать внимания на Криса в большей мере, чем сама себе разрешила.       А вот Эмме не было плевать. Эмма терпела, кусала губы каждый раз, когда он в очередной раз придирался к ней. И смотрела оленьими глазами - давай, мол, продолжай. Можешь ударить.       Святая великомученица, мать ее.       Крису казалось, что она специально пытается выставить себя жертвой, а его - последним уродом. Иначе зачем бы ей вновь и вновь его прощать за любой косяк, а потом смеяться, опять звонить ему. Пойдем, говорит, погуляем. У меня, говорит, от этих экзаменов голова совсем свинцовая - развеяться надо.       А Крис ничего другого и не умел, кроме как "развеивать". Разве не это в нем Еве нравилось? И Ибен, наверное, тоже. Клоун на подхвате местный. Смазливая мордашка, харизмы килограмм. Не стыдно появиться с ним на какой-нибудь очередной вечеринке, но и только. Серьезные намерения? У тебя? Парень, не смеши, лучше смешай нам водки с колой. Эмма к нему серьезно тоже не относилась. Наверное, думала, что "бабники не меняются".       А Крис себя героем-любовником, этаким горячим мудачком из американских фильмов, не считал. Хотя такая слава ему льстила, он ее даже поддерживал всячески. Вот только почему было так больно от Эммы слышать опять, что он "не изменится"?       - А ты реально думаешь, что все обо всех знаешь? Ты решила, что понимаешь меня лучше, чем я понимаю себя? Да какого черта, это же пиздец как высокомерно - тебе не кажется?- он срывается, обиженно хмурится, как мальчишка. Криса ведет и плавит, будто в бреду. Ему погано, опять так же паршиво, он снова не знает, как поступить правильно, поэтому все рушит.       Не кричи.       Она всегда ему это говорит. Не напирая, не защищаясь, ни на что не рассчитывая. Просто просит. А Крису обидно до кома в горле, до зайчиков солнечных перед глазами.       Не кричи.       Он знает, что скоро она это скажет. И, будь они в каком-нибудь голливудском кино, он бы ей заткнул рот. Рукой или поцелуем. Но это слишком картинно, и Крис просто болтает сам, чтобы она не вставила ни слова. А на лице у него написано крупными неоновыми буквами: "Пожалуйста, разубеди меня. Скажи, что я смогу. Скажи, что в меня веришь." Он ведь верил и сам, с каждой новой девушкой верил, что это и есть "та самая", которая отпустит ему все грехи и даст шанс.       - Не кричи, прошу,- она все-таки это говорит и чуть устало жмурится, как сонная большая кошка,- Давай мы завтра с тобой поговорим, я не хочу ругаться.       Крис кивает - конечно, пожалуйста. Так будет лучше, это правильно. И это совершенно не то. Воздух в легких весь перегорел и кончился. Он так боялся, что она опять заплачет, что был почти разочарован, когда этого не случилось. Это ведь почти романтика - драма, все в канонах жанра. Лирическая героиня в слезах. Он почти готов был примерить на себя маску этакого опереточного злодея, который вертит девушками, как хочет. До смешного банальная история, и Крис играл ее множество раз.       Эмма зачем-то не уходит, и вместо прощания тихо говорит:       - Я говорю, что ты не поменяешься. Не потому, что ты недостаточно хорош, чтобы меняться. А потому, что ты - это ты. И ты достаточно хорош для того, чтобы не меняться вообще.       Теперь не верит уже Крис. Но эта ложь такая приятная, что он готов слушать ее на репите, как любимую музыку.