Дженсен начинает - и проигрывает

Сопротивленье, мой друг, бесполезно. Поверь – бесполезно. Прости. Мельница. Голубая трава. Женевьев сидела очень прямо и слушала очень внимательно. По правде говоря, она собиралась провести тихий и уютный вечер в одиночестве с книгой и шоколадными батончиками, но раз уж не задалось, так не задалось как следует. Джаред уже с полчаса рыдал в её коленях и невнятно бормотал какие-то смешные извинения. - Прости меня, я ужасный, ужасный, - твердил он, захлёбываясь, - я тебя не достоин. Это всё так глупо, по-дурацки получилось. Я люблю его, как идиот, люблю безумно, себя не помню, когда он рядом. Прости меня за это. Джен молча слушала. - Ты – идеал, а я… что ты только во мне нашла! И я вот так по-свински с тобой поступил! – новый приступ полузадушенных рыданий, после чего Джаред, видимо, устав всхлипывать, вытер глаза рукавом рубашки и сумрачно сказал: - Можешь делать со мной всё, что хочешь. Я это заслужил. Женевьев улыбнулась. Будучи старше возлюбленного всего на полтора года, она иногда чувствовала себя если и не как мать, то уж как старшая сестра точно. Вот и сейчас – растерянный, напуганный, дрожащий Джей, ни дать ни взять – отшлёпанный щенок, заглядывал ей в глаза, ища понимания и поддержки. Это он-то, прибежавший к своей девушке с известием, что влюблён в лучшего друга! Джен чуть не засмеялась. Как ни огорошила её эта новость, но всё же она была польщена таким доверием. Они потом разберутся, что делать со своими отношениями и чувствами Джареда, а сейчас его надо обнять и успокоить. Расстроенный и заплаканный Джаред Падалеки – это самое угнетающее зрелище на свете. Она ободряюще похлопала любимого по плечу, поерошила и без того растрёпанные волосы. - Джаред, эй, успокойся! Всё не так страшно, как ты думаешь. - Правда? – переспросил он. - Ну конечно. Я сама первое время, когда пришла в сериал, думала, что вы вместе. И страшно удивлялась, когда ты начал за мной ухаживать. - Он всегда был такой… классный, - вздохнув, сообщил Джаред, - уверенный в себе, юморной, где ни появится – сразу всё внимание на него. Я и мечтать не смел, что мы подружимся. До сих пор не понимаю, зачем я ему. - Глупый ты, - серьезно сказала Джен, - ты ему нравишься, это же видно. И ты ему очень нужен. Падалеки улыбнулся. - Наверное. - Не наверное, а все двести процентов. Попробуй хоть один день не появиться на площадке и не звонить – он с ума сойдёт, обещаю. - Джен, ты золото. - Высшей пробы. Теперь слушай: давай успокаивайся, вытирай слёзы и приходи в себя. Если хочешь, обсудим, что нам делать с этой твоей любовью. Или можем завтра, на свежую голову. - То есть, ты даже не будешь на меня орать или швыряться чем-нибудь? - Нет, а зачем? - И падать в обморок, и сбегать на край света? - Джар, ты меня пугаешь… - Просто я… я когда шёл сюда, уже ко всему был готов. Поверь, я люблю тебя, ты замечательная, мне будет очень больно с тобой расставаться… - Никто не говорил про расставаться. Джаред, ты меня слышишь или нет? Мы с тобой всё обсудим, когда ты успокоишься. Одно могу сказать: бросать тебя только от того, что ты запал на Дженсена, я не собираюсь. Это очень уважительная причина, и винить тебя за это – смешно и глупо. Джаред, всё это время сидевший на полу у ног Женевьев и обнимавший её колени, улыбнулся ещё шире. А потом вдруг произошло неожиданное: он вскочил на ноги, выудил из кармана рубашки включённый телефон и заорал в него: - Слышал, сукин ты сын?! Хрен тебе, старик, я выиграл! И ошеломлённая Женевьев услышала раздосадованный голос Дженсена: - Ладно, валяй, говори своё желание. Падалеки на мгновение подвис, оббежал взглядом комнату Джен, придумывая, чем бы таким расказнить лучшего друга, и торжественно объявил: - У нас завтра интервью с «The Shadow». Скажешь им, что хочешь со мной переспать. При мне скажешь, понял? Несколько секунд из трубки не доносилось ни звука, после чего Дженсен мрачно сказал: - Ублюдок. - Учись проигрывать, - торжествующий Джаред не удержался и показал язык трубке. Джен зажала рот рукой, чтобы не расхохотаться. - Сучонок. - Придурок. - Лосяра