Сборник колдографий о поколении next

— Моя сломанная шея будет на твоей совести, так и знай. — Если ты будешь внимательнее смотреть себе под ноги, то шанс упасть с лестницы раз этак в тысячу уменьшится, — в ответ ласково пропела девушка, нервно топая ножкой: ожидание всегда сводило с ума младшую Поттер. — Я сейчас немножко занята, если ты не заметила, — послышался глухой голос, доносящийся от непонятного создания из пижамных штанов, старенького, растянутого ярко-фиолетового свитера и мягких тапочек-зайчиков. — Моя голова не может пролезть в этот узкий воротник, — грустно пробормотало нечто и в порыве чувств случайно ударило по щекам рукавами свою спутницу. — Ох ты, Мерлин, — обреченно воскликнула Лили и потянула со всей силы за низ свитера. На свет явилась слегка недовольная мордашка Алисы, светлые волосы которой сейчас торчали во все стороны. — Вот так-то лучше, одуванчик. — Это все из-за тебя, — обиженно фыркнула Лонгботтом и принялась поправлять свою прическу. Получалось откровенно не очень. — И из-за твоей навязчивой идеи следить за своим парнем. — Он не мой парень! — тут же перебила подругу Поттер, закрывая дверь в комнату девочек пятого курса. Не хватало еще разбудить своими разговорами однокурсниц и дать им пищу для сплетен. — Ага, и именно поэтому мы идем гулять по Хогвартсу в день его дежурства, — в усмешке вздернула бровь девушка, осторожно спускаясь по лестнице в темноте. Палочкой светить было бессмысленно и немного опасно: нельзя, чтобы дам поймали в самом начале их путешествия. — Здесь нет никакой связи, — не унималась Лили, в который раз проявляя свое отчасти даже глупое упорство. — Он на меня не обращает внимания, а потом вдруг зовет на свидание, целует как в последний раз и опять игнорирует. Получается замкнутый круг, из которого я так хочу вырваться, а до Саламандера это никак не дойдет. — Да, да я поняла, что он тебе, — хотела как можно быстрее прекратить этот разговор Алиса, иначе всю ночь придется выслушивать истории о таком плохом и одновременно замечательном юноше, — не нравится. — Именно, а этот... — Лилс, — мягко остановила подругу девушка, спустившись с последней ступеньки лестницы. — Ты хотела погулять этой ночью по Хогвартсу, ведь так? — дождавшись утвердительного кивка, Лонгботтом продолжила. — Тогда пошли встряхнем этот скучный замок. Разговоры о парнях сегодня под запретом. — Так я и не говорю... — Больше ни слова, — хитро подмигнула Сандра, в которой на ночь глядя все-таки проснулся дух авантюризма.И неважно, что этому поспособствовал энергичный прыжок Лилс на кровать девушки, совершенный буквально пару минут назад и придавший обычной тихой мисс Лонгботтом заряд бодрости и позитива. — Иначе я одна пойду охотиться за миссис Норрис для того, чтобы покормить ее рыбой. — Какой такой рыбой? — ту же подозрительно сощурилась Поттер, надвигаясь на подругу и совсем позабыв о конспирации. — Ну обычной рыбой, — добившись нужного эффекта, отступала гриффиндорка вглубь гостиной и совсем не замечала спокойно посапывающих над конспектами парней у камина. — Знаешь, мне на старушку иногда так больно смотреть: Филч будто совсем не кормит свою питомицу. Худая, кости торчат, шкурка висит... — Алиса, какая рыба? — еще раз повторила Лили, повышая голос и вынуждая уже и так идущую спиной вперед подругу спотыкаться об каждое кресло. — Ну такая рыба, — стараясь не засмеяться в голос, бормотала блондинка, — которая в твоем аквариуме плавает, — внезапный и скорее шутливый вскрик Поттер напугал девушку, и она, уже не сдерживающая своих эмоций, ударилась ногой об угол рядом стоящего столика. Запрыгав на месте от боли, Алиса тут же снесла так некстати подвернувшийся под руку торшер прямо на голову... Джеймса Поттера. Ну действительно, кто еще обычно учит уроки чуть ли не ночами из-за вечных тренировок и постоянно засиживается допоздна перед камином с Хьюго, сейчас тоже сонно потирающим глаза и удивленно озирающимся по сторонам. — У нас ровно минута на то, чтобы написать завещание, а потом мой оклемавшийся братец растерзает нас на месте. Колдография сделана внезапно щелкнувшей колдокамерой, которую кто-то из учеников забыл на многострадальном столике в гостиной Гриффиндора, за мгновение до того, как всю башню пронзил полный боли вскрик бедного Джеймса.