Совсем не женственная

Аой в очередной раз упрекал Мисаки за её небрежность и мужеподобность, будучи в миленьком наряде и с прекрасным париком на маленькой голове. Ему не нравилось, что Аюдзава не ведёт себя как девушка. Он, конечно, уже привык к её безмерной глупости, когда она в очередной раз не понимала явного намёка Такуми на наличие романтических чувств. «Пришелец-извращенец с планеты феромонов» — эта фраза сопровождает Аой везде, ибо рядом с Мисаки всегда Усуи, который после того волейбольного матча наотрез отказывался оставить напарников наедине. Аой это вроде даже и не мешало, ведь наконец-то появились шансы для его соблазнения. Да, ему не удалось избавиться от того ужасного чувства поражения. Усуи Такуми был единственным, кто не был сражён его женскими чарами. «Женскими»… А ведь Аой мужчина. Слишком милый, но всё-таки парень. Он делает всё, чтобы влюбить в себя, вернее в свой женский образ, тех, кто презирает его увлечение, он делает всё, чтобы его считали красивым, то есть красивой, а она, эта дура Мисаки… только и делает, что вырубает хулиганов одним ударом. Что с этой девчонкой не так? Она совсем не женственная. В очередной раз пообещав сшить девушке что-то милое, Аой отправился домой, до сих пор не понимая, что же такого Усуи нашёл в этом мужеподобном создании. Она ведь совсем не женственная. Но её улыбка… Чёрт, она так редко улыбается по-настоящему, не натянуто, не притворно, как клиентам кафе, так, как она улыбается лишь некоторым людям. И Хёдо, по счастливой случайности, оказался в их числе, и сегодня им в кой-то веке удалось побыть наедине. И это радовало. Никто не влезал в разговор с постоянным «моя личная горничная», никто не злил Мисаки, чтобы она отвлеклась от беседы. Он даже и не помнил, о чём он говорил с Аюдзавой. Хёдо просто хотелось тараторить без остановки, упрекать и унижать девушку из-за её внешнего вида, горделиво поправляя золотистые локоны. Ему хотелось показать, что же всё-таки значит «быть милой». Ему просто хотелось слышать её голос. Совсем не женственный. Следующий день начался вполне обычно. Он встретил Мисаки у входа в кафе в её повседневной одежде. «Почему ты в этих обносках?» — голос сорвался чуть ли не до девчачьего визга. Он так долго шил ей эти чёртовы милые наряды, а она снова пришла в чём-то ужасном. «Это удобно» — с обычной спокойностью произнесла она и продемонстрировала один из своих приёмов поимки хулиганов. «Глупая Мисаки!» Аой разозлился, но не ушел из кафе, пытаясь упросить начальницу выпустить его в зал, где он уж точно покажет Аюдзаве, как следует очаровывать посетителей. Хотя «Миса-тян» производит на всех большое впечатление. Аюдзава очень странная девушка. Она работает в Мэйд-кафе, но стесняется носить милые вещи. До чего же парадоксальная девчонка. Он шёл домой как обычный парень, ибо его тёте всё же удалось стянуть с него наряд. «Аой-тян милая, поэтому тебя могут похитить или нападёт маньяк». Глупая Мисаки. Даже не думает, что ему как парню это слышать неприятно, хотя Хёдо уже давно засунул своё мужское начало куда подальше. Но всё же… Он всегда задавался вопросом: «Что же Усуи нашёл в этой глупой Мисаки?», но в это утро всё изменилось. Аой проснулся совершенно разбитый. Ему было противно из-за того, что сейчас рядом с Аюдзавой Такуми. Он всегда с ней, не выпускает её из виду и не даёт никому с ней сближаться. Как же это раздражает. Сегодня впервые в голове Хёдо возник совершенно другой вопрос: «Что же я нашёл в этой глупой Мисаки? Она ведь совсем не женственная». Он замер перед зеркалом с глупой улыбкой, готовясь к походу в Мэйд-кафе. Его пальцы сжимали золотистые локоны, не решаясь напялить парик на голову. В зеркале он видел не сногсшибательную красотку интернета, а парня в женской одежде. Пусть Мисаки и сказала, что такое увлечение вполне нормальное, сейчас Аой начал в этом сомневаться. И виной этому была всё та же Аюдзава. За миленькой обёрткой вряд ли ей удастся разглядеть влюблённого парня, если уж даже в Усуи она не видит романтических чувств. Нужна ли Хёдо эта маска, чтобы добиться взаимности? Даже если он признается Мисаки в этом образе, она ответит, что тоже любит его, но как младшего братика или как друга. В кафе он пришёл в обычной мужской одежде, которой в его шкафу оказалось крайне мало. Из груды милых вещей пришлось откопать что-то нормальное, не увешенное бантиками и кружевами. Тётя надоедливо верещала под ухо, удивляясь наряду своего племянника, а он, кажется, и не слушал, незаметно заглядывая в зал. Миса-тян усердно работала, всё сильнее раздражаясь из-за «трёх олухов» и Такуми, бесстыдно пожирающего девушку глазами. Хёдо уже давно заметил, что она влюблена в Усуи, но она настолько глупая, что просто-напросто не может осознать чего-то простого, самых обычных чувств. Пусть Мисаки и была глупой до невозможности, но она была самой собой, по крайней мере. И ему тоже хотелось быть таким. Но кто же он на самом деле? Аой-тян — красавица и звезда сети или Хёдо Аой — влюблённый в Аюдзаву парень? Как бы ему не хотелось признавать, но внутри кипела ревность, заставляя сжимать кулаки от злости и скрипеть зубами от разрастающейся в груди ярости, в первую очередь на себя. На свою трусость. Прошла уже почти неделя, как Аой откинул