***
Я не знала, ни сколько сейчас времени, ни где я нахожусь. Секунды... Минуты... Часы... Все они тянулись вечностью в ледяной сырости. Я то засыпала, то просыпалась, объятая непреодолимой болью и холодом. Сейчас представить себя в миг смерти было вполне легко. На холодном камне лежало бы бездыханное тело девушки, тогда шёлковые светло-русые волосы аккуратно рассыпались по полу, а серо-голубые глаза смотрели бы в пугающую пустоту. Представление собственной смерти было черезчур... реально, и я испуганно ахнула. Мой "Ах!" и рычание отдались от стен гулким эхом, а я наконец поняла, что разум полностью вернулся ко мне. Погодите. Рычание? Я распахнула глаза и тут же поморщилась от света, проникаемого в пещеру. Приспособившись к слепящим рассветным лучам, я приподнялась с твёрдого камня. Первым, что (или, вернее, кого) я увидела, был сидящий на цепи волк. Он смотрел на меня достаточно враждебно, с наслаждением вдыхал влажный воздух. Я нахмурилась и через боль в костях отползла от животного, попутно разглядывая себя. Тем, что стягивало мне кожу по всему телу, оказалась запечённая кровь. Болело всё — от головы до ног. Болело всё — от костей до сухожилий. Страх. Это единственное, что я могла чувствовать и, пока я цеплялась за него, оно не позволяло мне лишиться рассудка. Мне повезло, что я ещё могла двигаться. К тому же, лихорадка спала. Что-то мокрое внезапно упало с моего лба. Тряпка — отдалённо похожая на рукав рубашки — была холодной и окровавленной. Может, какой-нибудь добрый человек помог мне пережить температуру, но я не стала зацикливаться на этом. Не когда в одном помещении со мной находится хищник. Волк прищурился и подошёл ко мне вплотную. Я затаила дыхание, осознав, что короткая цепь, которую я сначала увидела, была разрублена пополам. Животное тихо фыркнуло, в его тёмно-карих глазах плясала насмешка. Я закусила губу и дрожащими губами пролепетала: — Хо... хороший пёсик, — свой голос я не узнала, он нещадно сипел. Волк приблизился ближе настолько, что его нос соприкоснулся с моим. Я взвизгнула и отпрянула, ударив наотмашь рукой и закрыв от страха глаза. Ладонью я ощутила шерсть, потом и кости, а мою руку прожгла адская боль. Хищник рыкнул и, похоже, стиснул зубы прямо перед ударом в челюсть. — Прости? — шепнула я, но в ответ услышала лишь рычание. Обстановка между мной и зверем накалялась, а я не могла даже подняться с холодного камня — руки, запятнанные в собственной крови, не слушались и, похоже, удар ослабил их так, что они обвисли вдоль туловища непосильным грузом. Я была напугана. Я замёрзла. Я ранена. Мне было больно. По моим венам, словно свинец разлилось отчаяние. Оно было везде — в моей крови, в избитых мышцах, в пещере и в воздухе, которым я дышала. На короткий промежуток времени я услышала голос. Женский и мужской одновременно, молодой и старый, скрипливый и насмешливый, он в полной тишине шептал моё имя, будто мантру, вновь и вновь. До тех пор, пока оно не стало отдаваться во мне рвотными позывами. До тех пор, пока я не умоляла голос прекратить. До тех пор, пока в моём измученном желудке не осталось ничего, что я не могла бы вырвать. Сквозь разрывающую горло боль мне вдруг захотелось окунуться в спокойный сон. Без странных существ, без хищников и, главное, без боли. Это было самым лучшим вариантом. Лучшим из тех, что сейчас предоставляла судьба. Я осторожно обмякла, стараясь не задеть наиболее серьёзные, хоть и уже запёкшиеся раны. Туман медленно стал застилать взгляд. И через сладкую колыбель, которую пел тот же пугающий голос, я услышала рычание, грозное и отчаянное. Оно приказывало мне встать. Противоречило шёпоту в моей голове. Оно перекрикивало всё, чем я была опьянена. Запах грубой шерсти щекотал мне нос. «Встань.» Я вздрогнула, но колыбельная лишь стала громче. Секунду назад я слышала голос, но это, похоже, был всего лишь бредом моей фантазии. — Чтоб не мучился в тиши... Я ощутила аромат корицы, увидела поместье, в котором, на пороге ждали меня родители. Мать, женщина с кудрявыми каштановыми волосами, а также обладательница утончённой фигуры, смотрела на меня с небывалой для неё мягкостью и добротой. Всё верно. Пещера, волк, раны — были сном. — Ты с собой меня возьми, — напевал голос. Светловолосый мужчина подождал, пока я подойду и протянул мне, его дочери, руку. Мою ладонь согрело родительское тепло — то, чего я уже давно не чувствовала. Сердце пропустило удар, хотя от долгожданной встречи оно уже билось один через три. — Душу честную твою... «Встань с камня, глупая девчонка.» — вновь пробормотал грубый голос. — «Встань, или, я клянусь, сделаю с твоим телом всё, что тебе даже в кошмарах не снилось.» — Я как цену заберу. Я отшатнулась от отца, пытаясь прекратить лицезреть, как его прекрасные острые аристокрацкие черты превратились в старческие морщины, а позже — в гниль. То же случилось и с моей матерью. — Щенок, — просипел отец, просипела мать, просипели дом и земля, на которой я стояла. Всё здесь сливалось в один ошеломляющий голос. Голос, который чуть не довёл меня до безумия. Теперь он смеялся. Возможно, существу было радостно видеть неподдельный ужас в моих глазах, а может, давно и само оно лишилось рассудка. Я обомлела, не смогла сдвинуться с места. Мои уши заполонил крик родителей. И, кажется, я почувствовала струйку крови, стекающую по шее из барабанных перепонок. Я закричала в ответ и секундой позже ощутила пощёчину. Больно.***
