Мука

Раненая луна поблескивала памятным шрамом. Звезды, как всегда, сияющим сором были разбросаны по космическому небу над Луна Новой. - Я тебя ненавижу, - молодая женщина с алыми локонами оскалилась, широкая морщина исказила обычно добродушное лицо. - И остановлю, чего бы ты ни задумала, Круа. В двух глазах цвета свежей крови зажглись яростные, злые огни. Чариот разрывали скорбь, злость, ненависть – коктейль чувств сотрясал ребра, темным медом разливался в груди и животе. Веки её нервно подрагивали, а ладони вспотели. Круа сохраняла молчание, высокомерно смотря на бывшую подругу. - Зачем ты пришла, если тебе нечего сказать? Будто мне не хватает твоего наглого выражения лица каждый день в Луна Нове. - Чариот сделала усилие и выдохнула, - Ты бросила и возненавидела меня однажды. Не заставляй снова это чувствовать. Злость и ненависть неотъемлемы только от твоей жизни, не мучай меня. Чариот цокнула языком и опустила голову, прищурившись. - Ради того, что между нами было, Круа. Женщина с лиловыми вьющимися волосами дерзко бросила взгляд в сторону Чариот. Кошачьей походкой она приблизилась к стеклу купола, играющего роль крыши в личной комнате Профессора Урсулы. Круа нежно приложила руку к холодной поверхности, а затем с силой ударила кулаком по стеклу; тупой громкий звук отозвался острой болью в бледных, розоватых костяшках. Чариот вздрогнула, недоуменно взглянув на Круа. Она усмехнулась, улыбнувшись еще шире, отчего в темноте сверкнули острые белые зубы: лицо Круа стало похоже на жуткую маску; она ударила по стеклу еще раз и еще раз, резко обернувшись лицом к испуганной Чариот, приложившей руки к груди. Профессор только успела набрать в легкие воздуха, чтобы сказать: - Круа, прекрати, ты же.. - Оу, то есть ты у нас самая несчастная? С разбитым сердцем? Брошенная и одинокая? – перебила взволнованную женщину Круа, с лица которой не сходила злая усмешка. Чариот испугалась бледного мертвенного лица Меридье и её масляных бирюзовых глаз. Круа сорвалась с места, бросившись к Чариот. От страха профессор отступила назад, ноги её задрожали и не удержали ведьму. В рывке Круа успела подхватить её. Вишневая кровь из-за яркого лунного света взбурлила в глазах Чариот, отвечая на холодную бирюзу, казалось, морозящую внутреннюю сторону опущенных век Круа. Чариот все еще испытывала колючий страх, что мурашками ерзал по коже ведьмы. Не сводя взгляда с женщины, которая крепко держала её, Урсула слабой ладонью накрыла голову Круа, нежно пройдясь по мягким светло-сиреневым волнам. Слабость сковала тело Чариот, она же отразилась в грустной улыбке. - Как в детстве, правда? В исступлении Круа прильнула к худой белоснежной шее Чариот, слегка надкусив гусиную кожу зубами. Урсула с ожесточением сомкнула пальцы на голове Круа, и они запутались в лиловых локонах, затем она уверенно потянула их к себе, отчего Круа усилила давление зубов. Чариот издала смешок, от которого в животе у Круа зашевелились морозные угри, но и мучительно зашумело желание, подрагивая легкими колкими спазмами. - Ты не представляешь, сколько раз я представляла, как держу тебя так и не отпускаю, - Чариот сильнее сжала ладонь, увитую сиреневой паутиной. - Так бы и мучала тебя вечно, Круа. Меридье засопела и отстранилась от Чариот, облизав губы. На шее профессора блестела слюна, отражая луну; влага отливала серебром, выделяя сливовую от поцелуя кожу. Круа больше не улыбалась. - Зачем же еще нужна вечность, Чариот? – Круа позволила Урсуле встать на ноги, но та не ослабляла хватки. Меридье опустилась на колени перед ней, приникнув к ногам ведьмы, скрывавшимся за шуршащим учительским платьем. Она подняла лицо и глянула на Чариот исподлобья, - Это мучение, эта мука… Лунный свет заиграл бирюзовым костром в двух изумрудах. Круа обняла бедра Урсулы, сковав их цепью сильных рук. Чариот закрыла глаза, продолжая двигать пальцами, чтобы Меридье не думала резко отскочить от неё и не забывала о боли. - Я хочу, чтобы она не заканчивалась.