Vicious circle.

Люсь­ен си­дел в ка­мере, дро­жал и нер­вно по­кусы­вал гу­бы, гля­дя на сталь­ные и хо­лод­ные прутья ре­шет­ки. Они на­поми­нали о той но­чи, о Гуд­зо­не, о Дэ­виде, о том со­чета­нии люб­ви и не­навис­ти. Карр не­нави­дел се­бя за сла­бость, но это уже не по­может Кам­ме­реру. Ни­ког­да. Ночь. Би­леты ле­жат в кар­ма­не. Ке­ру­ак шум­но праз­дну­ет на­чало дру­гой жиз­ни, а он, Люсь­ен Карр, ду­ма­ет о том, что ос­тавля­ет здесь, в Аме­рике. А, ес­ли быть точ­нее, то ко­го. Пе­ред гла­зами воз­ни­ка­ет об­раз Ал­ле­на, та­кого прос­то­го, пре­дан­но­го, ми­лого и чуть на­ив­но­го юно­ши. Люсь­ен улы­ба­ет­ся. Си­гаре­та тле­ет в хо­леных паль­цах, а ян­тарной жид­кости в ста­кане ос­та­ет­ся все мень­ше и мень­ше. Карр не бо­ит­ся ос­та­вить Гин­збер­га здесь. У не­го блес­тя­щее бу­дущее пи­сате­ля. Да и Бер­ро­уз ему по­может, ес­ли что-то не по­лучит­ся. Бер­ро­уз… В его мыс­лях всег­да ца­рила ка­кая-то упо­рядо­чен­ная бе­зыс­ходность. Че­ловек, же­лав­ший стать прес­тупни­ком, дол­жен быть та­ким, вер­но? Ана­лити­ком, ци­ником. «По­кажи мне счас­тли­вого трез­во­го че­лове­ка, и я по­кажу те­бе смор­щенный анус вру­на». Черт, а ведь он и тог­да был прав, ле­жа в ка­кой-то за­пят­нанной ван­не, с бу­тыл­ка­ми и нар­ко­тика­ми. Улыб­ка схо­дит с ли­ца, сме­ня­ясь вы­раже­ни­ем удов­летво­рения. Ря­дом си­дит Джек. Ке­ру­ак — ге­ний, по­чита­тель сво­боды, аван­тю­рист. Ал­лен ког­да-то уп­ре­кал его в от­сутс­твии то­чек и за­пятых, но все это — пус­тое. Лу ве­рил Дже­ку, ве­рил в Дже­ка, ви­дел в нем свет. Да и не сто­ило о нем ду­мать, ведь они у­ез­жа­ют вмес­те, ос­тавляя по­зади Аме­рику, Ко­лум­бий­ский уни­вер­си­тет с ве­ковы­ми тра­дици­ями и кон­серва­тив­ны­ми про­фес­со­рами. Кар­ру бу­дет не хва­тать у­ют­ных си­них ди­ван­чи­ков, со­фы, на ко­торой они ког­да-то ко­рота­ли ночь с Гин­збер­гом, биб­ли­оте­ки с уве­сис­ты­ми кни­гами и, ра­зуме­ет­ся, квар­ти­ры в нес­коль­ких ми­нутах ходь­бы. Нар­копри­тон, джа­зовый клуб и мес­то, где со­бира­лись все по­эты, пи­сате­ли, по­чита­тели. И Дэ­вид. Го­лубые гла­за по­тем­не­ли, а вы­раже­ние ще­кочу­щей нос­таль­гии сме­нилось болью. Карр не мог от­де­лать­ся от вос­по­мина­ний. — Нам нуж­но по­гово­рить, — Дэ­вид серь­езен. Он зна­ет. Зна­ет все. И хо­чет это­му по­мешать, — Это бу­дет наш пос­ледний раз­го­вор. Карр не­нави­дит его все­ми фиб­ра­ми ду­ши. Он не ве­рит в его пре­дан­ность, в его чис­тые чувс­тва. Об­ласкан­ный со всех сто­рон Карр — лю­бимец пуб­ли­ки, су­мас­брод­ный и эго­цен­трич­ный ос­но­ватель бит-по­коле­ния. Мо­жет ли он вы­зывать лю­бовь? Ед­ва ли. Но Дэ­вид ис­ко­лесил всю Аме­рику в по­ис­ках маль­чиш­ки. И в глу­бине ду­ши Карр знал, что он лю­бит Дэ­вида. Не так, как