- Почему ты считаешь её потрясающей?
Извечный вопрос, который задают мать и отец, друзья и одноклассники, знакомые и приятели. Чонгук не понимает, что они смотрят со стороны, что видят все изъяны нуны, что могут их перечислить. Количество пунктов в этом списке будет немалое, но разве Чонгук будет кого-то слушать? Нет. Почему он должен это делать? Кто-то считает нуну развязной и сумасбродной, вульгарной и наглой, а Чонгук считает её потрясающей. Сколько людей, столько и мнений. Нуна в глазах Чонгука стоит над всеми другими по многим причинам, перечислить которые он не в силах. Может быть дело в родинках? У нуны очень много родинок по её словам, но взгляду Чонгука пока что доступны только те, что на кончике носа и на руке. Впрочем, нуна однажды сверкнула глазами, как кошка, и со шкодливой улыбкой прошептала ему на ухо о родинке на внутренней стороне бедра. Чонгук честно старается об этом лишний раз не вспоминать, кожа у него не такая уж и смуглая, а с красными щеками как у аллергика ходить так тупо, если честно. Ещё у нуны очень красивые руки. Она не красит ногти, не пользуется кремами, частенько красуется синяками на запястьях - подарок выпившего отца, но всё равно её руки часто привлекают внимание Чонгука. Небольшие ладошки, длинные пальцы, неширокие запястья. Чонгук частенько зависает, разглядывая чужие пальцы, играющиеся с волосами или краем футболки, и думает о том, как здорово было бы взять нуну за руку. Длинные волосы девушки тоже забирают часть внимания. Сколько бы раз она не красилась, но волосы никогда не обрезала. Мягкие пряди, укрывающие плечи, постоянно спутаны из-за ветра и пахнут чем-то горьким, терпким. Чонгуку нравится этот запах, Чонгук хотел бы притянуть нуну к себе за плечи и уткнуться носом в её макушку, вдыхая глубоко её запах. Чонгук не знает, когда всё меняется. Когда меняется его нуна. Всегда весёлая и забавная, ищущая приключений на свой зад и просто способов повеселиться, такая добрая и отзывчивая она вдруг неумолимо меняется, и Чон не может понять, в какую сторону. Наверное, всё же в плохую. Нуна начинает вдруг подводить глаза угольной подводкой и укладывать волосы. Нуна перестаёт краситься в сумасшедшие цвета вроде фиолетового или красного. Нуна начинает пахнуть пудрой и сладкими духами, от запаха которых тошнота подкатывает к горлу. Нуна больше не смеётся громко и заливисто, она смеётся как-то по-идиотски совсем, хихикает, уподобляясь безмозглым одноклассницам. Нуна перестаёт носить удобные джинсы и шорты, футболки и толстовки, кеды и кроссовки, в которых так удобно долго гулять в любую погоду, убегать от сорвавшейся следом собаки или лазать по парковым деревьям, с вершины которых открывался потрясающий вид. Чонгук совершенно теряется каждый раз, когда видит нуну на каблуках и в юбке, которая совсем ничего не прикрывает. Теряется, когда отводит взгляд в сторону, потому что ветер задирает юбку нуны, оголяя ляжки, а иногда и нижнее бельё. Это всё так неловко. Чонгуку исполняется восемнадцать. Всё ещё тот самый возраст, когда в голове одни лишь неприличные мысли, от которых потеют ладошки, а в джинсах становится неудобно. Чонгуку восемнадцать, и он впервые задумывается о том, что что-то не так. С ним. Потому что нуна крутится и вертится рядом, жеманно хихикает и просит сильнее подтолкнуть качель, на которой сидит. Чонгук подталкивает, скользит взглядом по вновь задравшейся юбке, по стройным ногам в каких-то модных ботах на платформе, позаимствованных у одной из подруг, по развевающимся волосам, а на душе как-то гадко и мерзко. Разве не должен он сейчас пялиться на нуну, которая такая красивая? Разве не должен думать о том, что повезло ему, Чонгуку, раз нуна в этой чертовски короткой юбке, из-за которой можно насладиться столь откровенным видом? Должен. Так почему же к горлу подкатывается тошнота? Почему хочется сдёрнуть нуну с качели, встряхнуть хорошенько, а после закутать с ног до головы в свою одежду, даже если голышом до дома топать придётся? Почему Чонгук невольно проводит параллель между нуной и теми размалёванными девицами, которые почти на всех сайтах сверкают улыбкой и грудью в окошках рекламы с пометкой «18+», а в душе поднимается злость? Его нуна, существует ли она? Чонгук видит знакомые черты лица, видит родинку на кончике носа, видит тёмные волосы, видит ладную фигуру и знакомые до последней линии на ладони руки, но не видит нуну. Свою нуну. Эта нуна - новая и непонятная, вульгарная и размалёванная. Чонгуку со временем становится противно находиться рядом с ней даже наедине, а уж когда они рядом в какой-то компании, то и вовсе появляется желание сбежать. Парни освистывают девушку и норовят облапать за зад или грудь, якобы ненароком обнимая или «оступаясь», пялятся на её ноги, заваливают сальными комплиментами, пока та хихикает и краснеет, кокетливо поправляя локоны. Её подружки лепечут о том, какая нуна красивая, вздыхают завистливо и вздыхают томно, пока сама девушка убеждает их, что они не менее прекрасны. Чонгука от этого тошнит. Чонгуку неловко и стыдно. За нуну стыдно. За то, какой она стала.- Чонгук? Чон Чонгук?
