Наркотики подводят к вратам рая, чтобы закрыть их перед тобою навеки

Когда Ричард Гекко переступает порог квартиры Кейт Фуллер, всё будто бы вновь обретает краски. Дочь пастора узнает своего личного преступника по тяжелым шагам и аромату дорогого одеколона, которым пропитывается всё вокруг, включая её саму, стоит ему прийти. Ричард сбрасывает с плеч черный пиджак, оставляя его небрежно валяться у самого входа. Кейт выходит в коридор в широкой домашней рубашке и шортах, от неё приторно пахнет клубничным гелем для душа, а с мокрых волос цвета молочного шоколада на пол капают гулкие капли. Девчонка не медлит – обнимает Ричарда крепко-крепко, говорит о том, что скучала. Его пальцы путаются во влажных волосах Фуллер и он отмечает, что такие встречи – традиция, общий секрет на двоих. Каждая их встреча – это возможность побыть рядом с тем, кто поймет. Кейт обхватывает теплую ладонь Гекко своей и тянет на кухню, смеясь. Он смеется, щелкает ее по носу, наблюдая за тем, как девочка забавно закатывает глаза. Она ставит чайник и заваривает горячий фруктовый чай, отлично зная, что Ричард не сделает и глотка, также, как и она сама. Мужчина усаживает Фуллер на небольшой табурет напротив себя и тянется к расческе, лежащей на столике рядом и принимается расчесывать длинные пряди. Фуллер откидывает голову назад, прикрывая глаза, и принимается рассказывать Гекко о том, что уже почти не боится ночных кошмаров, связанных с Адом и Амару. Кейт признается, что больше не кричит во сне и не вздрагивает от каждого шороха. Ричи выслушивает ее молча, очень внимательно, а после – наклоняется немного вперед, откладывая расческу обратно на стол, обнимает Фуллер за плечи, и по-семейному целует её в висок. Теперь очередь Кейт. Она слушает, когда Ричард рассказывает об очередном деле и удачной попытке сбежать от навязчивых копов. Он смеется и вспоминает, как напился в стельку в номере очередного придорожного мотеля. Кейт только цокает языком и отворачивается, а Гекко отчего-то с удивлением отмечает, что ему не хватало этого колкого взгляда пасторской дочки. Но все уходит на второй план, когда Ричи достает из кармана брюк пакет с белым порошком и несколько купюр по сто долларов, а после – бросает всё это на стол, рядом с чашками нетронутого чая. Кейт хмурится. Она не до конца помнит тот вечер, когда Ричард впервые принес в её дом героин, а она согласилась поучаствовать в этой авантюре вместе с ним. После первого раза её рвало почти сутки, на второй было легче, но всё еще ничего. Долгожданный кайф и полное забвение пришло после третьего раза приема наркотика и в ту ночь Кейт видела яркие сны, она смеялась так громко и совершенно искренне, словно была самой счастливой. Фуллер и не заметила, как они с Ричи привыкли вот так сбегать от своих страхов и холодящих кровь воспоминаний, пряча душевные шрамы под пеленой героинового удовольствия. Гекко высыпает содержимое пакетика на стол, разделяя его на две идеально ровные дорожки, пока Кейт сворачивает одну денежную купюру в тонкую трубочку. Ричард вдыхает порошок первым, а после – блаженно прикрывает глаза, свободно откидываясь на спинку стула. Кейт молча спешит повторить то, что сделал Ричи. Кайф не заставляет себя долго ждать, проходит совсем мало времени и тело Фуллер расслабляется, появляется приятное чувство защищенности, которое она способна прочувствовать только так, ограждая свое искалеченное сознание от внешнего мира с помощью наркотика. Кейт поднимается на ноги, стараясь унять дрожь во всем теле, снова хватает Ричарда за руку и тянет его в гостиную, где они открывают напрочь все окна, впуская в помещение июльскую духоту, не взирая на то, что вдвоем её не переносят. Ричард валится на пол, утаскивая за собой Кейт, обнимает её, и они смеются вместе, рассказывая, что видит каждый из них. Кейт машет руками, ловя, сверкающих на свету, «героиновых» мотыльков. Ричи тянется руками к шелковистым девичьим волосам и ему мерещится, будто бы в них расцветают настоящие, живые цветы. Неожиданно Кейт вздрагивает всем телом и обхватывает себя руками за дрожащие плечи, а все иллюзии Ричарда рушатся. Он садится рядом, наблюдая за стеклянным девичьим взглядом, направленным куда-то вдаль. Гекко знает, кого она видит, и спешит скорее развернуть её лицом к себе, заботливо провести ладонью по румяной щеке, стирая пальцами влажные дорожки от слез. Фуллер успокаивается, льнет к Гекко, цепляясь дрожащими пальчиками за края его белоснежной рубашки, словно он – её единственное спасение, глоток свежего, отрезвляющего воздуха, последний спасательный круг, брошенной одной, утопающей в своих кошмарах, маленькой девочке. Ричи закрывает глаза, зарываясь носом в шоколадные волосы, вдыхая, вместо наркотика, аромат клубники, исходящей от дочери пастора. «И это куда лучше любого другого кайфа» – думает Ричард Гекко, крепче сжимая Кейт Фуллер в объятиях. Они приходят в себя на рассвете, лежа на старом скрипящем диване. Кейт хочет незаметно ускользнуть обратно на кухню, но Ричард открывает глаза, проводит пальцем по шее девчонки, вызывая у нее тихий смешок. Мужчина зажимает между зубов сигарету и щелкает зажигалкой. Кейт щурится от солнечного света, проникающего в помещение, и тянется к Ричи, аккуратно забирая из его рук сигарету. Она курит, задумчиво глядя в голубые, внимательные глаза Ричарда, вспоминая их первую встречу возле бассейна. – Пора завязывать, Кейти-кейкс, – шепчет Ричи и наблюдает за Кейт. Она думает несколько мгновений, а после – уверенно кивает, опуская глаза, ведь она помнит, что Гекко говорил подобные слова в прошлый раз.