Сокровища отверженных

3. Микеле проснулся, чувствуя, как в висках пульсирует невыносимая боль. Очнувшись, он понял, что стоит в коридоре апартаментов старших принцев – далеко же он зашел от того крыла, где находились его комнаты. Омега зябко поежился, весенние ночи все еще были прохладными, и тонкая пижама не особенно грела в той части дворца, которая использовалась редко и весной почти не отапливалась. Притом, он стоял на холодном покрытии босиком. В который уже раз так бывало! Мика поморщился. Его часто мучили мигрени после общения со старшим братом. И, засыпая ночью, он потом ходил во сне и мог проснуться где угодно, не помня, как там очутился. Вчера был как раз такой случай. Рин вернулся во дворец поздно, отец был им недоволен – и на ком же еще сорвать злость, как не на омеге, младшем по возрасту и стоящим чуть ниже по статусу. Умом парень воспринимал такие нападки как стихийное бедствие, которое достаточно просто переждать. Рин был не единственным, кто цеплялся к нему, упрекая за замкнутый характер и отсутствие интереса к другому полу. Мика всё воспринимал рационально. Но организм упорно заявлял о своем, усталость накапливалась. Надо бы включить свет и вернуться в свою спальню. И сказать слуге, чтобы заварил травяного чаю. Или лучше осторожно пробраться в потемках? При мигрени от света так глаза болят… Мика потеребил кончик своей длинной толстой косы. Надо было не заплетать волосы, может, не так болела бы голова. Но если не заплести на ночь, придется утром с ними мучиться. Боль досаждала так, что даже мутило немного. Мика сделал пару шагов и остановился. В темноте что-то зашелестело. Затем послышалось едва уловимое шарканье. Принц Таро носил одежду и обувь, отчасти скрадывающие недостатки его внешности, но у Микеле был чуткий слух, и походку брата он узнал сразу. Интересно, что он делает тут в такой поздний час? Ему тоже не спится? - Таро, ты всё-таки пришел… я боялся, что ты не сможешь, или… Мика насторожился. Неуверенный дрожащий голос принадлежал супругу Рина. - Мы можем спрятаться в нише и обо всем поговорить. В такой час нас никто не обнаружит. А наблюдение и прослушка… - Таро тихонько засмеялся. – Не зря же я служу в СБ. Слепые зоны есть у всех камер. Мика шмыгнул за статую – огромную уродливую фигуру героя какого-то древнего эпоса подарили отцу, но тот сплавил произведение «искусства» в ту часть дворца, где жил Рин. Омега сам не знал, отчего не ушел сразу и отчего не дал понять Таро, что забрел сюда. Он просто затаился за гигантским куском мрамора, будто испуганный зверек, и слушал. - Я не знаю, что Рин замышляет, но в последнее время боюсь его всё больше… - прошептал Хиро. – Он слишком часто пьет крепкие напитки, пропадает непонятно где, бьет меня. Моим родным всё равно, им выгоды союза с династией важнее. А его величество… император просто слишком занят. - Ты обратился ко мне, потому что я в этой семье такой же отверженный, - с горечью сказал Таро. - Потому что у тебя есть ум и власть, - возразил Хиро. – К кому же еще мне идти. У Микеле сердце сжалось от боли. Он знал, что омега Рина страдает от жестокости принца. Но помочь ничем не мог, Хиро избегал всех Оккида, не доверял приставленным к нему слугам и боялся даже слово сказать. Видно, бедняге стало совсем невмоготу, если он решил с кем-то разделить свое горе. - Ты боишься, что Рин тебя убьет… - Таро не спрашивал. Судя по интонации, он уже знал точно. Ответом ему были только судорожные всхлипывания. Мика до боли сжал кулаки, уже жалея, что остался и подслушивал разговор. Но точка невозврата уже состоялась. - Знаю я, знаю… - в голосе Таро звучала нежность, такая непривычная для подобного человека, обиженного жизнью и обиженного на жизнь. – Я ничего не говорю тебе прямо, меня тоже могут проверить на детекторе лжи. Но учти, некоторые из таблеток, которые ты принимаешь, несовместимы с алкоголем. Ты умный мальчик, ты поймешь. Снова тихий плач, Хиро что-то шептал на ухо альфе, и вдруг затих. Приглушенный звук шагов. И тишина. 