POV Элис
17.43 (11.43 по CST) 12 июня 2017 года. Берлин, Германия. *Можем поговорить? * Стоило мне только написать, как Крис тут же появился в сети. Я не знаю причины, почему он целую неделю, в общем, как и я, не появлялся на Фейсбуке и почему откликнулся на мое сообщение. Хотя, может, и знаю, но…вряд ли. В предпоследнюю нашу встречу, Крис не выслушал меня и с полной настойчивостью и серьезностью заявил, что точно едет в «Америку», но долго-долго мне утверждал, что «это вынужденная мера, у меня нет выбора». Черт знает, правда это или нет. Узнать, конечно, попробую, а вот что из этого выйдет не ясно.*Да, конечно*
Если сейчас рассуждать над довольно странно сложившейся между мной и Шистадом ситуацией, то я тоже не ангелочек. Я, также как он, ничего не рассказала, оставив все большой загадкой для него. Так же, как и он, просто уехала, сказав пару слов и все. Так что, сейчас мы с ним очень схожи. И понимание того, что мы опять возвращаемся к старой истории, меня выворачивает наизнанку. Опять недосказанность, опять вранье, но сейчас ложь исходит от нас обоих. Это пугает еще больше. Я понимаю, не знаю как Крис, что теперь наши более или менее нормальные отношения превратились в старую пропасть, даже больше. И сейчас наладить наши, именно НАШИ отношения будет гораздо сложнее. Давайте хотя бы учтем тот факт, что мы в черти скольких километрах друг от друга. Начав строчить сообщение, что-то типа «Я понимаю, что ничего тебе не сказала, но ты поступил также. Нам стоит это обсудить», я стерла на половине, так как пришло от Шистада:*То, как мы на время расстались…кажется, это глупо. Просто я не хочу тебя втягивать в ту ситуацию, в которой нахожусь*
Из сообщения я поняла, что отвечать он мне по поводу того, что его с такой срочностью вынудило уехать, он не собирается. Отлично! Хотя, он блин прав! Если честно, то мне тоже не хочется ему рассказывать о своей проблеме. Она касается не его! Меня и Райнера — да, Кристофера — нет. Потому я и вернулась сюда, домой, в родной Берлин. Потому и оставила свой паспорт Шистаду, чтобы не повлечь за собой еще больше проблем. *Понимаю. Я тоже этого не хочу. Но мы должны поговорить об этом, согласен? * Мне ооооооочень сильно не хотелось бросать Шистада. Не знаю, что касается его. Боже, я заметила, как часто за всего несколько минут подумала о том, что не знаю насчет Криса. Может, я себя просто накручиваю, но я ведь не знаю причину, почему он уехал. Как и он про мою. Думает ли он также? НЕ ЗНАЮ! После того, как он опять мне соврал, я уже не могу быть ни в чем уверена. Что с ним? Что со мной? Что с нами? Просто…я уже столько раз натыкалась на эти грабли. Так часто я получала боль и страдания после его очередной лжи. Он тогда говорил, что врет для моей защиты. Проявлялось это, конечно, не очень. Не знаю, та же это сейчас ситуация или нет. Что он пытается скрыть от меня? Причем ладно бы скрыть, так не просто, а на целый год! И да, он рассказал, что точно задержится примерно на это длительное время, но почему, не сказал. От него я услышала только «Это неожиданно появившаяся проблема, которую я должен решить сам». А что за проблема, знает только он. Я очень сильно надеюсь, что мы встретимся с ним. Надеюсь. Надеюсь… Но вера в это с каждой секундой пропадает.*Согласен, да. Но не сейчас, прости, Элис. Просто знай, что я не желаю, чтобы ты в очередной раз страдала. И мне очень жаль, что я не могу тебе рассказать всю правду.*
