Путь сердца/The way heart.

«… Судорожный вдох и свист ремня. Ему четырнадцать… Стиснутые плотно зубы, и еле слышно сдавленный стон боли. Терпит. Он вечно и всегда терпит… Еще удар — и язык прикусывается зубами. Во рту становится очень сольно и слюна приобретает железистый привкус. В мозгу бьется только одно — вытерпеть это, не сломаться… Кнут рассекает воздух. Удар за ударом обрушивается на спину мальчику, даже не давая тому вздохнуть. Он мучительно, из последних сил терпит и ждет. Но не конца этой пытки — за ней придет другая… похуже. *** Его окровавленное тело бросают на кровать; потом его избавляются от малейших лоскутков ткани не теле, и раздвигают ноги. Он уже не может сопротивляться и кричать — рот полон крови, очень трудно дышать, а изломанное и избитое тело не слушается, лишь посылая в мозг импульсы боли. Мир сужается до одной черной точки. Мальчику очень хочется потерять сознание, не слушать, не слышать, не знать… Не существовать. Проникновение вовнутрь отзывается дикой болью, посильнее чем банальное избиение. Пальцы рук сами собой судорожно сжимаются, отчаянно царапая простынь и пытаясь за нее зацепиться. Вдох-выдох, вдох-выдох, вдох… убедить себя, что это не больно, пытаться хоть на миг разумом вырваться из удушающей темной пустоты комнаты, полной похоти. Чужие руки грубо вцепляются в его тело, оставляя глубокие царапины, синяки и омерзительное ощущение на теле — он словно тонул в нем… Наконец, кончено… Позади раздается сладостный мужской стон. *** Мужчина грубо тащит его в чулан — ноги мальчика уже не могут идти. Там его швыряют в чулан, даже не заботясь о том, куда упадет обессиленное пытками тело. Семья мужчины старательно молчит о том, что происходит по ночам — иначе не миновать добропорядочному семейству скандала. Им ребенок приходился „седьмой водой на киселе“, и поэтому дела до неродного ребенка им не было. Муж, тем более, имел хороший государственный пост — и ему нужно было постоянно снимать где-то стресс… О его… предпочтениях в семье старательно помалкивали. Хорошо, что сами они целы, на этого оборванца им было наплевать. В чулане, забитым почти до отказа старым хламом, у мальчика было лишь старое, протертое и в заплатках одеяло, какое-то подобие подушки, и пыль с паутиной над головой. Еды его — в наказание, сегодня лишили. Очень хотелось пить — но сил подняться с голых досок и дойти до стакана у него не было…» … он рывком просыпается… *** Тьма резала глаза. Подступившая паника туманила разум; в горле пересохло. Сердце в груди билось так, словно готово выпрыгнуть из груди. Но разум уже осознал — все кончилось, потерялось в прошедших днях и годах… Это прошлое… Это ночной кошмар… бред разума… А сейчас — настоящее… Мужчина перевел дыхание; все простыни намокли от его пота. Рука сама собой нашарила и включила в темноте ночник. Свет показался глазам приятным после черноты ночи, и тот сел в постели, прижав колени к груди и обхватив себя руками совершенно по-детски. Слабый свет освещал и спину мужчины, расчерченную старыми следами от шрамов. Как только сердце перестало колотиться, он перевел взгляд на часы-будильник — четыре утра. Еще через четыре надо вставать, заниматься и ехать в свой благотворительный фонд… Зеленые глаза нашли на тумбочке и графин с водой. Он встал с постели, налил из графина в стакан воды, и выпил пару-тройку глотков. Остро захотелось выйти на улицу и подышать свежим воздухом. Он исполнил эту маленькую прихоть только надев на себя спортивный костюм и попав ногами в кроссовки. *** Сад цвел роскошно для этого времени года: вишни и яблони стояли в цвету, добавляя к ночному воздуху тонкий запах многих цветов и соцветий. Луна тихо плыла по небу, освещая добротный частный дом Гарри, купленный специально для себя. Гарри сел в одно из плетеных кресел в беседке неподалеку и включил в розетку летнюю гирлянду. Тут стоял большой стол, кресла и за стенкой — что-то наподобие мини-кухни, чтобы готовить на свежем воздухе. Беседка была незастекленной, но современные технологии пришли ему на помощь — чтобы туда не попадал дождь, град и снег, плюс комары и мошкара, в своеобразные окна были вставлены рамы с прозрачным, но весьма прочным материалом. Зимой в беседке Гарри не сидел — холодно, да и беседку он старательно закрывал. Вот уже с десять лет он в России, и нравилось ему здесь все больше и больше. Тем более, тут сбылась его главная мечта… Мужчина, глядя на звезды, увидел, как одна из них будто бы подмигнула, и загадал свое желание: он безумно хотел создать семью. Быть может, и в этот раз высшие силы услышат его, и одарят своей милостью?.. *** «… неясные звуки, гул далеко рвущихся снарядов, святящих пуль и скрипа военной техники. Запах пороха, пота, крови и едва уловимый — смерти и гниения… Какофония из одних самых жутких звуков на этой земле. Многие с ними знакомы, как и она сама. Чечня… чеченская ания, с руками по локоть в крови, оперирует почти без медикаментов и наркоза. Велено беречь препараты… Поставок в ближайшую неделю можно было не ожидать… Пули, осколки, раны, ушибы, вывихи, контузия… — Время смерти: три часа сорок восемь минут. Холодно. Ровный голос произносит эти страшные слова спокойно, будто бы она сама книжку читает. Неинтересную. Очередной воин России отошел в мир иной… Жалко парня. Восемнадцать лет было… — Рогозина! — жестко прерывает ее врач, который сменяет ее на посту. — Иди отдыхай… — Есть! Сил уже никаких нет… Двое суток, не смыкая глаз на ногах. А кругом не прекращающиеся круги ада — кровь, боль, смерть, страдания… Еда вызывает тошноту, но сигареты как-то сами собой всплывают из медицинского халата, и она делает первую затяжку, давая легким желанный никотин. И тут и там — наспех раскинутые палатки, никаких удобств, антисанитария… везде снуют военные и из женщин — медсестры. Спать и отдыхать пытаются по очереди — в любой момент в лагерь могут ворваться вооруженные до мозга и костей боевики… Чужая земля, чужая вода, чужой воздух, чужие люди… Зачем это все?.. Вдалеке раздается громовой раскат… „ *** Она поднимает голову от подушки, неосознанно глядит по сторонам. В Москву пришла непогода — ее разбудила пришедшая гроза. По окнам хлестнули первые, тяжелые капли дождя. А потом на землю, дома и деревья обрушился шквал водяных струй. Засверкала молния, снова прогремел гром… Осознав, что она лежит в собственной постели, в собственной квартире, Рогозина перевернулась с одного бока на другой, расположившись поудобнее. До времени подъема осталось три часа, а ей опять снилась война… Наверное, от стресса… Ее любимый человек предал ее… Предал. Предал, женившись на другой. Та, конечно, бизнес-вумен, красивее, моложе ее… Да и ушел из ФЭС туда, где был возможен карьерный рост. Разрыв она пережила тяжело. Курить начала снова… С Чечни завязала, но вот опять… Она сжала кулаки, и по щекам, будто бы в тон дождю, потекли холодные струи слез…