Пламя двух родных огней

Я смотрел на спящую девушку, что так трепетно прижималась ко мне своим худеньким тельцем, дабы согреться. Каждую ночь, обнимая эту светловолосую, с большими серыми глазами, немного вздернутым носиком и веснушками, во мне просыпаются тёплые чувства, которые я всеми силами пытаюсь заглушить. Со мной никогда такого не было. Да, одноразовые пустышки, которые только и нужны, что удовлетворять свои физические потребности. С ними не интересно, не о чем поговорить, так что, я даже имя не спрашиваю. Мне похуй. В прямом смысле. А с ней… С ней я чувствую себя живым, нужным, любимым… Она мне так доверяет, и я ни за что не причиню ей боль. Наши родители погибли в автокатастрофе, когда Рине было 6 лет. С тех пор, мы неразлучны. Я просто не могу её оставить, не хочу причинить ей ещё большую боль. Рина начала ерзать и, в итоге, закинула на меня свою худую ножку. В штанах мгновенно стало тесно, но я сдерживал себя, ибо знал, я не должен этого делать. Мои чувства сжигают меня до тла. И я не знаю, как мне поступать. Я понял, что влюбился в свою 16 летнюю сестру, когда она села ко мне на колени и потерялась кончиком носа о мою шею. Нет. Это было не желание на физическом плане. Я хотел, чтобы она всегда делала так, и я знал, что она больше не сделает так никому. Я снова посмотрел на мирно сопящую девушку. Она прекрасна. Да, она именно прекрасна. Поддавшись желанию, я приблизил своё лицо к её и невесомо коснулся её пухлых губ. Разряд пришёлся по всему телу и я резко отпрянул от неё. Я не могу сейчас взять и все разрушить. Аккуратно скинув ногу сестры, резко встал и направился на кухню. Нужно позвонить. У меня есть только один человек, которому я могу рассказывать все, который знает о моих чувствах к сестре, который видит меня насквозь, который чувствует, как мое сердце отбивает сотню ударов в минуту, при виде одной только светлой макушки. Плевать, что сейчас почти 4 часа утра, я знаю, что он ответит мне. — Бля, идиот, ты смотрел на время вообще, не? — послышался сонный голос Артема. — Тем, у меня проблемы. — Она? — вот, я же говорил, он понимает меня и всегда понимал, за что я ему благодарен. — Она. — Знаешь, что, брат. Иди — ка ты лучше поспи на диване… — его истерический смех, с хрипотцой от крепкого, но прерванного сна, невольно тоже вызвал улыбку. — Иди нахуй, придурок! — все также улыбаясь, но не смея посмеяться, (боюсь разбудить сестру) я положил трубку, напоследок сказав «До завтра». Думаю, он прав, и надо идти раскладывать кресло. Но прежде схожу покурю. Да, я имею столь дурную привычку еще с 14 лет и знаю, что могу бросить. Но не делаю этого. Странно, да? Однако, все немного проще, чем кажется на самом деле. Однажды, моя сестра случайно узнала о том, что вредный дым ежедневно попадает в легкие ее братишки. До сей дня она даже не подозревала об этом, я более, чем уверен. Так вот в этом все и дело. Ее жутко бесило, когда я курю при ней. Ее милое личико искажает тень злости, она ненавистным взглядом прожигает сначала сигарету, что медленно тлеет у меня в руке, потом меня. Глаза. Ее глаза просто врезаются в мои, я вижу в них уверенность, решительность и, в такие моменты, я действительно начинаю верить в то, что однажды, она просто вдарит мне по челюсти своим маленьким кулачком. Я улыбнулся собственным мыслям, делая последнюю затяжку. Стало легче, мысли встали на свои места, мозг отрезвел, напряжение спало. Я пошел раскладывать этот старый, никому не нужный, диван. Надо было достать белье из шкафа родителей. Родители… Это очень больная тема, как для меня, так и, в большей степени, для моей сестры. Они погибли, как я и сказал, в автокатастрофе, мне тогда было 14, Рине — 6. Flashback. Мы сидели дома и играли в ее обожаемые куклы. Одну она любила больше всех, потому что, как говорила: « она такая же красивая, как наша мама». Я всегда играл с ней. Дома или же на улице. Меня не напрягали косые взгляды мальчишек из моего двора, их смешки. Я считал, что они просто завидуют мне, ведь у них нет такой замечательной сестры. После, Рина захотела кушать, и я побрел на кухню искать, чем же ее накормить. В этот момент и случился этот, самый ужасный, пожалуй, звонок. -… — Алло? Это Михеева Виталина Игоревна? Здравствуйте, мы должны сообщить вам о смерти вашей сестры Александровой Виктории Игоревне и ее супруга — Андреева Семена Михайловича. Наши соболезнования. Нам нужно обсудить с вами вопрос… Дальше я не слушал. Просто громко положил телефон. И заплакал. Навзрыд, протяжно. Рина, обеспокоенная моим плачем, выбежала в коридор, с куклой в руке. Я не обратил на нее никакого внимания, продолжая биться в истерике, сидя рядом с тумбой, на которой располагался этот ненавистный, в тот момент, телефон. — Даня. -… — Даня. — еще тише прозвучал голос сестры, на которую я все также не имел возможности обратить внимания, так как был поглощен собственными страданиями. — Даня! — всхлип. И вот тут меня будто отрезвило. Я мгновенно перестал рыдать, резко взглянув на Рину. Она дрожала от захлестывающих ее эмоций. Конечно, она не понимала, почему ее брат плачет, она испугалась. Чертов эгоист. Я быстро подполз к сестре, захватив ее в свои стальные объятия. — Прости, прости, прости. Все хорошо, мелкая, все хорошо. Она всхлипывала, ухватившись за плечи, кусая их. Не знаю, сколько мы так просидели в этом коридоре. Но вскоре, сестра начала выпадать из реальности, ее охватывал сон. Конечно, столько пережитых эмоций. Не представляю, как ей будет тяжело, когда она обо всем узнает. Я бережно взял это крохотное тельце на руки и понес в комнату. Положил на ее кровать, укрыл ее любимым одеялом с медвежатами и сел рядом. Так я просидел до тех пор, пока не услышал поворот ключа в двери, торопливые шаги, и, в итоге, обеспокоенное, заплаканное лицо моей крестной — сестры мамы. Конец Flashback. Наконец, справившись с диваном, я лег и почти мгновенно уснул.