Последнее свидание

      В Азкабане было до отвращения мрачно. Даже после изгнания дементоров стены, казалось, были пропитаны болью и отчаянием насквозь. Драко замерзал, даже стоя в тёплой мантии в непродуваемой бетонной комнате свиданий, даже зная, что если выйти отсюда — попадёшь в летний зной.       Рядом крутился Поттер, ноя, что его «за такое уволят к чертям», но пока он не делал попыток увести Драко или отказаться выполнять обещание, Малфою было все равно. Он смотрел только вперёд, на железную толстую дверь, лишь изредка моргая или оборачиваясь на особо громкие причитания.       Когда спустя три месяца после войны к Драко прилетела сова, протягивая на лапе посылку с его родной волшебной палочкой, он не поверил глазам. Сжимал и разжимал руку, в которой теплела родная, такая важная деревяшка. Пытался сморгнуть чёртовы слёзы и лишь спустя несколько часов обнаружил в упаковочной бумаге ещё и пергамент.       Поттер сухо благодарил за помощь в войне, соболезновал приговору отца и предлагал помощь, разумеется, в рамках разумного. Рамки были наверняка предельно жёсткими, если это вообще не был обычный вежливый оборот речи, но Драко уцепился за шанс руками и ногами, тут же царапая ответ на обратной стороне.       Чётко и по существу: он просил лишь одного, того, что никому из детей приговорённых не позволяли, — последнее свидание с отцом. Драко почему-то был уверен, что слишком правильный Поттер его поймёт и поможет. Если это не было по силам ему, то и никому в мире. Малфой мог сколько угодно ненавидеть или презирать придурка, но упускать свой единственный шанс точно не собирался.       В комнату зашёл аврор, кивнул Поттеру, словно он не был обычным стажёром, а как минимум лучшим аврором страны. Хотя Драко не любил смотреть правде в глаза, но чёртов придурок был лучшим на Защите, а заодно спас недавно мир. Если отринуть банальную зависть, Поттер, наверное, и вправду это заслужил. После скучнейшего диалога, который Драко предпочёл прослушать, аврор вышел, а спустя пару минут в комнату ввели отца, и он забыл обо всём.       Люциус постарел ещё заметнее, седые спутанные волосы свисали грязными прядями у лица, которое выделялось на их фоне своим зелёным цветом, а искусанные губы в запёкшейся крови завершали пугающую картину. Драко непроизвольно дёрнулся назад, до конца не осознавая, что уставший, почти прозрачный от худобы мужчина мог быть его отцом. Смертный приговор подкосил его окончательно, он видел в глазах Люциуса почти утихающее отчаяние, сменяющееся смирением. Может, в отсутствии свиданий и был какой-то смысл Драко сейчас не был уверен, что вообще сможет хоть когда-нибудь забыть такого отца. Помнить гордого, собранного Люциуса Малфоя, смотревшего на всех с презрением на выходе из зала суда, было проще. Трусливее.       — С тобой всё в порядке? Драко? — отец покосился было в сторону Поттера, но услышав утвердительный ответ, перестал обращать на него хоть какое-то внимание. Поттер же наоборот, казалось, обратился полностью в слух, пристально рассматривая Люциуса, пока не поймал на себе сердитый взгляд, поспешно отвернувшись.       — Всё в порядке, — он решил быть откровенным насколько возможно. Только получив от Поттера ответ, Драко уже знал, что не станет врать отцу ни в чём. Ему просто нужно было задать правильный вопрос или дать высказаться сыну, и даже присутствие бывшего врага не остановило бы Драко от откровений. Пока же он лишь хотел убедить отца, что беспокоиться не о чем. Порой он сам верил, что это так.       Люциус размял запястья, сжатые наручниками, и привалился спиной к стене очевидно совершенно выдохнувшись от такого непродолжительного диалога. Драко на секунду показалось, что даже несмотря на усталость отца, он почти стал прежним. Словно с пониманием, что с сыном всё в порядке, с его плеч свалилась, по меньшей мере, гора.       — Ты выбрал странную компанию, сын, — улыбка чуть тронула сухие губы, а внутри Драко, по ощущениям, растеклась кислота. Отец никогда не улыбался ему так: обречённо, спокойно, понимающе, вкладывая в выражение лица всю нерастраченную нежность, то, что всю жизнь скрывал за безразличной маской. Драко качнулся вперёд, медленно ступая ближе, пока не уткнулся лбом отцу в плечо, закрывая глаза. Всего на несколько секунд. В последний раз. Пока ещё можно.       — Поттер выступал в нашу защиту, — чуть слышно, не потому, что не одни, просто такие вещи слишком сложно говорить вслух. — Я здесь благодаря ему, и мама…       — Она в порядке? — обеспокоенный взгляд слишком быстро сменился безразличием. Быстро для Поттера, который, наверное, не заметил бы и доли эмоций у отца на лице. Для Драко же каждый жест, каждая морщинка говорили слишком многое. Было почти невыносимо стоять в паре сантиметров друг от друга и знать, что это последний раз. В горле запершило и, прокашлявшись, он отступил на шаг назад, вернув Поттеру самый негодующий взгляд, чтобы тот, наконец, отвернулся и дал им хотя бы пару минут уединения.       — Она в порядке, отец, — просто не здесь. Не потому, что не позволили. Драко мог бы уговорить Героя разрешить свидание и для неё. Но её здесь не было и не могло бы быть. И больше всего на свете ему не хотелось видеть это печальное понимание у Люциуса в глазах.       — Как мэнор, фонды? — сейчас Поттер, наверное, должен подумать, что всё встало на свои места: Малфои даже на чудом полученном свидании говорят о деньгах. Но вряд ли полукровке, который не обладает ничем, так легко было понять чистокровного мага. Драко с детства ходил по мэнору, разговаривая с портретами, узнавая моменты их жизней, учась на их ошибках. Даже одна только мысль, что он может это всё потерять, внушала ужас. Одной из причин прийти сюда, лишь одной, было то, что он мог рассказать отцу правду — что его наследие, его прошлое будет жить.       — Мэнор не тронули, разве что растащили все мало-мальски подозрительные предметы, — Люциус еле заметно ухмыльнулся, отчего в душе у Драко хоть немного потеплело, — но пришлось продать поместье вблизи Руана, чтобы выплатить министерский штраф. Я планирую выкупить его в ближайшие четыре года.       — Это небольшие потери, уверен, ты сможешь всё восстановить.       — Фабрики целы, я использовал средства с трастового фонда, чтобы покрыть убытки в филиале на севере Шотландии, но в целом всё осталось на своих местах, — Драко выдохнул, ожидая реакции, но всё равно не был готов к такой искренней улыбке на лице отца. В глазах защипало, отчего пришлось опустить чёлку чуть ниже, скрывая такое открытое проявление чувств.       Драко понимал, что времени осталось слишком мало, и всё равно тянул, рассказывая о своих достижениях или будущих целях. Нужно было сказать так много важного, настоящего, того, о чём не говорят с личным надзирателем за спиной, посреди отсыревшей комнаты в тюрьме на краю моря. Но время наступало на пятки и, собрав всю силу воли, он, наконец, сказал то, что при других обстоятельствах никогда бы не решился:       — Я хочу разорвать помолвку с Гринграсс.       Всё. Назад пути нет. Поттер шумно выдохнул где-то позади, но Драко всем видом показал, что того здесь просто нет. Люциус поступал точно так же, молча ожидая продолжения или хоть каких-то объяснений.       — Отец, послушай, я знаю, всё уже давно решено. Но я правда смогу восстановить всё в одиночку, — слова лились сами собой, казалось, Драко даже не обдумывал, что говорить. Возможно, это была почти истерика, но времени не хватало, а он безумно боялся не успеть, не сказать самого важного, не достучаться… — Ты же слышал! Каких-то четыре-пять лет, и всё вернётся на круги своя. Ты мне веришь?       — Драко. Успокойся. Объясни, чёрт возьми, всё спокойно, — по Люциусу было видно, что он едва держит себя в руках. То ли от волнения, то ли от гнева, Драко искренне надеялся на первый вариант. — Девочка что-то натворила?       — Нет! Нет, отец. Она здесь не при чем. Просто я хочу… — он замялся, так и не договорив до конца. О таком не говорят отцу, которого видишь в последний раз. Не в таких обстоятельствах, не с грёбаным Поттером за спиной.       — Чего ты хочешь? Драко! Я слушаю тебя.       — Я хочу. Хочу… Чтобы когда министерство вдруг передумает, вернув меня за решетку, когда все мои надежды пойдут прахом, когда я разочаруюсь во всём или все разочаруются во мне… Я хочу, чтобы за меня боролись до конца.       Вдох-выдох. Это слишком больно. Больно говорить такие вещи тому, кого превозносишь с детства. Тому, в чью любовь и ценности веришь безоговорочно. Чьи идеалы и выбор ставишь превыше себя.       — Не как… — он знал, отцу и так трудно. Но он пытался, может в первый раз, пытался понять. Люциус склонил голову так, что даже Драко не мог различить эмоций на покрытом морщинами лице. — Не как мама?..       — Не как она.       Может, напрасно он из них двоих всегда считал бесчувственным отца. Драко было так невыносимо жаль потраченного зря времени: на ссоры, на войну, на лицемерие. Хотелось узнать, безумно хотелось понять человека, стоявшего перед ним.       Отец поднял взгляд, чуть заметно, успокаивающе улыбаясь в ответ, что никакие слова оказались не нужны. Обшарпанная комната, в которой оказались заключённый, оправданный мальчишка и недо-аврор, открыла для них слишком много правды. Драко не знал, как он сможет с этим жить, как он вообще теперь сможет жить, лишившись того, о чём до этого момента даже не мечтал.       Дверь громко заскрипела, заставив всех вздрогнуть, разрушая магию, творившуюся внутри. Холодный безразличный голос оповестил об окончании свидания, аврор, одним движением руки прерывая внезапные поттеровские возражения, и силой выталкивая отца прочь. Драко бросился вперёд, пытаясь держать себя в руках, ещё надеясь на что-то… невозможное. Не понимая до конца, обман ли это слуха, или действительно отец выкрикнул, дёргаясь назад:       — Я тебе доверяю.       Дверь захлопнулась и внезапно наступившая тишина окончательно оглушила. Драко вскрикнул, ударяя со всей силы рукой по двери в бессмысленной ярости, вырываясь из кольца обхвативших его рук.       — Отец!       Громко, что есть силы. Как будто от крика была хоть какая-то помощь. Как будто хоть кому-то не всё равно…       — Папа…       Крепкое тело удерживало его, обхватывая руками поперёк туловища и не давая сдвинуться с места. Драко сжался, всеми силами надеясь исчезнуть здесь и навсегда. Слёзы уже не капали, а лились, вырываясь вместе с громкими рыданиями, от которых не было никакого толка. Ноги не выдержали, и вместе с грёбаным Поттером Драко свалился на пол, чего уже не заметил, безудержно оплакивая свою потерю.

