***
Зачем ехать в Централ? Альфонс не понимал. Вопросов становилось больше, но смотря на задумчивого брата… он молчит. Кошмары так и не прекратились, а Ал так и не выполнил обещание данное старшему. Он его не будил. Многие бы его осудили за это, но все же… — С кем ты ищешь встречи, брат? Стук колес и визг тормозов. Поезд остановился, братья сошли на станции, там их ждали. Старший замирает, широко раскрытыми глазами смотря на человека в синей военной форме. — Полковник Рой Мустанг, — одними губами произнес Эд. — Полковник? Теперь брюнет вызывал еще больший интерес у Ала, судя по всему брат знал этого человека, но вот следующие действие поселило удивление. Тот, кого Эд назвал Роем Мустангом, не признал их. Он представился и провел их в штаб. Брат никогда не затрагивал тему Государственных Алхимиков, потому новость о том, что он хочет стать одним из них, вселяла что-то иррациональное. Казалось, что несмотря ни на что, брат желает прожить чью-то жизнь, не свою. Чужую жизнь. Воплотить то, что не удалось. После встречи с полковником они остановились у ученого Шу Такера. Которого, как ни странно, брат знал. И… Эд с ужасом смотрел на маленькую дочку ученого, вот так замерев, он едва сдерживал слезы, чем немного напугал девочку. Все это было странно. — Чего ты боишься? — ночью, когда они уже поужинали и ознакомились с библиотекой ученого, он спросил. Тихо, почти шепотом, но брат его услышал. — А? Ты о чем? — Хватит, ты думаешь, я не замечаю? Думаешь я не вижу этого ужаса в твоих глазах, брат… Ответь мне на вопрос: чего ты боишься? Почему ты… откуда ты знаешь людей, с которыми встречаешься впервые в жизни? — вопросов было много, но в тот момент именно эти пришли в голову, наиболее явные и очевидные. — Сны. Короткий ответ. Непонятный. Сны… и это все? — Даже не так, знаешь… все дело в жизни, это сложно объяснить, — Эдвард внимательно посмотрел на младшего. Нет, вы не подумайте, если бы он мог, то объяснил бы все, но подобное невероятно сложно. А младший не поймет его сбивчивых пояснений. И кто бы знал, как он устал. Чертовски устал и, порой ему кажется, что он сходит с ума. Этакая легкая форма безумия. Расскажи он кому-нибудь о том, что видит во снах. Хах, это было бы смешно. Во снах, пропитанных кровью и страданиями, отчаянием и гранью понимания и безумия, он чувствовал дикое желание жить, прожигающее дыры в сердце. В том мире его брат, вернее душа, прикреплена к груде доспехов, каждый шаг которых отдается металлическим скрежетом и тяжелыми шагами. Там у них нет дома, куда можно вернуться, там их мать мертва, а они расплачиваются за грех — попытку возомнить себя Творцом, в слепом желании еще раз почувствовать тепло дорогого человека. Там он не почувствует касания к правой руке, там у него есть второе имя… В том, странном царстве сна, он Государственный Алхимик — Стальной Алхимик Эдвард Элрик. А что есть в этом мире? В реальном. Осознание того, что мать жива? Сводящее с ума понимание, что младший брат состоит из плоти и крови? Что у него нет автоброни? Что особого в этом? И почему сердце… глупое сердце, так рвется и болит? В том мире у него иная жизнь, пропахшая кровью и смертью близких людей. Здесь спокойствие и умиротворение. Слишком разнятся эти миры. — И что? Ты думаешь, что я тебя не пойму? — Альфонс встает с кровати. — Глупый брат! Удар в живот выбивает из груди воздух. «Верно, ты не поймешь…» — хватаясь за живот, куда пришелся удар, думает юноша. «Но почему?» «Потому что все это необычайно сложно понять и принять. Даже мне самому!»***
Химера, говорящая химера. Ал не верит своим глазам, а старший обессиленно падает на колени. Он же не сможет ничего исправить, верно? — Скотина! — Эдвард срывается с места, с ноги ударяя ученого. — Да как ты… как ты посмел! Нина, она ведь была ни в чем не виновата! После этого Эд замкнулся в себе, много спал, читал, изучал новые направления в алхимии. Брат говорил, что существуют ответвления той алхимии, что практикуют Аместрийцы. Например, ретандзюцу — алхимия Востока. В ее основу входила медицина, так же доходили слухи, что стоит хоть немного постичь эту алхимию, как души людей станут для тебя открытой книгой. Он получил звание Государственного Алхимика, а сам фюрер пожаловал ему имя «Стальной» — странно, почему? Вернувшись в родные места, брат с гордостью продемонстрировал маме часы. Серебряное изделие вызвало неподдельный интерес Уинри, которая мечтала разобрать хронометр на детальки, а потом вновь собрать. Спокойная жизнь и изучение Эдвардом ретандзюцу закончилось, стоило на почтовый ящик придти письму, где цепного пса, Стального Алхимика, вызывали в централ, дабы разобраться с рядом нападений на Государственных Алхимиков. Дело было распутано быстро, а виновный оперативно найден. За убийством Алхимиков стоял Шрам. Это был ишварид, некогда почти полностью истребленный народ. Это был геноцид, если уж опускаться до деталей. Но не это вызывало неподдельную панику у Эда. Пожалуй, все началось с того, что они впервые встретили гомункула — человекоподобное существо, на теле которого всегда присутствовала метка — знак уробороса. Этот индивид назвал себя Зависть.***
— Ты ничего не ешь, — младший пододвинул тарелку с едой ближе к старшему, тот уже на голову выше самого Альфонса, забавно. Однако, голодовка — дело скверное. В последнее время Эдвард перестал есть, лишь время от времени утолял жажду водой, а так… Негоже голодать. — Аппетита нет, — коротко пояснил Эд, убирая тарелку. — Эх, а ведь за еду деньги были заплачены. Съешь хоть… — Ал, ответь мне, — перебил младшего Стальной. — Как понять, спишь ты или нет? Вот такой забавный вопрос. — Э? Ты это к чему? — Просто... понимаешь, я устал. И сон мне не помогает, вот я и задумался, как проверить, является ли реальность — сном? — Что-то ты, братец, совсем себя замучил, — выдавил из себя улыбку Ал. Он уже привык, они… Они привыкли. Альфонс не заметит, а Эдвард сделает вид, что ничего не произошло. Они будут молчать, шагая по одному пути. Скользкая дорожка под их ногами постепенно превращается в тонкий канат, под которым пропасть, стоит одному оступиться, и второй свалится следом. Они дошли до края, но ответа на свой вопрос Ал так и не получил. — Чего ты боишься? — А? Да у тебя жар, — потрогав лоб старшего, выдал Ал. — Немедленно в постель! — Но Ал! Я… — И слышать ничего не желаю. Видимо, все произошедшее в последнее время подорвало твой иммунитет, теперь ясна и причина отсутствия аппетита. — Но… Оказавшись в кровати, юноша потянулся, сон пришел сам собой. Спокойный, без сновидений о нереальной реальности, в которой он имеет автоброню и брата-доспехи. Лишь тьма и покой…***
Он просыпается, резко садясь на кровать, что издает жалобный скрип от движения. Ему нет никакого дела до всего вокруг, лишь одна мысль теперь бьется в черепной коробке: «Действительно ли я проснулся?» Звук металла и голос брата словно из граммофона: — Наконец-то… Ты проснулся, братик. И что есть сон в этой безумной реальности? Чего же он боится?