Шаги

Она просыпается среди ночи. Голова неожиданно ясная, легкая, будто пустая. Ей кажется, она все еще спит, когда выходит из палатки — потому что поляна мерцает, будто усыпанная крошевом упавшей звезды. Пространство сужается, сужается до границ её тела, и не остается ничего реального за его пределами. Ночная тишина дрожит вокруг, будто облако бесцветных огней, звенит в ушах едва уловимо, дышит в лицо колючим холодом. Она бредет неосознанно, но подспудно зная, куда направляясь. Вечером они удили рыбу на этом озере, и теперь, когда ей не спится, она снова идет в эту сторону. Потому что уверена — что-то произойдет. Она выходит на опушку леса, и озеро разливается перед ней, неровное, зажатое в скалах,  что вот-вот вытеснят его из берегов. Лица касается лунный свет: он застывает в воде, холодным блеском отражаясь от её поверхности. Молчаливое, озеро не ждет её. Его неподвижность уже нарушил кто-то другой. Мощными гребками рассекая воду, он плывет к дальнему берегу. Доплывая, с шумом ныряет и сразу же плывет обратно. Она слышит, как разбиваются холодные, хрупкие брызги о его напряженное тело; она слышит, как он раздраженно фырчит и отплевывается, будто дикое животное. Она слышит, как глубоко он дышит — но это ей уже кажется, она не может этого слышать. Он доплывает до ближнего берега, переворачивается на спину, на какое-то время замирает, а потом встает. Вода покрывает его тело мерцающей пленкой; она стремительно огибает крылья лопаток, скользит вдоль линии позвоночника. Он стоит недолго, поворачивается, отбрасывает со лба мокрые волосы — его лицо, непривычно открытое, от его вида ей становится душно. Тяжело и шумно рассекая воду, он идет на берег, и ей хватает пары шагов. Она ойкает, покрывается красными пятнами и падает. Зажимает рот одной рукой, а другой мечтает сердце зажать, чтобы оно так не стучало. Слышит шаги, сжимается, молится всем богам, чтобы он не услышал, не заметил, не узнал... Шаги приближаются. Боги явно не на её стороне. — Что Вы тут делаете, принцесса? Она поднимает голову, облегченно вздыхает. Он в штанах. Хотя бы. — А...я... Ничего... просто... извини, пойду... И она поднимается на ослабевших ногах, делает неуверенные шаги в сторону и под пронзительным взглядом прячет горячее от стыда лицо. — Могли бы присоединиться, раз было так невтерпеж, — он ухмыляется, смотрит на неё с вызовом. — Дурак!.. Она по привычке бьет его в грудь, и лишь спустя секунду до неё доходит: он по-прежнему не одет, и пальцы её будто вспыхивают. Она спешно зажимает ладони в замок, а он все видит, все замечает, но уже ничего не говорит, и каждая клетка его тела излучает ожидание. Он ждет. Он не сдвинется с места, пока с места не сдвинется она. Таково правило, таково его решение. — Ты... — она все потирает пальцы, а они все жгут, прожигают другую руку, ей больно глаза поднять, но она поднимает. — Хак... — Мм? — ... Он вздыхает. Улыбается. И ей от бессилия хочется кричать. — Все в порядке. Не надо ничего говорить. Пойдёмте. — Угу... Они идут через лес, ей почему-то хочется плакать. Как будто она должна была сделать что-то важное, но струсила — и не сделала. Хотя почему как будто?.. Он идет рядом, несет в одной руке свою одежду и алебарду. Другая рука его свободна. Она смотрит на его ладонь,  близкую, широкую... она смотрит на него, такого спокойного с виду... Она смотрит на себя: жалкую трусиху, неспособную даже слова подобрать. Она задерживает дыхание, закрывает глаза. Она берет его за руку. И этот большой и сильный человек внезапно становится слабым. Его рука вздрагивает, он на миг сбивается с шага, косится на неё недоуменно, недоверчиво, но она не видит. Она смотрит себе под ноги, не поднимает голову, все идет, а внутри застывает, не двигается, ждёт. Ждёт, что он будет делать. Ждёт со страхом, ждёт с трепетом. Он отпускает её руку — она успевает умереть за эту секунду — чтобы взять её снова. Пальцы сплести, ладонь стиснуть. Он больше не смотрит на неё, но это и к лучшему. Она идёт и считает шаги, что делают они вместе. Наверное надо было раньше начать считать, но она начала только сейчас. Когда у палатки он отпускает её руку, кивает и растворяется в темноте, она долго стоит, сжимая ладонь, пытаясь тепло его удержать. Наконец она разжимает руку и дальше идет уже одна. Но он по-прежнему рядом с ней.