Чимин как будто и не изменилась совсем. Всё такая же чуточку пухлая, с мягкими румяными щеками, короткими пальцами и лохматой чёлкой. У Чимин волосы тоже длинные, но пахнут чем-то фруктовым. Чимин любит делать селки, строя из себя очаровашку и дуя показушно губы, потому что модно, а после смеяться со своего же выражения лица. Чимин жалуется на то, какой страшненькой получилась на фотографии, а потом избивает Чонгука подушкой, вопя о том, какой он бездушный чурбан, потому что «да, ЧимЧим, ты действительно какая-то толстая вышла». Чимин смешливая и добрая, заводная и скорая на подъём. Чимин любит лопать чипсы в три часа утра, запивая их газировкой, а потом ныть о том, что жопа растолстеет. Чонгук ловит себя на мысли о том, что пусть и кивает согласно, мол «ага, жир по бокам уже свисает, а ты на мою пачку заришься», но искренне считает девушку красивой. Да, она не худышка, но её так приятно обнимать. Чонгук и обнимает. Обнимает за талию, подхватывает и кружит на месте, слушая её писки, вопли и громкий хохот, а после прижимает к себе, утыкаясь носом в её макушку и улыбаясь счастливо. От Чимин пахнет весной, теплом и солнцем, а ещё сладким клубничным шампунем. Детским, к слову. А ещё с ней так забавно переплетать пальцы. Вроде бы мягко и прикольно, потому что пальцы девушки коротенькие, а вроде и не простебать невозможно. Чимин всегда дуется, но руку не вырывает, потому что ладошка холодная, а у Чонгука - горячая, можно свистнуть немного тепла.- Воу, ты только посмотри, какая краля! Меня бы мама в таком виде из дома не выпустила. Нацепят на себя сначала, а после жалуются, что к ним приставали, засовывали руки под юбку, зажимали у стены или и вовсе насиловали. Курицы. У меня бы жопа уже отмёрзла в этой «юбке», если этот пояс можно так назвать.
Чимин ещё что-то говорит, громко говорит, совершенно не стесняясь. Прохожие с осуждением смотрят на шумную девушку, а после переводят взгляд на объект её внимания. Осуждение переходит на новый уровень, а в головах прохожих крутится «вот-вот, правду говорит». Чонгук же не думает ни о чём, потому что в нескольких метрах от них стоит его нуна. Она не одна, с подругами, и на ней действительно слишком короткая юбка. Их взгляды встречаются на мгновение, а после взгляд нуны перетекает на фыркающую Чимин. На её руку, цепляющуюся за пальцы Чонгука, на его кофту на плечах Пак. У нуны начинает дрожать нижняя губа, и в любое другое время Чонгук бы бросился к ней, чтобы утешить, чтобы обнять и успокоить, чтобы набить морды её обидчикам. Но не сейчас. Не тогда, когда от нуны, его нуны, осталась только оболочка. Не тогда, когда они не общались почти месяц.- Чон Чонгук, я твоя нуна! Я старше тебя, засранец, требую уважения!
Да, Чимин вообще-то тоже для Чонгука нуна, вот только называть её так язык не поворачивается. То ли дело в том, что девушка выглядит сущим ребёнком и ведёт себя так же, из-за чего Чонгук порой чувствует себя взрослым и ответственным оппой, то ли в психологическом барьере в мозгах. У Чонгука только одна нуна. Всё меняется вновь, но на этот раз резко и неожиданно. Чонгук может даже назвать точный день недели, число, время и цвет трусов, в которых он вышел из ванной, когда в его объятия влетела сверкающая Чимин. Её пустила мама Чонгука, считающая девушку сущим ангелом, а не «эта твоя нуна втянет тебя на кривую дорожку». Чимин вся светится, смеётся громче обычного, много шутит, даже поёт, а после и вовсе хватает тихо охреневающего Чонгука за руку, втягивая в подобие танго.- Он согласился со мной встречаться! Мин Юнги согласился быть моим парнем!
