Туман и зеркала

      Неважно, что было «до». Неважно, что будет «после». Здесь нет времени, здесь не имеет значения, кем ты был или кем можешь стать, здесь все равны. В этом месте лишь тьма, бесконечная тьма… а может, попробовать разомкнуть веки?       Сайхара Шуичи открывает глаза и оглядывается вокруг себя, смотрит под ноги. Шахматная доска, черная клетка. Он стоит на огромной черно-белой доске, залитой пурпурным светом, вдали виднеются колоссальные очертания шахматных фигур, а вокруг зеркала, зеркала, бесконечные зеркала с пляшущими в них фиолетовыми тенями. В этих зеркалах Сайхара видит множество своих отражений, но все они кажутся какими-то фальшивыми, словно это недружелюбные призраки, принявшие его форму.       Шуичи делает шаг вперед, поднимает взгляд и щурится недоверчиво. Он ожидал чего угодно, но почему-то было очень странно видеть посреди этого нереального пространства обычный столик из школьного кафетерия. Однако еще невероятней видеть того, кто сидит за этим столом — до боли знакомая невысокая фигура в белой одежде, ходячая катастрофа с лицом ребенка. Кокичи Оума смотрит на детектива с улыбкой, подперев подбородок ладонью.       — Привет, Сайхара-чан.       От этого невинного приветствия Шуичи невольно отшатывается, глядя на одноклассника, как на привидение. Хотя, постойте, почему «как»?       — Оума-кун, — шепчет он. — Ты же умер…       — Эй, грубо! — возмущенно вскидывается диктатор. — Разве я похож на мертвеца?       — Нет, но… Я же сам видел!..       — Что ты видел? — насмешливо осведомляется Оума.       — Так ведь пресс… И Момота-кун говорил, что…       — Момота-чан мог солгать, не так ли? — Кокичи с лукавой усмешкой прикладывает палец к губам. — Скажи, видел ли ты мое мертвое тело собственными глазами? Или полагался лишь на чужие слова?       — Но твою смерть подтвердил Монокума! — Сайхара предпринимает еще одну отчаянную попытку привнести хоть немного ясности в этот странный разговор.       — А если я действительно мастермайнд? — жуткая ухмылка искажает лицо Оумы. — Стоит ли в таком случае верить Монокуме?       Запутавшись, Сайхара умолкает, еще раз оглядывается вокруг. Так-то оно так, но… На интуитивном уровне необъяснимо ощущалось, что окружающее пространство слишком странное. Не от мира сего — вот наиболее подходящее определение. И на вчерашнем суде точно и безошибочно было доказано, что Кокичи Оума погиб под гидравлическим прессом. Так что же тут происходит? Все, произошедшее вчера, было ложью? Не может быть… Это было слишком сумасшедшим, чтоб поддаваться пониманию.       — Кстати, может это Сайхара-чан мертв, но еще не осознал этого? — Оума закладывает руки за голову, смотрит на детектива с беззаботной улыбкой. — Знаешь, такое бывает довольно часто…       — Я не могу быть мертвым! — изумленно выдыхает Шуичи.       — Почему ты в этом так уверен? — диктатор склоняет голову набок. — Как ты тогда разговариваешь со мной? Я же, — он ехидно фыркает, — умер, как ты сам утверждаешь.       — Но я не помню даже момента собственной смерти, — озадаченно бормочет Сайхара. — И, положим, если я мертв, почему первым я столкнулся именно с тобой?       — Потому что я был рожден, чтобы встретить тебя! — Оума раскидывает в стороны руки и хохочет, отклоняясь назад вместе со стулом. — На том свете, на этом свете… Почему бы нам не провести эту вечность вместе, Сайхара-чан?       — Не шути так, — шепчет детектив побелевшими губами.       — О чем ты? — Кокичи мгновенно успокаивается, на его лице отражается недоумение. — Я не шучу... Ненавижу шутки, ты знал?       — Это твоя очередная ложь?..       — Точно, — весело соглашается Оума. — Но что именно из моих слов — ложь?       Сайхара хмурится, растерянно потирает переносицу. Его одноклассник всегда говорил странные вещи, но на этот раз он просто превзошел себя. Ситуация усугублялась тем, что Шуичи действительно не имел ни малейшего понятия о том, что здесь происходит. Живот начинает предательски крутить от беспокойства, и Сайхара стискивает зубы, делая глубокий вдох и усилием воли приказывая себе успокоиться.       — Давай для начала кое-что проясним, — осторожно предлагает он. — Я все еще в академии?       Некоторое время Оума медлит с ответом. Кажется, будто он серьезно призадумался над вопросом Сайхары.       — Относииительно, — тянет он. — Но на самом деле нет.       — Секундочку, — детектив встряхивает головой. — А где же я тогда?       — Скажем так… Это не твоя реальность.       — Что ты имеешь в виду? — Сайхара смотрит на одноклассника, подозревая, что тот окончательно свихнулся.       — Будет сложно объяснить, — Кокичи усмехается. — Проще показать.       Оума щелкает пальцами и над столом формируется фиолетовая воронка, из которой выскальзывает белый фарфоровый заварник и пара чашек с блюдцами. Посуда с негромким мелодичным звуком опускается на столешницу, фиолетовый туман обволакивает ручку заварника, чайник сам поднимается в воздух и разливает чай по чашкам. Детектив уже просто не верит своим глазам, ноги не держат его, и он опускается на стул напротив Оумы, как подкошенный.       Кто же тут на самом деле свихнулся?..       — Что случилось, Сайхара-чан? Неужели поплохело? — вкрадчиво мурлычет диктатор. — Ну, ну… Выпей чаю, станет легче.       Улыбаясь, Кокичи придвигает к Сайхаре фарфоровую чашку на блюдце. Облачко пара, в горячем аромате которого ощущаются нотки цветочной сладости, клубится и сворачивается над чашкой, словно живое. Оно приобретает множество разнообразных форм, пока не сгущается до состояния белого полупрозрачного сгустка с отчетливо проступающими в нем очертаниями лица Акамацу Каэде. Детектив вздрагивает, невольно подается вперед, затаив дыхание, с жадностью вглядывается в знакомые черты. Кокичи заинтересованно щурит глаза, его усмешка приобретает заметно хищный оттенок, но Сайхара не замечает этого, не отрывая взгляда от собственной иллюзии.       — Возможно, Акамацу-чан где-то здесь, — задумчиво говорит Оума. — Иногда я слышу звуки игры на пианино...       — А ее саму ты видел? — Шуичи смотрит на призрачную улыбку Каэде немигающими глазами, как завороженный.       Кокичи лишь пожимает плечами в ответ.       — А ты хотел бы?       — Да, — слова срываются с губ детектива прежде, чем он успевает их обдумать. — Я бы столько хотел сказать ей… Поблагодарить ее за то, что она всегда верила в меня. Дать понять, что она умерла не зря...       Оума молчаливо и продолжительно смотрит на него, опустив подбородок на сложенные в замок пальцы. Странное выражение с неуловимым оттенком горечи проскальзывает в его глазах лишь на мгновение, и тот же момент диктатор заходится звонким хохотом.       — А-ах, я солгал! — смеется он. — Акамацу-чан не может быть здесь! Ей хватает своего мира... Мы тут не ходим друг к другу в гости, знаешь ли!       Сайхара дергается, словно получив удар под дых, и с тяжелым обреченным вздохом опускает голову. Как всегда… Он уже не знал, чему верить. Пусть детектив привык подвергать сомнению все слова Оумы, но лишь крошечная вероятность того, что он снова мог увидеть Акамацу, так захватила его, что он потерял голову. И в чем Сайхара точно не сомневался, так это в том, что своей мимолетной надеждой он прекрасно развлек диктатора, снова пойдя на поводу его лжи, как наивный болван.       Оума просто забавляется… Этот ублюдок забавляется, играясь с чужими чувствами!       В гневе Шуичи отталкивает от себя чашку, чай расплескивается по столешнице и наваждение исчезает, рассеивается вместе с туманным облачком. Он поднимает лицо на Кокичи, намереваясь высказать ему все до последнего слова…       И осекается, наткнувшись на большие фиолетовые глаза, с непривычной серьезностью глядящие на него прямо в упор.       — Отличное выражение лица, — шепчет Оума. — Чувствуешь эти эмоции, Сайхара-чан? Запомни их. Они тебе еще пригодятся…       — Я не понимаю, чего ты добиваешься, — выдыхает Сайхара, бессильно поникнув плечами. — Но кое-что я понял сейчас. Ты только что сказал, что у каждого из вас свой мир... Ты все же мертв, верно? И это твой мир, я прав?       — Нишиши… Я так и знал, что ты догадаешься, — Кокичи улыбается донельзя довольно, заложив руки за голову. — Как и ожидалось от Сайхары-чана!       Вместо ответа Шуичи устало запускает пальцы в волосы и едва ли не падает лицом в стол. Что за бред… Он сам не верил в собственное предположение и надеялся, что Оума насмешливо развеет его, но тот по какой-то причине охотно согласился. Правда ли это? Ложь ли это? Сайхара хотел докопаться до сути, но вместо этого запутался еще больше.       — А что я делаю здесь? — глухо спрашивает он без особой надежды получить ответ.       — Я хотел поговорить с тобой, — легко отзывается Оума, будто речь шла о совершенно обыденных вещах.       — О чем? — Шуичи поднимает взгляд.       — Об игре убийств, конечно, — диктатор пожимает плечами. — Ты же не думаешь, что с моей смертью все закончилось?       — То есть, кто-то еще умрет? — Сайхара выпрямляется, смотрит на Оуму пристально. — Кто?       — Не скажу, — лукаво усмехается Кокичи.       — Но знаешь?       — Знаю.       Шуичи вздыхает, понимая, что более вразумительного ответа уже не получит. Он не был хорош в переговорах, а добиться чего-то от Оумы тем более было сложно. К тому же нельзя исключать вероятности, что одноклассник мог просто соврать ему… Хотя не многовато ли усилий для обычного розыгрыша? Даже у чокнутости Оумы должны быть пределы.       — Ты должен готовиться к битве, Сайхара-чан! — Кокичи тем временем с усмешкой подается вперед и щелкает детектива по торчащей из прически прядке. — Не смей расслабляться, хаха!       — Будто мне нужно для этого твое напутствие, — тихо бормочет Шуичи. — В этой сумасшедшей академии при всем желании не расслабишься... Если ты теперь знаешь все, расскажи мне, почему эта игра все еще продолжается? Зачем мы убиваем друг друга?!       — Это… — Оума вдруг осекается с судорожным вздохом, ухмыляется болезненно, будто что-то стискивает его горло и мешает говорить дальше. — Это не то, что я могу тебе рассказать. Но, знаешь… Ты никогда не думал, что кто-то наблюдает за тобой свыше?       — Ты имеешь в виду… Бога? — Шуичи выглядит немного озадаченным.       — Смотря кого ты считаешь Богом, — диктатор пытливо смотрит на него. — Того, кто создал тебя таким, какой ты сейчас есть? Того, кто управляет тобой? Того, кто решает твою судьбу? Что ты думаешь об этом, Сайхара-чан?       — Я думаю, ты опять заговариваешь мне зубы, — хмурится Шуичи. — Разве сейчас подходящее время для того, чтоб философствовать?       — В самом деле! — Оума фыркает и вздрагивает плечами от смеха. — Но все же подумай над этим, когда наступит подходящее время. Не забудь… Пообещай мне, что не забудешь.       — Я не…       — Обещай.       Оума подается вперед, опускает ладонь на руку Сайхары. Детектив вздрагивает — почему-то он думал, что прикосновение будет призрачным, но мягкие теплые пальцы на его руке ощущались вполне реально. Шуичи смотрит на одноклассника и кивает, не совсем осознавая, о чем он, но будучи готовым дать обещание, если это успокоит Оуму в его загробной жизни.       — Обещаю, — серьезно говорит он.       На лице Кокичи расцветает счастливая улыбка, он жмурится довольно, буквально сияет изнутри. Сайхара чувствует себя странно, не понимая причины этой радости, но, кажется, он поступил правильно.       — В своей жизни я сделал все, что мог, — Оума сжимает ладонь Шуичи. — Теперь твоя очередь, Сайхара-чан. Закончи игру…       Сайхара моргает, а в следующее мгновение рядом с ним уже никого, лишь клубы фиолетового тумана тают на его руке.       Закончи игру…       Многоголосый шепот проникает в уши, настойчиво ввинчиваясь в мозг.       Закончи игру…       Иллюзорное пространство дрожит и разрушается вокруг него, зеркала осыпаются звенящими осколками.       Закончи игру…              Сайхара просыпается с бешено колотящимся сердцем, резко садится на кровати. Он осматривается вокруг себя каким-то диким взглядом и вздыхает облегченно, понимая, что это просто сон. Его спальня в академии, всегда угнетавшая его одним своим видом, сейчас кажется ему невероятно родной и уютной — все, что угодно, лишь бы не возвращаться обратно в это сюрреалистичное пространство.       Он смотрит на часы и со вздохом прикрывает ладонью глаза. Пять утра. По-хорошему надо бы доспать, но вот заснуть он сейчас точно не сможет. После этого странного сна в его голове царил сумбур и хаос, доводящий до головной боли. Тело ощущалось слабым, но мозг работал, как спятивший механизм, а в ушах все еще шелестел неуловимый голос, призывающий его к действиям. Что-то подсказывало ему, что этот шепот будет преследовать его еще долгое время — словно кто-то невидимый направлял его вперед своей волей.              Закончи игру, Сайхара-чан...