Маска

      Одинокая луна, словно смеющийся дьявол, скалится на ночном небе. Почерневшая от пыли и копоти земля снова и снова содрогается под ударами мощнейших стихийных техник. Тысячи некогда бравых бойцов трупами устилают щедро политое кровью поле. От мысли, что все это сотворил один человек, становится откровенно дурно. Хочется закрыть глаза и очутиться в своей кровати, забыв последний день своей жизни, как страшный, чересчур реалистичный сон.       Но, к собственному страху и сожалению, все происходящее вокруг сном отнюдь не является. И лучшее тому подтверждение – Учиха Мадара, что сейчас играючи избивает команду № 7.       Вот улетает со сломанной рукой Какаши.       Вот Сакура беспомощно стучится в синее, словно бездонный океан, сусано.       Вот Саске получает очередной кунай куда-то в район бедра.       А вот и еще одна попытка уговорить противника сдаться заканчивается треснутым ребром для Наруто.       И, вроде бы надежды больше нет – объединенная армия разбита, пятерка каге повержена и осталось лишь прикончить последнюю беспомощную преграду из трех с трудом стоящих на ногах детей и их учителя…       Но, Мадара не спешит это делать. Он отпрыгивает назад и дико ухмыляется. В черных, как самая глубокая из бездн, глазах блестит безумие и какая-то странная радость. Над окровавленной, изрытой монструозными техниками пустыней разносятся короткие аплодисменты величайшего из Учих.       - Браво, Узумаки Наруто. Браво. Твоя игра, твой талант, твоя маска поистине гениальны. Еще чуть-чуть и даже я мог бы поверить в то, что сражаюсь с наивным добрым ребенком, но, к моему счастью, ты просчитался.       Хриплый надменный голос эхом отражается от скал и дюн. Битва замирает, и взгляды сотен шиноби обращаются на невысокого голубоглазого блондина в поисках ответа. В головах солдат объединенной армии шиноби гудит одна, пропитанная толи надеждой, толи отчаяньем, мысль: «Мадара сошел с ума».       Вот только сам Узумаки Наруто отнюдь не спешит подтверждать предположения союзников, а лишь криво, совсем по новому, ухмыляется и хриплым, однозначно прокуренным голосом произносит:       - Ну и… где я прокололся? – звенящую тишину разрывает истерический хохот Мадары.       Какаши непроизвольно вздрагивает – Учиха уже окончательно впал в боевое безумие, и это грозит им колоссальными неприятностями.       Мадара же тем временем продолжает непонятный никому кроме двоих участников диалог:       - Нигде… Все в твоей маске было идеально: речь, мимика, жесты, даже тембр голоса. Но ты не учел одного – ты такой же… такой же как я.       - И какой же, а, брюнетка-чан? – Наруто спрашивает лениво, лишь для того, чтобы продолжить игру своего визави - ответ он и так уже знает.       И Мадара понимает это. Понимает, и вновь заходится в истерическом смехе.       - Хочешь, чтобы я сказал это, малыш? Хорошо. Ты такой же, как я. Такой же помешанный на чувстве силы и вседозволенности. И тебе нравится это. Тебе нравится ощущать себя хищником на пастбище. Нравится осознавать, что в любой удобный тебе момент ты можешь убить каждого неугодного. Нравится чувствовать себя богом.       Говорить дальше Учихе не дает жуткий, пробирающий до самых костей смех Наруто.       Происходящее перестает походить на реальность. Все вокруг кажется таким не правильным, таким иррациональным, что даже Какаши, славящийся абсолютной невозмутимостью, медленно пятится назад.       - И что же ты хочешь, брюнетка-чан? – Наруто склоняет голову на бок и хищно скалится.       - Всего лишь достойного противника, - Учиха вновь пропускает оскорбление мимо ушей, поудобнее перехватывает катану, отобранную ранее у Саске, и в точности повторяет позу Узумаки. - Ну и увидеть твой настоящий облик. Печать на твоем правом плечике будет нам немного мешать.       Наруто усмехается и раздраженно ведет плечами.       - Что ж… думаю, скрываться дальше все равно нет смысла, эх... а ведь такое шоу было... - руки «героя» привычно ложатся в замысловатую ручную печать, а губы шепчут: - Бьякуго но дзюцу. Кай.       Облако белого дыма почти сразу сносит порыв жгучего пустынного ветра, и, еще не отошедшие от предыдущего потрясения шиноби, вновь впадают в ступор. В их глазах читается страх и непонимание.       Сдавленно ойкает Сакура.       Широко распахивает глаза Саске.       Оседает на землю Цунаде.       И лишь Шикамару демонстрирует довольный прищур на почерневшем от грязи лице – наконец этот маньяк, именуемый его лучшим другом, скинул свою нелепую маску.       А сам «маньяк» смело смотрит в лицо Мадары, что медленно покрывается холодным потом, - мужчина, стоящий перед ним больше походит на дикого, чудовищно сильного хищника, чем на жертву.       Рост «нового» Наруто ничуть не уступает Какаши. Колючие седые волосы высокой копной опадают на широкую, испещренную множеством шрамов спину. На щеках виднеются темные шрамы-усы. Предвкушающе блестят острые, как кунай, клыки. Из-под полу прикрытых век смотрят два кроваво красных глаза с вертикальным зрачком. Сам Узумаки уже откровенно безумно скалится и с сизой, почти бесцветной вспышкой хирайшина возникает за спиной у своей новой жертвы, возомнившей себя хищником.       Где-то на заднем плане безвольным мешком оседает на землю Хатаке. Осознание происходящего набатом стучит в голове одной единственной мыслью: «Даже крылья светлейшего из ангелов могут окраситься в черный».