Чонгук очень рад за подругу, за свою почти «маленькую» и почти «сестрёнку». Настолько рад, что за этим чувством не успел уследить, как согласился помочь подготовиться Чимин к первому свиданию. Но вот он уже у неё дома, в её комнате, а отец девушки заглядывает к ним почти каждый десять минут и сверлит его тяжёлым взглядом. Ну ещё бы, какой-то парень в комнате его кровиночки. Чонгук лишь улыбается мужчине и вежливо голову склоняет каждый раз, отчего шея уже ныть начала. Чимин из недр шкафа достаёт юбки и платья, какие-то кофты с немыслимыми по форме и глубине разрезами, а Чонгук чувствует, как тревожно пропускает удар сердце. Действуя скорее инстинктивно, чем осознанно, парень подрывается с места и вырывает из чужих рук плиссированную юбку. Чимин смотрит удивлённо, а Чонгук замирает и улыбается неловко. - Не нужно пытаться быть той, кем ты не являешься, Чим. Не нужно всей этой мишуры, в которой ты чувствуешь себя неловко. Когда ты предлагала Юнги встречаться, то была в порванных джинсах, потому что настебнулась, запнувшись о свою же ногу, и потёртой футболке с потрескавшимся диснеевским Микки Маусом. Лохматая и наверняка раскрасневшаяся и заикающаяся, растрепанная и в своей дурацкой любимой кепке с идиотским знаком доллара. Парни всегда смотрят на внешность и фигуру, но ты и сама знаешь, что не выглядела красоткой из сладкой мечты. Юнги согласился с тобой встречаться, несмотря на это. Так что не мудруй, просто оденься так, чтобы тебе было комфортно. - Пф, много ты понимаешь, Гукки. Знаю я, куда вы все пялитесь. На ноги и на грудь. Так не лучше ли одеться так, чтобы было видно и одно и другое? Ну, не совсем видно, но подчеркнуть ведь можно. Чимин всё ещё колеблется, цепляет взглядом платье, а Чонгуку снова становится страшно. Это глупо, но... Он не хочет, чтобы Чимин повторила судьбу его нуны. - Ты права, но не забудь, что вы потом идёте в клуб к его знакомым. Мне вот было бы неприятно, что на мою девушку пялятся, раскладывая её мысленно в разных позах или мечтая о том, чтобы её юбка задралась, показывая бельё. Да и мало ли, что может ещё случиться. От грязных приставаний к тебе до предложения прогуляться по вечерним улицам, по набережной и так далее. Далеко на шпильках-то своих уйдёшь, в которых выглядишь оленем на льду? Чимин кривилась и говорила о том, что Чонгук ничего не понимает. Чимин кривилась, завязывала волосы в пучок и говорила о том, что Чонгук в корне неправ. Чимин натягивала простые джинсы, белую толстовку, шнуровала кеды и говорила о том, что из-за Чонгука будет выглядеть не девушкой Юнги, а его бро.От кого: [ЧимЧим] Мы гуляли всю ночь, а после встретили рассвет на набережной, кутаясь в одну куртку на двоих и попивая кофе. Он сказал, что я выгляжу потрясающе, а после признался, что боялся того, что я приду на каблуках, потому что тогда я была бы выше, а это немного ущемляет его мужское достоинство. Юнги-я такой милый. А у тебя, Чонгукки, нуна в вечном долгу~~~
Чимин была очень благодарна. Чонгук был рад за подругу.- Чон Чонгук! Объяснись немедленно! Почему ты не сказал о том, что…
Очередной скандал, и Чонгук уходит из дома. Мать что-то кричит вслед, а после переключается на отца, потому что тот лишь флегматично следил за разрастающейся бурей, не принимая в ней участия. Точнее, не поддакивая матери, а это уже повод повысить громкость ора в несколько раз. На улице прохладно, ветер носится по улицам, забираясь за ворот толстовки, и Чонгук думает о том, что нужно было всё-таки надеть куртку. А потом перед парнем оказывается детская площадка соседнего двора, и все мысли из головы вылетают. Потому что на качелях сидит нуна. Его нуна. Девушка напоминает Садако, её длинные чёрные волосы свешиваются на лицо, почти скрывая его, и это немного жутко. Аляповатая куртка военной окраски, отвратительные джинсы-клёш и растянутый зелёный свитер. Вязаная серая шапка, такая же нелепая, как и всё остальное, поношенные кроссовки, которые