грёбаная. - Джеееееенс! Эклз отсоединился. «Сэм» довольно фыркнул и бросил телефон на диван, рядом с Джен. Увидев вопросительный взгляд любимой девушки с незатухающими искорками смеха в глубине глаз, он радостно поднял обе руки кверху: - Джен, я клянусь, я щас всё объясню! - Повествуй! – разрешила Женевьев и устроилась на диване поудобнее. Сегодня утром Джареду было дико лень. Лень сползать с дивана и идти умываться. Лень разогревать себе и Дженсену на завтрак вчерашние пирожки. Лень даже думать о том, что после умывания и завтрака придётся ехать на работу. Дженсен честно будил его целых десять минут, потом плюнул и уехал на съёмки один, оставив друга валяться в постели. - Я им скажу, что ты заболел. - Не надо, я позже всё равно подтянусь. - Фил тебя уроет. - Не уроет. Подумаешь, главный герой шоу приехал часом позже. - С какого это фига ты главный герой? - Да хоть с того, что моё имя в касте первым идёт. - Всегда хотел узнать, почему это так, - пробормотал Дженсен, - ну, главный ты мой, будь готов: если у Фила сегодня хорошее настроение, обойдёшься выговором. А если не повезёт… - Брось, старик, - лениво ответил Джаред, натягивая одеяло на голову, - ничего страшного не будет. - Готов поспорить, что ты сейчас вляпываешься в большую задницу, - сказал Дженсен. Затем хлопнул друга по плечу поверх одеяла и встал, - ну смотри, как знаешь. - Поспорить, говоришь? – Джаред выставил из-под одеяла правую руку, - на что спорим? - На желание, вестимо, - Дженсен наклонился, пожал ладонь, - если Фил тебя простит, я сделаю всё, что ты попросишь. - Даже если я попрошу меня поцеловать? - Отстань. А если тебе влепят штраф, тогда берегись – ибо фантазия моя… - Плоская, как Земля до Джордано Бруно, - пробормотал Джаред. – Езжай уже. Два часа спустя, когда Падалеки всё-таки соблаговолил появиться на работе, его встретил такой великолепный скандал в исполнении Фила, что Дженсен, начавший было злорадствовать, по-настоящему испугался. И чуть только поток матов и угроз начал иссякать, он уволок друга в костюмерную, подальше от праведного гнева продюсера, и зашептал: - Вот какого чёрта ты такой идиот, а? Не мог с утра меня послушаться? Приехали бы нормально, и сейчас всё бы было хорошо. А теперь ходи да оглядывайся, Фил злой, как сто чертей, и нам всем ещё влетит из-за тебя. - Вы долго там нежничать будете? – крикнул Фил, - Марш работать! Дженсен в последний раз сверкнул глазами на смущённого «Сэма» и вышел. - Ну ты и балда, - покачала головой Женевьев, - ладно, а дальше что? Ты проиграл Дженсу желание… - Ага. Но дальше ты уже и сама всё видела. Он потребовал, чтобы я пришёл к тебе и признался, что влюблён в него. - Зачем ему это? – засмеялась девушка. - Поди знай. Но! – Джаред демонстративно тряхнул волосами, - мы тут тоже не пальцем деланные. Я предложил ему новое пари. Если ты отреагируешь адекватно, не будешь визжать и бить меня сковородками, - он выполняет любое моё желание. Если нет – ну тогда, значит, сегодня ваще не мой день. - Ты рисковал! - Да. Но ведь в том-то и смысл. Ну и в итоге мы договорились, что Дженсен повисит на телефоне, пока я буду у тебя, и сам всё послушает. Ты умница, моя девочка, я в тебя верил! Женевьев не успела ответить. Телефон на диване зазвонил, отображая на дисплее улыбающуюся рожу Эклза, и Джаред со смехом принял вызов: - Дженс, даже не думай! - Может, всё-таки тебя поцеловать? – сердито спросил «Дин». - Как хочешь. Бонусом приму. - Падалеки, не беси меня. - Детка, я же сказал, - всё, что захочешь. Только не забудь главное. Завтра в двенадцать у нас интервью… - Ненавижу тебя. - Чёй-то? - Как ты вообще себе это представляешь? - Пока никак. Вот завтра и посмотрю. - Ни стыда, ни совести. - Это ты мне говоришь? Ты бы видел лицо Джен, пока я ей тут изливался в своих чувствах к тебе! - Если она не влепила тебе пощёчину, это не значит, что этого не сделаю я. - Я давно уже заметил, что у тебя нездоровая мания меня лапать. - Уж кто бы говорил! - Заткнись, Дженсен. Лучше завтрашнюю речь подготовь. Я хочу насладиться каждой секундой.