Связующий браслет

— И, значит, Кварку пришлось двойной штраф заплатить? — Напрем со смехом откинулась на подушку, повернула голову к Дукату, мелкими глотками отпивающему свой канар. — А он-то надеялся сэкономить. — Да, Тракс был неплохим шефом безопасности, но Кварку, видимо, удавалось играть на его слабостях, — Дукат хмыкнул. — С Одо так не получится. Этот меняющийся — настоящий клад, я сразу это понял. Поставив стакан на столик, он придвинулся к Напрем. — Ну, а как у тебя на службе? Всё в порядке? — Да, сегодня было всего двое рабочих на приёме, и ещё одного выписали. Хороший день, — Напрем с наслаждением потянулась, поводя плечами, — почаще бы так. — Всего двое? — повторил Дукат. — И больше никого? — Больше никаких больных, — беззаботно кивнула Напрем, но взглянула Дукату в лицо. Он смотрел на неё внимательно, в серых глазах читалась тень сомнения. — Ну, а кроме больных? Напрем беззвучно вздохнула. — Был ещё кардассианский офицер. Приходил за консультацией. Дукат приподнял надбровные гребни: — А подробнее? Что ему было нужно от тебя? — Он просил никому не раскрывать ни его имя, ни то, о чём мы говорили, — Напрем сложила пальцы в замок на колене. — Это медицинская тайна. — Имя мне и так известно, — Дукат слегка поморщился. — Я должен знать, что понадобилось приезжему галу, префекту Мусиллы, от главного врача здравпункта для баджорских рабочих. У него не должно быть там никаких интересов. Напрем покачала головой. — Дукат, я не буду у тебя спрашивать, зачем ты следишь за моим здравпунктом. Но и раскрывать тебе личную информацию о моих пациентах… — Как он мог оказаться твоим пациентом — кардассианец? — Дукат смотрел на неё тяжёлым давящим взглядом. Напрем с усилием заставила себя не отводить глаз. — Напрем, если тебя хотят вовлечь во что-то небезопасное, я обязан об этом знать. Скажи мне. Если он просил тебя сделать подпольный аборт наложнице — это ещё полбеды, а вот если дело касается оборота наркотических средств… Напрем сухо усмехнулась: — Знаешь, я сначала тоже так подумала — про аборт. Он нервничал, хотя и пытался этого не показывать, и что-то туманно говорил про свою наложницу-баджорку — я уже придумывала, в каких выражениях я буду ему отказывать. Жутковато было: вдруг он испугается и захочет убрать свидетеля, который узнал слишком много? Пыталась спланировать, как мне выбежать из здравпункта, как связаться с тобой. Оказалось, никакой аборт ему не нужен, — она развела руками, — гал просто прилетел по своим делам на Терок Нор, услышал, что тут есть врач-баджорец и пришёл посоветоваться. — О чём? — надбровные гребни вновь приподнялись. — Поверь мне, Дукат, — она дотронулась до его ладони, — это касается только его личной жизни и не имеет никакой опасности для нас. — Ну-ка, ну-ка, — Дукат щёлкнул пальцами, серые глаза блеснули. — Нечто такое, о чём ему не мог рассказать врач-кардассианец, конфинденциальное… касается его наложницы… он что, спрашивал, что делать, чтобы ей было с ним хорошо в постели? — Дукат! — Напрем со смехом отмахнулась, к её щекам прилила краска. — Я не буду обсуждать с тобой моих пациентов. Между прочим, забота гала о своей подруге характеризует его с наилучшей стороны. — Не сомневаюсь, — Дукат широко улыбнулся, протянул руку, притягивая её к себе. — Клянусь гребнями пустыни, я бы хотел это видеть — как гал Ларак выслушивает от тебя лекцию по баджорской анатомии и физиологии. — Лекций было мало, — Напрем серьёзно взглянула на него, — я больше говорила о доверии. Об отсутствии страха. О влечении. Если она не будет этого испытывать, ложась с ним в постель, техника вряд ли поможет. Исключения, конечно, бывают, но… — Но Лараку придётся постараться, — засмеялся Дукат. — Моя дорогая Напрем, — он повернул её руку ладонью вверх, прижался губами к самому центру ладони, слегка прихватывая кожу, — эксперт по сексуальному воспитанию кардассианцев, — вторая рука легла ей на талию, поглаживая. — Может, и мне надо в чём-то исправиться, чтобы тебе было ещё лучше? — выдохнул он ей в волосы. — Ещё лучше, — смеясь, повторила она, расцепляя застёжку его формы. — Твоё самомнение просто неубиваемо. — Разве я не прав? — он лукаво наклонил голову, заглядывая ей в глаза. — Разве ты не испытываешь ко мне… — быстрый поцелуй в подбородок, потом ниже, ниже, вдоль шеи, обволакивающий жар губ, языка, острый, болезненно-пробирающий холодок от укуса, — влечения? Напрем шумно выдыхает. Руки Дуката распахивают её блузу, шершавые ладони льнут к груди, к животу. — Разве ты меня боишься? Она мотает головой, тянется к нему, сжимая, поглаживая гребни под тканью форменного свитера. Дукат ложится рядом с ней, прохладные пальцы скользят по горячей, влажной от испарины коже, бесстыдно трогая, лаская, дразня. — У тебя такое красивое тело, нежное, отзывчивое… Разве ты не доверяешь мне его? Она всхлипывает, и он приникает к ней, проникает в неё, прижимая к постели, избавляя от необходимости отвечать. Теперь всё ускользает и плавится, теперь не до слов. Это слишком большой соблазн и слишком большой страх — говорить с Дукатом о доверии.