impermissible luxury

Тишина давит, наваливается, хоронит все слова глубоко под плинтусом и паркетом. Туда, где пыль не подлетает от ударов ногами. Туда, где стоит такая же кромешная тьма, как в глазах у человека напротив. Его лицо не выражает ничего, взгляд отстранённый, туманный даже. Его кофе всегда такой же горький, как и слова, слетающие с его языка, но ещё такой же крепкий, как их объятия. Не более. Встречаются они настолько спонтанно и странно, как и расходятся. Их разговоры всегда имеют начало, но никогда не заканчиваются. Оборванные мысли и фразы. Взгляды пересекаются на доли секунды или на несколько долгих и тягучих, как жвачка, минут. Системы обоих барахлят ежедневно, ломаемые отчаянными поцелуями и налаживаемые хлопками дверью. Что между ними, кроме летающей пыли, никто не может точно сказать, но это определённо не то, о чём они говорят вслух. У Дэна идеально выглаженные рубашки, всегда угольно-чёрные воротники и рукава, а под ними до смешного много порезов. Бледная кожа и ярко-красные порезы, а в пальцах зажата сигарета. Чёртова эстетика. У Фила на лице нет эмоций, не сейчас. Его футболки слегка затёрты и выцветши, и, возможно, он не любит перемены. Поэтому всё ещё игнорирует присутствие Дэна до тех пор, пока последний не начинает тянуться к нему за поцелуем. У них всё неправильно и плохо, но пока механизмы ходят, пусть и со скрипом, никого это не волнует до такой степени, чтобы обрезать все нити, протянувшиеся между ними. В гробовой тишине отчётливо слышна зажигалка и движение пальцев, шипение сигарет Дэна и тяжёлые вздохи Фила. Он молчит, а собеседник не слушает, и к двенадцати, когда на телефоне пара пропущенных смс и звонков, Фил грузно поднимается с земли, уходя слишком быстро, настолько, чтобы не вернуться. Они никогда не прощаются, лишь кидают раздражённые взгляды и обзывательства, а Дэн пару раз растягивает фенечки на руке Фила, когда тянет его назад. Между ними нечто большее, но они предпочитают смахивать это на ребяческий интерес, ломаясь каждую ночь и собирая себя заново утром, вдали от чужих взглядов. Они называют друг друга исключительно по фамилии, кидая слова слишком безразлично и слегка заинтересованно одновременно, а Дэн часто опускает книгу Фила, чтобы тот обратил на него внимание. Опять раздражённый взгляд напротив, а Дэн слегка плавится под ним, но продолжает доставать собеседника. Ехидничает, слегка волнует и игнорирует после, не замечая очевидные взгляды. Филу хочется сломать ему нос, но он просто перелистывает страницу книги и начинает отсчёт до десяти. Неизвестно, почему они друг друга терпят, но Фил каждый раз говорит Дэну, что тот умрёт раньше положенного, если продолжит питаться одним кофе, шоколадом и нервами Фила, но всё равно протягивает ему при встрече парочку конфет из пыльного ларька с остановки. Дэн снова неотрывно смотрит на Фила, а у последнего ухмылка на лице, до жути раздражающая, но такая по-особому привлекающая. Дэн слишком тщательно изучает ключицы Фила, хотя с закрытыми глазами уже может нарисовать их, пряча от чужих глаз в старом блокноте под подушкой. — Слюни подотри. «Лучше бы молчал», — проносится в голове у Дэна, но он лишь закатывает глаза и снова закуривает. Ветер не сразу уносит дым, из-за чего его в лёгких Фила столько же, сколько и у Дэна. Такого же серого, как и небо над ними. Но дым в голове только у одного из них, поэтому он встаёт и уходит, а тускло-голубые глаза немного печально смотрят вслед. Фил снова замечает полосы на запястьях Дэна, когда последний засыпает с блокнотом в руках у него дома. Фил отводит взгляд и повторяет, что это не его дело. В груди отчего-то щемит, но он лишь плюёт на Дэна и все чувства внутри, ложась на пол, а утром просыпаясь в одиночестве. Он ожидал этого, но надеялся проснуться из-за толчков и просьб подвинуться, если он не хочет быть