давно пора выбросить, но… «Ты что, с ума сошёл? Я купила их на свою первую зарплату, они как талисман, как символ новой жизни! Клеем подошву прилеплю на место, и готово!», - верещит в памяти звонкий девичий голос. … рука не поднимается. Нуна покачивается на качели, цепи негромко звякают из-за раскачивания и порывов ветра. Эти же порывы ловят пряди волос девушки, путая их, приподнимая и швыряя в лицо своей хозяйке, а после вновь отдёргивая в стороны. Нуна выглядит расстроенной, поникшей, и Чонгук вновь чувствует давно забытое желание защитить, утешить. Но так страшно сделать шаг вперёд. Страшно, потому что нуна может оказаться всего лишь призраком прошлого, которого подкинуло воображение. Но шаг делать не приходится, потому что нуна вскидывает голову. В неярком свете фонаря Чонгук видит заплаканное лицо, опухшие щёки и нос, синяки под глазами и искусанные дрожащие губы. Губы, которые медленно движутся, выдыхая безмолвное, робкое, полное затаённой надежды «Чонгукки?». И Чонгук срывается. Срывается, подбегает к нуне и дёргает её на себя, крепко обнимая. Обхватывает одной рукой за талию, а второй обнимает за спину, прижимает к себе так крепко, что дышать невозможно, утыкается носом, да и всем лицом в её лохматую макушку, от которой снова пахнет горьким терпким шампунем и совсем немного - лаком для волос. Обнимает, судорожно поглаживая по спине, пытаясь успокоить и слушая громкие рыдания, вырвавшиеся из чужой груди. Нуна в его руках беззащитная, хрупкая и такая маленькая без своих шпилек, всхлипывает громко и отстраняется немного, размазывая по щекам солёные слёзы и заглядывая в чужие глаза. Чонгук улыбается тепло, хватает её замёрзшие руки, растирает тонкие длинные пальцы, а после сплетает их со своими, как всегда мечтал.- Я так скучал по тебе, нуна. - Я тоже по тебе скучала, Чонгукки.
Позже они поговорят о том, что было, о том, почему не общались. Чонгук расскажет, что Чимин - всего лишь подруга, теперь ещё и занятая, расскажет о том, как скучал, как порывался позвонить или написать. Он признается, по какой причине оборвал все связи, признается, что рядом с нуной ему было неловко и стыдно, расскажет всё без утайки, потому что так нужно было. Ему, нуне - им обоим. После они помолчат какое-то время, а после нуна, краснея и заикаясь, признается, что Чонгук ей давно нравится, что она просто хотела привлечь его внимание, а потому вжилась в роль конфетки-кокетки. Чонгук ведь как-то говорил, что такие девушки его привлекают. Да, это было вырвано из контекста, ведь вообще-то Чонгук говорил о том, что да, такие девушки ему нравятся, но это только на один раз, что отношения он с такой курицей, как называет подобных Чимин, строить не стал бы, но тем не менее. Нуна просто волновалась, услышала то, что хотела, а остальное пропустила мимо, вот так и вышло. Она рассказала о том, как искала встреч, как ей было больно, когда Чонгук отдалился, а после и вовсе «бросил её». Рассказала о том, как в порыве истерики выкинула все эти гламурные шмотки прямо в окно, а после сбежала на улицу, желая проветриться и понять, что же всё это время было не так, когда всё изменилось. Только вот не думала она, что встретит Чонгука. - Но я рада, что мы встретились, что ты… Рядом сейчас. Только вот видок у меня… - Замолчи. Ты очень красивая. Самая красивая. Они встретят рассвет на набережной, распивая один большой стаканчик кофе на двоих, держась крепко за руки и даря друг другу робкие улыбки, наполненные радостью, смущением и лёгким страхом, что всё происходящее - лишь желанный сон. Но нет, не сон, и оба чувствуют это через тепло друг друга, когда сплетают пальцы крепче. Когда придвигаются ближе, когда встречаются вновь взглядами и алеют щеками, но всё равно тянутся губами навстречу друг другу. Нуна у Чонгука действительно потрясающая. Нуна Чонгука позволяет любить себя и, что немаловажно, любит его в ответ. Нуну Чонгука зовут Ким Тэхён, и она - само совершенство.|End|