4. Прошло несколько дней. Микеле так никому и не сказал о том, чему был свидетелем ночью. Его присутствие осталось незамеченным. И он продолжал жить своей обычной жизнью. Покров для храма занимал все его мысли. За пару дней на ткани расцвели пышные розы, которые издалека казались живыми. Точь-в-точь как розы в дворцовом саду. - Всё шьешь? Так до старости можешь засидеться непросватанным. Рин как всегда ввалился без предупреждения и даже не поздоровался. - И тебе доброго утра, брат, - холодно отозвался Мика. – Заходи, располагайся, как тебе удобно. Чаю? У старшего и раньше характер был не сахар, но в последнее время Рин сам не свой. Да с ним дело иметь невозможно!.. бедный Хиро. Рин бесцеремонно развалился в кресле напротив кушетки омеги, и продолжил: - Всё валяешься, будто больной. Знаешь, мужья-альфы любят омег здоровых и богатых. Послезавтра бал в посольстве Шнееланда, изволь присутствовать. Может, жениха тебе присмотрим. Мика даже не соизволил отвлечься от рукоделия, и так же равнодушно поинтересовался: - Отец уже имеет на примете кого-то подходящего? - Он просто говорил, что тебя пора выводить в свет. Я такого мнения, что чем раньше, тем лучше. Ты не тот товар, за которым очередь выстроится! – Рин засмеялся, будто сказал что-то остроумное. - Если уж смогли женить тебя, о себе я могу не беспокоиться, - омега едва улыбнулся. - Бестолочь! – рявкнул Рин и ушел, хлопнув дверью. Микеле отложил ткань в сторону и прошелся по комнате. Перспектива выхода в свет его не волновала. Люди его не особенно интересовали. Вспышки эмоций брата просто вызывали раздражение. В семье, как говорится, не без урода. Парень рассматривал всё рационально. Итак, что получается? Рин бесится – он хочет сесть на трон, а отец еще полон сил и контролирует его, как подростка. Не без причин, у Рина все силы ушли в здоровую тушу. Таро гораздо умнее. Вот если бы сложить вместе здоровье одного брата и мозги другого, идеальный бы был правитель. И интересно Таро намекал. Препараты, несовместимые с алкоголем. Средства, блокирующие течку и зачатие у омег, в эту категорию не входят. Они сочетаются с любыми напитками. Но Хиро принимает еще что-то. Кажется, препараты от сердца – и врач запретил ему алкоголь. А вот Рин пьет от души! Мика улыбнулся. Ну конечно, Таро в ту ночь сказал очевидное, то, что знают все: сердечнику алкоголь противопоказан. А вот интонация… Если Рину в вино подмешать таблетки, которые пьет его супруг, одним Оккида станет меньше. «Мне-то что», - подумал Мика. – «Был пятнадцатым в порядке наследования, стану четырнадцатым. Если замуж не выдадут. Мне ни жарко, ни холодно. Если кто-то и решит убрать Рина, правильно сделает. Я вмешиваться не собираюсь». Он подошел к зеркалу. Нет, пожалуй, прихорашиваться к балу – только людей смешить. Кроме прекрасных темно-каштановых волос, ничего особенного. Острые черты лица, вздернутый нос, тонкие губы… «наследство» от матушки, а императрицу Луизу даже придворные льстецы красавицей не величают, оригинальной дамой – да, но не красавицей. От Оккида Мики унаследовал разве что невысокий рост и изящное телосложение. Он знал, что на фоне более ярких родичей теряется. Но это его не волновало. Ну что такого интересного в том, чтобы флиртовать с какими-то самцами, соперничать с бетами и омегами, выйти замуж, рожать детей? Бессмысленная суета и беготня. Омега вернулся на свое привычное уютное место, принимаясь выбирать нитки, чтобы вышить солнце. Скоро покров будет готов. Ёндзи-сан обрадуется… Прекрасные нитки подарила Марика. Такими вышивать – истинное блаженство. Интересно, а ей понравились ножницы с маячком? Надо будет спросить, когда она снова придет в храм. Дочь жреца все же милая девушка. И шьет прекрасно, золотые руки. Мика закрепил нить и сделал первый стежок в солнечном лучике на узоре. Больше о подслушанном он не думал.