***

      Были поздние сумерки, когда они, приведя себя в порядок, мрачно шли по бесконечным коридорам Азкабана. Вокруг не было ни души, но Драко всё равно постоянно оборачивался по сторонам, сам не осознавая бессмысленности этих жестов. Поттер был хмур и молчалив, что очень много значило в связи с последними событиями. Малфой был ему искренне благодарен, даже учитывая, как невероятно паршиво у него было на душе, то, что сделал Поттер, то, как он повёл себя, значило для него очень многое.       Ещё было безумно стыдно. За истерику, за отсутствие выдержки, за всё. Но даже здесь Герой был героем, сделав вид, что там, на полу чёртовой камеры, ничего не произошло. Что не он, не Гарри Поттер, вытирал аврорским мундиром слёзы Драко Малфою. За это Драко был ему особенно благодарен, но никогда бы не сказал этого вслух.       Выходя на улицу и подходя к зоне аппарации, Поттер остановился, поймав задумавшегося Малфоя за рукав мантии и оттаскивая чуть дальше с дороги. Лицо у него было странно-серьёзным, отчего Драко, наверное, испугался бы, не будь настолько эмоционально выжат.       — Я хочу помочь, — нет, какие-то эмоции Драко всё же мог испытать, даже несмотря на пришедшую после истерики апатию, удивление всё равно не заставило себя долго ждать. — Написать речь, выступить в защиту, сделать хоть что-то…       — Что за бред? Ты, блять, думаешь это смешно?       — Я серьёзно. Малфой. Драко! — он отшатнулся подальше от Поттера, не веря ни единому его слову. Это было слишком нереально, неправдоподобно. Если слёзы Драко на шестом курсе не повлияли на желание Поттера изрезать его в лоскуты, пусть и случайно, то разговор с отцом не мог повлиять на него таким образом. Или мог? Драко отказывался давать себе хоть малейшую надежду, пока придурок, не обращая внимания на малфоевские метания, продолжал: — Я сделаю всё, что смогу. Попрошу Гермиону помочь мне с речью…       — Почему? — голос внутри отчётливо говорил Малфою «заткнись», но Драко просто не мог молча принять помощь от… него, даже не понимая чёртовой причины. — Зачем тебе это надо?       — Потому что, — Поттер замялся, внезапно покраснел, набычился и поднял голову, как обычно, когда во время их школьных перебранок защищал друзей. Спорить с таким Поттером, Драко знал по опыту, абсолютно бессмысленно. — Потому что я считаю это правильным. Просто поверь мне. Пожалуйста…       Драко обернулся и пристально посмотрел в сторону Азкабана, возвышающегося в отвратительной близи. Малфои не доверяют. Малфои не просят о помощи. Но на кону стояла жизнь отца. Того самого отца, который переступил через себя несколько часов назад, одобряя и поддерживая сына. Не сдержавшего эмоций и говорящего правду при посторонних. Того, кто поверил в него, хотя для этого не было никаких причин.       — Я перешлю тебе бумаги по делу с совой в течение пары часов, — Драко отошёл на несколько шагов, приготовившись к аппарации, но потом подбежал обратно, порывисто обнял ошалевшего от его импульсивности Поттера и испарился с негромким хлопком.       Гарри же ещё долго стоял, смотря в сторону мрачного пугающего замка и признаваясь, пока ещё только себе, что того самого человека, который будет бороться за него до конца, Драко уже нашёл.