Очнулась я в холодном поту и, увидев только волка, дремавшего у входа в пещеру, выдохнула с огромным облегчением. Кем бы ни был тот голос и чья бы это ни была ладонь, их обладателю я была искренне благодарю. Я медленно провела пальцами по щеке сверху вниз, непроизвольно вспоминая ощущение твёрдой руки. В отличие от всех повреждений, нанесённых мне кем-то, щёку жгло минимально больно. В ушах крови не оказалось. Пошатываясь, я встала и вышла из пещеры, стараясь не задеть волка. Передо мной раскинулись деревья — кажется, когда-то это было шикарной дубовой рощей. Теперь же остался лишь маленький худощавый лесок, который клонился из стороны в стороны от любого ветерка. Там можно было поймать кабанчика, хоть и небольшого, решила я. Можно даже смастерить какое-никакое оружие. Я оторвалась от рассматривания пейзажа после того, как позади услышала тихие шаги. Хищник проснулся и выжидающе смотрел на меня. Но «Помыться!» — было единственной мыслью, что нашла проблеск в моей голове. Я, кивнув волку, направилась сквозь бедный лес, стараясь не встретить ни одного человеко-едящего существа. Хромала я знатно и сомневаюсь, что смогла бы убежать от кого-то. Деревья затихли и будто бы расступились передо мной. Даже лёгкий ветерок утих, а животных нигде не было видно. Не передо мной. За мной, среди всей окружающей тишины, хрустнула ветка. Я почувствовала страх — не такой уж первобытный, как в первый раз, но страх. Свернув за очередной ствол дуба, я спряталась за ним и осторожно выглянула. Волк! Тем, кто шёл за мной был волк, недавний мой знакомый.***
На самом деле, идти одной через лес изначально было не самой лучшей моей идеей. Впрочем, несмотря на то, что я не очень хорошо ориентировалась в природе, найти дорогу к реке было не так уж и сложно. Особенно с «проводником» впридачу. Довольно приветливая дубрава словно сама указывала дорогу, заставляя обращать внимание на малейшие знаки. Недолго походив, мы с волком наткнулась на узкую вытоптанную дорогу. Вроде, недалеко должна находиться река, что и была моей целью. Прикинув сколько примерно осталось до нужного места, я продолжила путь, уже по этой тропе. Тяжко вышагивая, я разглядывала стоящие близ дубы: сами они были очень тонкие, что давало понять об их пока небольшом возрасте. Их длинные ветви были сплошь покрыты зелёной листвой. В какой-то момент я потеряла счёт времени и даже не обратила внимания на то, что тропинка закончилась. Пройдя еще пару метров, я услышала тихое журчание и, облегчённо вздохнув, спустилась по камням в прохладную воду. Хищник же почему-то остался за деревьями. Снимать одежду не оказалось нужды — белая рубашка и бриджи не были изорванными, хотя и назвать их новыми сложно. Так сказать, тряпичные изделия, которые пережили небольшой... апокалипсис. Красная жидкость окропляла мои руки, ноги, лицо, и я знала — её металлический привкус надолго останется в моём рту. Кровь отмывалась от моей кожи хлопьями, поры усиленно противились удалению от них алой «плёнки», но я всё равно продолжала соскабливать её. Через несколько минут я закончила. Мне повезло, что лето было в самом разгаре и, что август был на своём пике. — Жарко. Нет нужды заводить костёр, — пробормотала я волку, когда вылезла из реки и направилась прямиком к поляне, которую приметила ранее. «Грей» — как минутой ранее я назвала хищника — зарычал и протестующе (если так, конечно, можно сказать про животное) закачал головой. Я пожала плечами. Отложив ветки, что он принёс в зубах, волк лениво растянулся на траве. Я же просто сняла рубашку со штанами, оставшись в нижнем белье, и тихо заскулила от того, что мерзкие комары начали покусывать кожу в тех местах, где стали проявляться фиолетовые синяки. Пока моя одежда сушилась, я присела под дерево и занялась самым продуктивным на данный момент занятием — рассматриванием своего попутчика. Хотя и бояться не было смысла (всё, что я могла сейчас — верещать, надеясь на то, что волк убежит от моего визга), я всё равно дрожала при взгляде на него. Хищник был большим, гораздо больше своих сородичей, с лоснистой чёрной шерстью и, однако, тёмно-карими холодными глазами. И клыками, блестящими на солнце. Если бы животное захотело, то они давно покоились бы на моей шее, в этом я была уверена. Но этого не произошло, а значит Анаирда — ужасная богиня смерти — даже не думала глядеть в мою сторону. Хотя несколько часов назад я бы с этим поспорила. Волк смотрел на меня прямо, уверенным взглядом, описывал взглядом мои грудь и бёдра. Если бы я не была такой уставшей, то точно возмутилась бы. Но сейчас я тихо простонала и обмякла у дерева. У меня был плохой день. Очень плохой. Считая амнезию. И побои. И странное существо. И волка. Но сейчас... Сейчас-то какая разница? Секундой позже мой бок согрела тёплая шерсть, и я окунулась в относительно безопасный сон.