Насколько Крис говорит это искренне? НЕ ЗНАЮ! Но мне так безумно хочется это узнать. Его узнать. Просто, его! Даже не правду, которую он так упорно скрывает, а его! Кристофер как был для меня кем-то покрытый неприступной глухой стеной, в которую никто не имеет доступ, так и остался. Даже не представляю, будет ли он когда-нибудь честен с самим собой, с другими, со мной? Наступит ли момент, когда мы перестанем лгать друг другу? Конечно, ложь — это часть нашей жизни. Но лишь в малых размерах. То, что между мной и Крисом — нечто огромное. И если наше взаимное вранье сбавить до минимума, то я, наконец, смогу понять, кто такой Кристофер Шистад. А пока…он в четырех пуленепробиваемых стенах. И очевидно эти самые невидимые стены могу разрушить только я. Но если Крис сам этого не захочет, не захочет покончить с ложью к себе и другим близким людям, то у меня ничего не выйдет. Он так и останется…собой. И все бы ничего, все, кроме его постоянного вранья, прекрасно в нем. Но ведь он сам пытался измениться. Ну, «вроде как». Ну, в смысле, если верить тому, что он врет РАДИ ЧЕЛОВЕКА, а не собственной выгоды. НЕ. ЗНА-Ю! Пока я над всем этим думала, мне пришло еще одно сообщение от Шистада:*И мне грустно осознавать, что тебя нет рядом со мной. Ты так далеко. От этого еще хуже*
-Элис — из главного коридора выглядывает мой старший брат — Если отвлекаю, то прости, но нам пора. -В смысле? -К нам пришли — шепотом произнес Райнер и вновь исчез в прихожей. Вот блин, началось. *Надеюсь, мы увидимся с тобой. Но…мне тебя сильно не хватает. Прямо сейчас.* Оправив на данный момент последнее сообщение Крису, и закрыв Фейсбук, я поставила открытый ноутбук на стол, после осмотрела себя. На мне были черные джинсы, такого же цвета носки и домашняя футболка. Не проходя в коридор, я уже представляла, как выглядел тот, кто к нам пришел. Выдохнув, я прошла в прихожую, но в ней увидела только брата, стоящего у входной двери. Он махнул рукой, быстрее подзывая к себе. Я поняла, что тот, кого мы неизбежно должны были увидеть, стоит на улице. Выдохнув еще раз, но теперь вдвоем и намного сильнее, Райнер дернул за ручку и дверь открылась. Перед нами появился мужчина лет 40 с темно-русыми волосами, почти черными, но на висках имелись седые волоски. Одет был в черный деловой костюм — пиджак, брюки, все черного цвета, и белая рубашка. И тут мы, два красавца, в носочках и футболках. Нормально! -Райнер и Элис Гиммлер? — обратился он к нам. -Да — ответил парень, стоящий рядом со мной и прильнувший к дверному проему. -Меня зовут Питер Бэнсон, адвокат ваших родителей. Райан пустил мужчину в наш дом и закрыл за ним дверь. Вот из-за ЭТОГО я и вернулась в Германию. Мой брат пригласил мистера Бэнсона на кухню. А я заварила всем чай, чтобы разговор шел лучше. -Итак, мы можем начать? — спросил недавно пришедший мужчина, у которого был ярко выраженный британский акцент. -Да, да, конечно — видимо, Райнер будет говорить за нас обоих и это только к лучшему, у меня желания разговаривать с адвокатом, нет совсем. -Как вам известно, ваши родители — мужчина достал из своей толстенной папки какие-то бумаги, а я, налив всем чай, подала чашку и блюдце каждому — Андреас Гиммлер и Хайди Краузе-Гиммлер 3 июня этого года подали на развод. Все верно? -Все верно — уже более грустно, но при этом спокойно ответил брат. Я села рядом с ним за стол, напротив мистера Бэнсона. -Вам обоим есть 18? -Мне ровно 18 — ответила я, беря чашку и отпивая немного чая. -Мне 26. -Хорошо, хорошо… — видимо, это были его мысли вслух, которые он помечал в своих стопках бумаг — Они сказали, что вы очень давно отлучены от них. Насколько давно? Райнер задумался, я тоже. Сложно вспомнить ведь это действительно было давно. Так что сложно сказать. -Мне тогда было…16 лет. Получается, 10 лет мы живем самостоятельно. У нас были нормальные отношения с родителями, как у всех. Могли и повеселиться, и поругаться. Все. Как. У. Всех. Ну, …почти. Родители…они