раздавленным. Но, опять же, они не друзья, лишь заинтересованные друг в друге незнакомцы, так что позже этим же утром они едут на разных сидениях, слишком далеко друг от друга, но всё так же следя взглядами. Заевшая пластинка, с которой всё не снимут иглу, продолжает ходить по одной и той же строчке песни, но это едва ли раздражает. Неделю спустя Дэн приходит с цветами. Его букет громко называть таковым, но душу греет, так что он опускается рядом с Филом и кладёт ему на колени цветы. Скамейка трещит под ними, плечи дрожат, а порезы Дэна теперь обработаны и замотаны бинтами. А Фил смеётся и целует Дэна куда-то за ухом, из-за чего у младшего мурашки бегут вниз по спине. Их системы не спасёт даже самый хороший специалист. Руки у Дэна холоднющие, но Фил всё равно переплетает их пальцы и выдыхает пар, думая, что смотрятся они отлично. Один курит, другой выдыхает пар, а взгляд у обоих бесцветный. — Фил? —Да? — Иди нахуй. — Надеюсь, не на твой. Фил тушит смешок в кулаке, Дэн тушит сигарету, они расходятся на разные стороны улицы, хотя живут напротив друг друга. «Что за херня?» — думает Дэн, кидая взгляд через серую улицу, натыкаясь взглядом на нелепую в этой картине голубую рубашку на Филе. Думает о том, что ему здесь самое место, ведь чёрные кеды с белыми шнурками смотрятся так заезжено элегантно в комплекте с каплями дождя на асфальте, а Фил слишком цветной для таких пейзажей. Даже с букетом чёрных роз в руке. Слишком цветной, но эстетику Дэна теснит. Через неделю тишины, когда скука вяжет на шее Фила узлы, а из дома напротив то и дело слышны крики, он пересчитал все трещины на потолке по пять раз в правильном порядке и три раза с конца, но дни не становятся короче, а из окна Дэна никто не показывается. Дни тягучие, вязкие, слишком мокрые для июня и болотные, а листва на деревьях вянет прямо на глазах. Цвета блёклые не только в природе, даже люди кажутся тошнотворными, мерзкими и фальшивыми. Но и в этом есть своя прелесть. Дэн показывается у него на пороге в среду, ровно в 2:45 дня, с измазанными в краске щеками и руками, с заплаканными глазами и ромашкой за ухом, которую Фил положил Хауэллам в почтовый ящик. Он пропускает Дэна внутрь, и от парня пахнет красками, который слегка щекочут нос. Он зажмуривается и закрывает дверь, а, когда открывает их, всё снова теряет свой цвет. Дэн мешком падает к стене, закуривая, не спрашивая разрешения, и складывает ноги рядом. Только после третей сигареты и просьбы Фила уйти, Дэн распускает язык, мешая слова с сигаретным дымом. — Лучше бы я не рождался, или медсестра уронила бы меня на кафель насмерть, знаешь. Фил хмурится, ему хочется избавиться от этой фразы, скашлять с языка и выкинуть в помойку или сжечь, взяв искру с конца дэновой сигареты. Но она лишь висит в воздухе, оседая на их сгорбленных спинах, хватаясь за плакаты на стенах. Филу хочется возразить, спугнуть тишину и смахнуть эту фразу в окно, но он лишь кривит рот и кивает, поворачиваясь к Дэну. — Без тебя было бы лучше. Хотя бы потому, что я ненавижу сигаретный дым. Ложь, ложь, ложь. Притягивает Фила за ворот рубашки, смазано целует, едва стараясь. Руки цепляются за шею, путаются в волосах и разрезают тишину плавными движениями, режут душу и пугают бабочек в животе. Их поцелуй можно назвать меланхоличным, потому что он отдаёт табаком и слезами, а Фил пальцами нащупывает новые порезы на руках Дэна. Пластинка начинает играть снова. Песня заедает до пятницы, когда они сидят в какой-то кафешке на воздухе. Ноги Дэн закинул на столик, пошатнув любезность официантов, но привлекая внимание блондинки за кассой. У него сохнет во рту, и он просит сходить Фила купить ему попить, а старший лишь отмахивается и продолжает читать книгу. Дэн фыркает, откладывает альбом и наклоняется к парню, снова опуская его книгу и привлекая внимание. Между ними наэлектризованные