Ке­ру­ака или Гин­збер­га, ина­че, так же чис­то. Но Кам­ме­рер не поз­во­лит ему жить. Он не по­едет во Фран­цию, он не оце­нит тру­ды Мил­ле­ра. И не поз­во­лит виль­нуть бед­ра­ми пе­ред ка­ким-то мат­ро­сом в не­боль­шом пор­ти­ке. Точ­нее, Лу не смо­жет это­го сде­лать. Из-за гре­баной люб­ви. Да, они мо­гут быть вмес­те. Они лю­бят друг дру­га. Но не сей­час, по­том, ког­да Лу уз­на­ет, что зна­чит жить, вой­дет в «го­род, свер­ка­ющий ве­лико­лепи­ем». Обя­затель­но на за­ре. Лу сог­ла­ша­ет­ся на про­гул­ку. Бо­ит­ся, из­бе­га­ет раз­го­вора о чувс­твах, от­не­кива­ет­ся. Не­уже­ли он не по­нима­ет? « Не сей­час, Дэ­вид, дай мне вре­мя. Я не про­шу о боль­шем. Толь­ко вре­мя. », — хо­чет­ся ска­зать Лу, но он мол­чит. Это рас­це­нит­ся как сог­ла­сие. — Я не хо­чу. Я не люб­лю те­бя, — Лу от­ска­кива­ет, зак­ры­вая гла­за. « Ты — мой ан­гел. Ты — луч­шее, что есть у ме­ня », — све­тит­ся в яр­ко-го­лубых гла­зах. Дэ­вид не по­нима­ет. Дэ­вид хо­чет все и сра­зу. Чу­жие ру­ки тя­нут­ся к шее Люсь­ена, к пле­чам. Толь­ко не это. По­жалуй­ста, толь­ко не эти при­кос­но­вения. Он не вы­дер­жит. Лу вых­ва­тыва­ет нож, не зная, за­чем. Хо­чет прос­то на­пугать, от­да­лить­ся, скрыть­ся за нес­коль­ки­ми сан­ти­мет­ра­ми смер­тель­но опас­ной ста­ли. Дэ­вид приб­ли­жа­ет­ся. Спо­рит. Ма­шет ру­ками. Про­сит. — Ударь ме­ня, — про­из­но­сит он, раз­во­дя ру­ками и де­лая шаг впе­ред. Слов­но зна­ет, что уда­ра не бу­дет. Слов­но зна­ет, что по­бедил. Гла­за Кар­ра зас­ти­ла­ет крас­ная пе­лена. Удар, еще один, а по­том на зем­лю па­да­ет те­ло. — Лу, по­жалуй­ста… Соз­на­ние ту­манит­ся. Дос­тать си­гаре­ты. От­та­щить те­ло к Гуд­зо­ну. За­сунуть кам­ни в кар­ма­ны и уто­пить. И Люсь­ен та­щит те­ло Кам­ме­рера к ре­ке, ста­ра­ясь во­лочь его так, что­бы не ос­та­валось кро­вавых сле­дов. Дэ­вид жив, хри­пит, ста­ра­ет­ся выб­рать­ся, шеп­чет о люб­ви. А Люсь­ен пла­чет, рас­пи­хивая кам­ни по чу­жим кар­ма­нам, ус­по­ка­ивая Дэ­вида и пы­та­ясь зак­рыть ра­ну. Раз­де­тый, ис­пу­ган­ный Карр за­носит чу­жое те­ло в во­ду и сто­ит так нес­коль­ко ми­нут, чувс­твуя, как по ще­кам бе­гут сле­зы, как те­ло Дэ­вида сод­ро­га­ет­ся в по­пыт­ке вздох­нуть. — Я люб­лю те­бя. Люсь­ен пог­ру­жа­ет единс­твен­но­го лю­бимо­го че­лове­ка в во­ды, вы­дыха­ет и от­пуска­ет его, гля­дя, как под во­ду ухо­дит тот, ко­го он лю­бил и не­нави­дел од­новре­мен­но. Как под во­ду ухо­дит часть его жиз­ни. Сте­ны ка­меры да­вят. Они ка­жут­ся слиш­ком бе­лыми, тош­нотвор­но чис­ты­ми и ка­кими-то не­ес­тес­твен­ны­ми. Лу от­четли­во ви­дит на них кап­ли кро­ви, но по­нима­ет, что это ил­лю­зии. Кро­ви нет, как и Дэ­вида. Карр не­нави­дел се­бя за лю­бовь, но это уже не по­может Кам­ме­реру. Ни­ког­да.