безумно любят друг друга. На них можно долго равняться, это восхитительно. Они были вместе так долго…но, теперь их отношениям пришел конец. Решение, чтобы мы были отлучены от них, было не нашей идеей. Их! Мне было 8, когда мы с Райаном переехали. Но я уже тогда ОЧЕНЬ ХОРОШО понимала, в чем весь прикол. Не смотря на отношения между Андреасом и Хайди, они были разными. Нет, не в смысле по гороскопу не подходили, а по статусу. Хайди обычная жительница Берлина, ее родители, мои бабушка и дедушка, царство им небесное, отдали все деньги, чтобы она пошла, учиться в престижную школу города. Андреас — сын одного из самых востребованных архитекторов Германии. Сколько денег у отца, просто страшно представить. Но, кроме семьи отца, никто не воспринимал отношения, а после брак наших с Райнером родителей. Честное слово, как будто в Золотом Веке живем! Мы с братом ходили в ту же школу, что и наши родители. Все там были из чисто престижных, богатых, мажорных семей. Еще все такие неженки. Будто из хрусталя сделаны, честное слово. Что им не скажи, сразу обижаются, кто в слезы, кто в высокомерие. А так как наша мать самая обыкновенная девушка, выросшая почти, что без денег, то мы стали причинами насмешек даже не одноклассников, а их родителей. Так как я младшая в семье, то первые месяцы мне постоянно доставалось от старшеклассников, которые были такими упырями. Сами дрались, а слово им неприятное скажешь, то все, несите носилки. Потому после того, как мои побои были заметны, Райнер от меня ни на секунду не отходил, и когда меня пытались снова избить, ему приходилось давать сдачу. Тогда, правда, хуже было нашим родителям, а точнее отцу. Мы ведь уничтожаем его СТАТУС. Нам пришлось окончить год обучения целиком. После родители приняли решение перевести нас в другую школу, самую обычную. Правда, после этого, СТАТУС отца стал понижаться еще быстрее. А для него это было очень важно. ОЧЕНЬ! Во время нашего последнего лета с родителями, Хайди рассказала, что терпела в той престижной школе то же, что и я. Но оставалась там учиться, потому что очень-очень сильно любила отца, и ей совершенно не хотелось его бросать. Жили они далеко друг от друга, телефонная связь тогда тоже была не очень. Начав второй для меня и последний для Райана год обучения, родители решили, что они делают хуже нам, ограничивая рамками престижности, а мы делаем хуже…отцу, понижая его влиятельность. На том и решили. Так как Райнеру уже было 16 лет, он в принципе имел право опекать родного младшего брата или сестру. То есть, меня. Мы уехали, заявление на отлучение детей от родителей было подано и подтверждено, мы учились в обычной школе, родители присылали нам деньги каждую неделю на жилье, еду и личные потребности. В Берлинский Университет Искусств я поступила еще в 15 лет, так как меня посчитали…талантливой? Вот так вот! И так с 15 лет я занималась Исполнительским искусством, пока в конце второго курса, когда мне было 17 лет, предложили стать участником программы по обмену учащимися. Я согласилась. Ну, а что было дальше, думаю, напоминать не стоит. Я по уши влюбилась в старшекурсника, который начал ко мне клеится только потому, что хотел выиграть пари. Вот и итог. Почему родители решили развестись? Я думаю, что все из-за того же отца и его ебанного величия. Но черт, я не хочу, чтобы они разводились. Конечно, я понимаю, что это их личное дело, но судя по тому, что мне рассказал Райнер несколько дней назад: «Что насчет отца я не знаю, но мама все еще любит его. С разводом будут проблемы». Ну, а я решила, что сделаю им еще больше проблем с этим. Пока они будут решаться, мы должны успеть «сказать» им, что хер вам, а не