взгляды, раздражение и духота знойного дня, но Фил не сопротивляется, когда Дэн тянет его к кассам, а лишь смотрит под ноги. Девчушка за кассой явно флиртует с Дэном, не обращая внимания на Фила, и выпячивает грудь вперёд. А Дэну хочется смыть с себя эту грязь, разрисовать ей страницу настолько, чтобы её чернила закончились в кляксах, а он смог бы выкинуть бумагу. Дэн заказывает самый сладкий чай, которых у них есть, а Фил морщится от одного представления этого приторного ужаса. —Ваш друг будет что-нибудь заказывать? — Девушка спрашивает так безразлично и даже мерзковато, что Дэну хочется сплюнуть её же слова на её слишком короткую красную юбку. — Мой парень предпочитает питаться моим терпением… Нет, он ничего не будет, — Дэн говорит на автомате, смотрит по сторонам и чувствует себя неуютно в этой комнате, светлой, режущий взгляд. Фил вытаращивает глаза непроизвольно, его костяшки белеют на столешнице, а ноги едва не подкашиваются. Они не пара, и по ним это видно, но за стойкой кипит девушка и удивляется не меньше самого Фила, мнёт салфетку и выбрасывает, а парень краем глаза видит на ней какие-то цифры. Фил думает об этой фразе всю неделю, придаёт ей слишком большое значение, ищет в глазах и словах Дэна, но тот лишь целует его на прощание каждый вечер и шлёт подальше. Между ними недосказанности несколько вагонов, чёрных и пыльных, скрипящих под грузом, а Дэн лишь странно смотрит на Фила. Они мало говорят, лишь кидают оборванные фразы, отворачиваясь и избегая зрительного контакта тщательнее обычного. Пальцы Дэна больше не измазаны красками, рубашка скрывает руки, а Фил не разговаривает третий день подряд. — Может, перестанешь грузиться и поговоришь со мной? Ну, или пошлёшь, ради приличия, — слова неправильные, не те, что ждёт Фил. Взгляд надломленный, и старший удивляется эмоциями на лице напротив. — Что мы такое? Бьёт под рёбра, выбивает воздух и заставляет проверить пустую пачку сигарет. Дэн не знал, не готовил ответа, просто не ожидал, не от Фила с его нелюбовью к изменениям. Наконец он поднимает глаза, когда на плечи давит неотрывный взгляд, а рой мыслей слишком быстро и не вовремя испаряется. — А ты как думаешь? Отвечать вопросом на вопрос слишком подло, поэтому Фил опять замолкает на пару дней, хотя ответ был готов ещё до вопроса. Теперь он неотрывно следит за Дэном, анализирует и не отвечает на поцелуи, отворачиваясь, не позволяя обнять засыпающего рядом парня. Это кажется непозволительной роскошью, не тем, что следует делать. Его скулы слишком явно выделяются на лице, и Дэн насильно заставляет его есть, держа за руки и переплетая холодные пальцы. Взгляды слишком чужие и отстранённые, когда Дэн их ловит, Фил не контролирует ситуацию, ломается всё чаще. А Дэн курит на три пачки больше в день, избегая встречаться с Филом, хотя и тот не рвётся составить ему компанию. Дни опять серые, ночи черные даже для себя, а вид перед глазами иногда цветёт бесцветными узорами. Ноги едва ходят, когда звонок разрывает тишину в доме, поднимая с полок пыль и режа слух. Дэн волочится до двери, собирая косяки по пути и пытаясь понять, что случилось с цветами вокруг. На пороге стоит Фил, с букетом в руках и большими синяками под глазами. Улыбка его измученная, фальшивая и слегка понимающая, когда он прижимается губами к губам Дэна, цепляясь за выступающие ключицы у парня. Механизмы не подлежат восстановлению, ржавеют в один момент, неприятно скребут шестерёнками в районе сердца, а Фил шепчет в губы Дэну, что не хочет думать. Они улыбаются, из-за чего целоваться легче не становится, учитывая то, что оба не спали пару тройку дней. Мир вокруг всё ещё черно-белый, но лазурные глаза напротив ярче звёзд на небе. В дырках на небе он находит своё спокойствие этой ночью, а парень рядом сегодня сильно разговорчив. И, возможно, Фил сможет мириться с любовью Дэна к сладкому.