свою маску, как он осознал свои чувства. А Мисаки нет. Она по-прежнему тупила и не замечала ничего вокруг, пытаясь сохранить имидж сурового президента. Было очень даже весело наблюдать за перепалками Усуи и Хинаты. Если Такуми хоть самую малость Аюдзава принимала за парня, то Шинтани всё ещё оставался этим милым мальчиком из детства, чьих чувств Мисаки явно не замечала. Он был братом по несчастью. Печально вздыхая, ему только и оставалось, что ждать, когда же до глупой Мисаки наконец-то дойдёт, что ее любят. Может, стоило попробовать признаться. Вот только вряд ли она примет это всерьёз. И всё же… Предчувствуя сегодняшнее разочарование, Аой всё-таки отправился в кафе. У него уже достаточно было мужской одежды в гардеробе, но многие всё ещё не привыкли к тому, что теперь он не «Аой-тян — звезда интернета», а обычный школьник с не по-мужски милым лицом. Тёте только и оставалось, что удивляться его внешнему виду. Она всё не могла нарадоваться тому, что ее племянник наконец-то повзрослел. Поклонники Аой-тян были весьма возмущены тем, что их любимица пропала из сети, к счастью, это было временно, до тех пор, пока он всё-таки не признается. Для этого требовалось мужество, поэтому Хёдо временно решил оставить свою карьеру модели и почему-то забыл предупредить об этом своих фанатов. Наконец-то рабочий день подошел к концу. Мисаки, снова никого не стесняясь (а именно парня, стоящего рядом, как и в прошлый раз), переодевалась как ни в чём ни бывало, даже не думая о том, что может стать целью не только Такуми. Аой снова выразил недовольство её внешним видом, но в этот раз не из-за негодования или злости, причиной была неловкость и бешено бьющееся сердце в груди. — Я тебя провожу, — бодро проговорил он, открывая Мисаки дверь. Его голос звучал взрослее, потому что он не пытался быть милым, хотя рядом с ней он мог быть любым, но сейчас больше всего хотелось быть мужественным. — Я и сама могу, — Мисаки в доказательство своих слов ударила кулаками воздух. — Да знаю я, — с досадой прошептал Аой, вспоминая одну из прогулок, когда эта с виду милая и хрупкая девушка с лёгкостью отправила в нокаут грабителя. — Идём. — Он уже вышел из кафе, пока Мисаки показывала свой боевой дух, и ждал её. Она непонимающе хлопала большими глазами, удивляясь настойчивости Хёдо. На протяжении всего рабочего дня он играл роль Усуи, придя в кафе в качестве клиента и бесстыдно сверля глазами бедную Мису-тян, при этом не забывал каждый раз, когда Аюдзава проходила мимо, интересоваться Такуми. Это весьма раздражало девушку, она даже пыталась жаловаться начальнице, но той, кажется, кроме того, что Аой наконец-то ходит в мужской одежде, и не надо было. Итогом всему стало милое послание на омлете: «Исчезни». Хёдо было довольно забавно видеть такое отношение к себе, в какой-то момент он даже на мгновение почувствовал себя счастливым. Он наконец смог побыть на его месте, пусть и немного. Что касается постоянных вопросов о своём сопернике, Аой просто пытался выяснить, свободна ли сегодня Мисаки или её снова похитит «пришелец-извращенец с планеты феромонов». Нужно было быть уверенным на все сто процентов в том, что всё пройдёт хорошо. Пришлось даже местным трём отаку-олухам от лица Аой-тян прислать приглашение на фальшивые свидания. На улице было весьма темно: сегодня пришлось немного задержаться. Разговаривать, кроме как о будущих милых образах (которые с очень большой вероятностью окажутся в галерее Усуи), было и не о чем. Мисаки отнекивалась и перечисляла плюсы своей одежды, а он перестал возражать, с улыбкой слушая Аюдзаву. Дорога до её дома оказалась куда короче, время шло слишком быстро, и прежде чем Аой успел опомниться, она уже на прощание махала рукой и собиралась открыть дверцы. Времени думать, собираться с силами или что-то непонятно мямлить о своих чувствах не было (всё равно Мисаки бы не поняла). — Эй, — он резко схватил её за руку и дёрнул на себя. Она, конечно, могла его нехило приложить, но сейчас свою роль сыграла неожиданность. Досада, он ниже её. Пришлось максимально быстро, пока Мисаки не поняла, в чем дело, схватить её за порядком растянутую толстовку и самому чуть приподняться. Поцелуй. Чёрт, как долго он этого хотел, но, вновь и вновь притворяясь девушкой, прикрываясь отсутствием шансов из-за Такуми, не делал. Но всё меняется. Аюдзава лишь удивлённо смотрела на слегка покрасневшего Хёдо. Он ещё держал её руку. — Мисаки, — он сжал её ладонь и, широко улыбнувшись, довольно громко произнёс то, что так долго хотел: — я люблю тебя. Аой ушёл, так и не дождавшись ответа, накинув на голову капюшон, скрылся в темноте. Пусть завтра и придётся притворяться, что ничего не было, что он лишь пошутил, но он всё-таки решился. — Удачи, — ухмыльнулся Хёдо, проходя мимо одного из переулков, — Усуи. — Такуми лишь вышел в свет фонаря, со злобой смотря на соперника. — У меня всё равно нет шансов. И почему она? Она ведь совсем не женственная. Тихие шаги становятся и вовсе не слышны через несколько минут. Мисаки пытается учиться, но недавнее действие никак не выходит из головы. Усуи наблюдает за её движениями через не зашторенное окно. Аой едва слышно шмыгает носом и рукавом стирает слёзы. Завтра всё будет как обычно, сегодня еще можно плакать.