развод. Хоть мы и отлученные дети, но они все еще наши родители, поэтому наша роль также важна. Конечно, наше мнение по поводу их решения никто не собирается спрашивать, мы лишь будем играть роль в делении наследственности и фамилии. Нам просто надо будет подать и подписать бумаги, что мы согласны на их развод. Из-за статуса Андреаса, суд даст согласие на это, даже, несмотря на то, что одна сторона семьи, то есть мама, против развода. А мы не можем этого допустить. Поэтому, у меня есть гениальный план, как не дать разрушиться семье. -Мисс Гиммлер, а вам было тогда… -8. 8 лет — ответила я, выбираясь из своих воспоминаний и размышлений. -Таааак, хорошо. Значит, вы в курсе, как это происходит? Вы подаете заявление, чтобы получить бумагу о том, что вы знаете о разводе родителей и согласны с ним. Мы лишь кивнули. -Скажите, а вы оба граждане Германии? -Я нет — ответила, готовясь выслушать много интересного от адвоката. -Как давно вы являетесь гражданином другой страны? -Около…года, чуть меньше. -Ну, что ж, ладно. Это не проблема, так что все в порядке — я кивнула на слова мистера Бэнсона — и так, сейчас я вам выдам другие бумажки, которые будут удостоверять вашу личность. Потому что вам нужно отдать мне свои паспорта. ОПА! А ВОТ И НЕТ! ХУЙ ВАМ! Понимаете, я могла бы просто сказать ему, что паспорта у меня нет, а на самом деле он у меня в сумке лежит, но дело в том, что немецкие адвокаты, юристы, полицейские и другие правоохранительные органы очень сука недоверчивые. Если сказать, что у тебя чего-то нет, то они всю квартиру, весь дом перевернут, лишь бы узнать, так ли это или нет. Еще и на каком-нибудь детекторе лжи проверят, врешь ли ты. Так что нет, спасибо, никакого вранья с этими людьми. Потому-то я оставила паспорт Крису. Будет просто идеально, если он его с собой в Канаду забрал. Мы с Райнером пошли за документами. Ну, он пошел, а я якобы пошла. Спустя минут 5 на кухню вернулся мой брат, а спустя 10 пришла и я. И сказала ту речь, которую я готовила еще с Норвегии: -Мистер Бэнсон, я, оказывается, забыла свой паспорт дома, в Норвегии. А у меня там и знакомых сейчас нет, все уехали. -Мисс Гиммлер, я, конечно, понимаю, что вам не хочется, чтобы ваши родители разводились, но это не случится, если суд даст отказ. Дайте мне свой паспорт. -У меня и, правда, его нет! Можете даже наш дом проверить! -Вам лучше не нарываться, хуже же будет. -Я свой рюкзак, в котором у меня все документы были, по приезду сюда даже не разбирала. Паспорта там нет. И я не нарываюсь. Можете проверить. -Хорошо, ладно. Но вы, же знаете, что за обман будет очень-очень большой штраф. -Конечно. -Что ж, ладно. Тогда, мистер Гиммлер, пока можете оставить свой паспорт себе — адвокат вернул документ моему брату — пока мы не решим с вашей сестрой. Мужчина встал, сделал легкий поклон, попрощался и покинул наш дом. Спустя время, мы уже вскрикивали от радости: -Отлично, Элис, ты ж моя умница — Райнер крепко обнял меня за плечи, уткнувшись лицом в мое плечо — боже, не думал, что это скажу, но как, же здорово, что ты переехала. -Я все продумываю наперед, …нет. -Твой паспорт сейчас в Норвегии? -Ага. Ну, возможно, что он и в Канаде. -Ебаааа — через смех произнес Райан, все еще не выпуская меня из своих объятий — а что он там забыл? -Знаешь, вопрос, вообще, хороший. Только ответа у меня, к сожалению, нет. И, правда, «к сожалению». Меня больше интересует не этот вопрос, а очень на него похожий — что там делает Крис? Через 10 минут медвежьих объятий, я вернулась в гостиную и сразу же взяла ноутбук. Я вновь открыла социальную сеть, зашла в наш с Шистадом диалог и увидела следующие:*Сообщение удалено* Кристофер Шистад заходил час назад