Вишня в сахаре

Ночной холод пробирается под лёгкую куртку из последней коллекции и нагло гоняет мурашки по коже. Скрип шин стихает за очередным поворотом, что оставил позади незадачливый искатель приключений. В такой момент ему должно было стать не по себе, а вектор направления измениться на 180 градусов, но Тэхён упрямо игнорирует инстинкт самосохранения в надежде найти то, что так долго выискивал в бесконечных переулках и подворотнях Сеула. И, если верить Намджуну, сегодня завершится эта бесконечная, никому не нужная погоня. В тесных проходах ветер теряет свою силу, и парень наконец перестаёт ёжится, а выглянувшая из-за очередного угла вывеска и вовсе заставляет расцвести на лице квадратную улыбку. Потому что там, внутри, тепло и даже, скорее всего, душно. Можно согреться и, если Фортуна всё же улыбнётся своему сыну, трофей опалит своим дыханием замёрзшую кожу. Лёгкий скрип двери тонет в шуме клуба, а в нос бьёт целый набор запахов, что вместе с какофонией звуков составляет «великолепный» дуэт. Как эта толпа почти жила в этой атмосфере помойной ямы, Тэ не понимал и не хотел понимать. И как здесь выживала его вторая половина души – тоже. И если бы не эта охота, если бы не соулмейт, намеренно прячущийся в этих филиалах второго круга Ада, и Киму не пришлось бы всё это терпеть. Если бы не это чёрноволосое чудо, не пришлось бы покидать родные Небеса с бесконечными светскими раутами, модными показами и пятизвёздочными облаками. Всё ради него. Нематериализованные крылья нервно трепыхают, и люди вокруг невольно расступаются перед ним, боясь коснуться, запачкать. Чувствительные рецепторы с трудом улавливают тонкий след родного запаха, и моментальный привкус жжёного сахара оседает на языке, обжигая нёбо. Он. Тэхён лихорадочно мотает головой, водит взглядом по невменяемым лицам и чуть ли не прыгает на месте, пытаясь разглядеть чёрную макушку. Не выходит. Закусив губу, парень ведёт носом по влажному от пота воздуху и снова ловит след. - Ещё немного. Ещё пару шагов, - подбадривает себя блондин, пробираясь по живому коридору, что лениво, тяжело, но расползается перед неизвестным. Привкус сахара усиливается, как и горечь нагара, которую Ким любит не меньше. Потому что это его горечь. – Больше не сбежишь. А тот и не сбегает. Это заметно по ленивой походке, расслабленным локтям рук, засунутым в карманы потёртых джинс, по сигаретному дыму, что больше не вьётся у его губ. Это всё больше похоже на ловушку, на то, что охотник сейчас медленно шаркает в сторону вип-комнат, а не впивается в сутулую спину жадным взглядом. - Намджун-хён по твоей указке выдал твоё логово? – то ли спрашивает, то ли озвучивает факт младший, приближаясь к брюнету. Ещё шаг – и сумасшествие. Ещё вдох – и запах жжёного сахара навсегда подчинит себе всего Тэхёна: разум, сердце, тело, крылья. - Умный мальчик, - усмехается Юнги, даже не оборачиваясь. Он просто наслаждается запахом вишни, что нежно, ласково окутывает его с ног до головы, порождая внутри нежность, что так ему несвойственна. – Надеюсь, ты набегался и больше не будешь изображать из себя ищейку. Мне это порядком надоело. Думаю, тебе тоже. Надоело. Чертовски. Поэтому Тэхён послушно следует за своим наваждением и пытается не сорваться. Крылья просятся на волю, но в этом месте полно камер, на которых не хотелось бы светить атрибутами совершенно не этой местности. Ни к чему лишние вопросы. Наконец старший останавливается, и самая крайняя дверь приветливо скрипит. Брюнет всё так же лениво проходит к своему рабочему столу и даже не смотрит на стекло во всю стену, выходящее в зал. А Тэ смотрит. И тут же жалеет об этом. Там, внизу, между чуть ли не совокупляющихся тел бродят суккубы, собирая урожай из похоти и душ. Там разврат носят вместо одежды, а праведность – оскорбление. И там всего пару минут назад прошёл ангел в поисках своей второй части. - Это мой мир. Ты знал, на что идёшь, - безразлично бросает Юнги, он же Шуга – владелец этого филиала, опытный совратитель, потомок того самого Змея, с кого начались все грехи земные. И именно ему принадлежит сердце ангела с белоснежными крыльями и чистыми помыслами. Ангела, что превратился в помешанного ищейку из-за запаха и проказницы Судьбы. – Я давал тебе шанс передумать. - Смеёшься? – невесело улыбается Ким, разворачиваясь к брюнету и впервые за столько лет смотря ему в глаза. – Я искал тебя по всем этим забытым Богом местам в поисках твоих следов, я испачкал руки в стольких проклятых, что не тебе сомневаться в моих желаниях. Я не мог передумать. Ведь, как и твоя, моя бессмертная жизнь стала бы существованием без тебя. Брюнет тяжело выдыхает и устало прикрывает глаза. Тэхён никогда не был покладистым, никогда не делал того, что нужно. В противоположность ему, Юнги слишком много думал, и не о выгоде, а о том, что правильно. Ему было плевать на людей внизу – товар. Плевать на статусы и должности – лицемерие. Плевать на братство – фальшь. И только на это недоразумение Неба наплевать не получалось – слишком желанен. Слишком его. Тэ медленно подходит к старшему, и с каждым его шагом на пол ложится ткань. Шаг – куртка падает у самого окна в сопровождении противного скрипа металла о стекло. Шаг – ботинки неряшливо сброшены. Шаг – рубашка волшебным шлейфом падает на полпути к зачарованному старшему. Шаг – брюки тоже покидают своего хозяина, прощально бряцая пряжкой о пол. Рывок – и брюнет восхищённо охает, сжимая чужое обнажённое тело. - Ви, - благоговейно шепчет сокращённое имя ангела тот, отметая человеческие. Но блондин хмурится и прикладывает палец к тонким губам, призывая к молчанию. - Тэхён. Сейчас мы не ангел и демон. Мы Юнги и Тэхён, верно? Шуга заворожен, поэтому не думает и сразу кивает, соглашаясь на всё, лишь бы его очарование продолжало смотреть ему в глаза и улыбаться, квадратно и от того ещё более очаровательно. Он скользит руками по смуглым бёдрам, оглаживает рёбра, проводит пальцами по лопаткам и улыбается восхищённо. - Тебя стоило ждать. Тэ же лихорадочно расстёгивает чужую одежду, распахивает, стягивает, чтобы тут же оцарапать открывшуюся кожу, пометить алыми полосами фарфоровую белизну, выдохнуть от нахлынувшего желания касаться её всегда. - Тебя стоило искать. Губы сталкиваются также внезапно, как когда-то столкнулись их взгляды. И снова фейерверк, снова эйфория по венам, снова что-то за пределами Ада и Рая. Только сейчас ярче, сильнее, концентрированнее. Сейчас можно касаться, сплетать языки, прижиматься всем телом и дышать друг другом. Вишнёвый сок с ангельских губ смешивается с сахаром, топлённом на адском огне, создавая их личную амброзию. И больше не нужно слов, доказательств, ожидания и бега. Нужны руки на бёдрах, ногти, впивающиеся в плечи, язык на чувствительной шее и стон удовольствия от окончательного единения. Блондин запрокидывает голову, когда каменная от возбуждения плоть скользит внутри нежно, трепетно, но от того не менее властно. Когда тяжёлое дыхание, как и хотелось, согревает до ожогов раскрасневшуюся щёку. Когда сердце почти не бьётся, не выдерживая счастья, не в состоянии вынести наслаждения от близости и попаданий по простате. Юнги рычит, хмурится, сдерживается, направляет мягко и заботливо, пока Ким пытается сорваться на дикий ритм и впустить глубже, до самого своего существа. Он не контролирует себя и выпускает буйные, как и душа, крылья на волю, на мгновение освещая мрачный клуб своим светом. Мин то ли с ужасом, то ли с облегчением замечает, как темнеют белые перья, как осыпается нимб пеплом к их ногам. Как его возлюбленный ангел становится падшим. Они ныряют за край вместе, отбрасывая своё прошлое и принимая друг друга. Дыхание смешивается, а улыбки снова освещают комнату, ведь если это не могут сделать потускневшие, отяжелевшие крылья, то это может сделать счастье. - Теперь не сбежишь, - глупо хихикает падший, утыкаясь в лоб своего обольстителя, предначертанного судьбой. - У нас вся Вечность впереди, - кивает Юнги и оставляет на припухших губах невесомый поцелуй с тихим шёпотом. – Моя Ева.