Down, boy

      — Хочешь отсюда сбежать? Я нашел отличную кладовую.       И затем этот взгляд… обманчиво спокойный, ровный и безмятежный, как гладь болотной воды. Взгляд с темным-темным дном, лишь усиливающий соблазн.       Все помнят, что бывает, если зайти чуть глубже в топь? Верная смерть. Ничего хорошего. Это нужно быть на голову больным, чтобы нырнуть, ведь на дне засел сам черт и улыбается очень знакомыми полными губами. «Крепкие ящики», — завлекает он. «Очень уютно», — обещает он. «Никто не потревожит», — искушает он так, словно кладовка, полная всякого барахла, — это еще одна неизведанная планета, которую нужно открыть как можно скорее.       Он убедителен. Его слова заставляют забыть о том, что бежать отсюда, в сущности, и не хотелось.       — Кладовая? Да ты меня балуешь.       — Будет как на нашем первом свидании… только лучше.       Что ж, если в этот раз их не застукают, и впрямь будет лучше. Странное дело: теперь перспектива попасться на краже элитного спиртного будоражит куда меньше, чем опасность быть застигнутыми в объятиях друг друга на «крепких ящиках» и…       Нет, надо умерить пыл.       — Спокойно, парень.* Мы ведь на приеме.       И правда, лучше вспомнить об этом сейчас, пока голос еще хоть как-то удается контролировать. А то его интонации сами подстраиваются под сочный вибрирующий бас, чтобы зазвучать столь же завораживающе-интимно, как если бы оба были готовы поделиться секретом, не известным больше ни в одной из галактик.       И ведь хочется, страсть как хочется коснуться дна... Но момент для этого неподходящий.       Донный черт все понимает и, нисколько не возмущаясь, оставляет попытки; взгляд у него по-прежнему непроницаемый.       — Хорошо, — раскатывается смешок, приятно барабанящий прямо по ребрам, — хорошо…       Спустя два часа после этого разговора Скотт мучился: не поспешил ли он с отказом?       Поначалу, заразившись всеобщим воодушевлением, он охотно общался с празднующими, перешучивался с экипажем «Бури», даже успел сплясать с Гилом и Лиамом лихой, бесноватый, вопиюще неумелый танец, который, как ни странно, был встречен градом аплодисментов. Казалось, любые выходки Первопроходца «Гипериона» обречены на восторженную реакцию, и теперь, чтобы подорвать слепую веру окружающих в него, ему пришлось бы самому надорваться.       — Брехня, — выдал Драк, услышав это от Райдера. — Достаточно всего один раз плюнуть Норде в лицо, чтобы на «Нексусе» тебя сочли безмозглым пыжаком.       — Ну уж нет! Я не настолько отчаянный.       — Тогда по-другому: объяви Элааден зоной свободной торговли, пока не узнаем наверняка, кто хуже: падальщики или корпоративные шишки, — живо включился в обсуждение Лиам.       — А что, я и такое могу? — В добродушных карих глазах Райдера промелькнуло удивление.       — Ты — Первопроходец Скотт Райдер, тот самый, ясно? Ты сейчас всюду рулишь, считай, все можешь. И так, пока тебя самого не заплюют за всякие дурацкие решения.       Скотт посмеялся на пару с Лиамом, глазея на импровизированный танцпол, где Кэлло, явно хмельной, все не мог попасть в ногу с веселящейся Суви.       — А если Танн просечет, что у тебя на Кадаре влияния больше, чем у него, все очень быстро полетит кувырком, — как бы между прочим добавил Лиам.       Это упоминание заставило Скотта неслышно вздохнуть. Именно на Кадару он старался летать при любом удобном случае. Она ему полюбилась, и весь экипаж «Бури» знал, почему. Кто-то даже пустил мрачную остроту, мол, Кима Доргун и Слоан Келли не чета истинной королеве Кадары — Райдеру. (И тот, к его чести, не смутился из-за шутки, а блистательно спародировал всем известную азари, встав в карикатурную позу и громко выдав: «Я и есть Кадара!» — но почему-то смеялась только Ветра.)       Увы, в последние месяцы Райдер настолько увлекся погоней за Архонтом, что заглянуть на Кадару ему было некогда, и приходившие оттуда электронные письма он читал в спешке, не особенно вдумываясь в их смысл. И лишь сейчас, понемногу отходя от передряг, он с удивлением осознал, сколько времени прошло с тех пор, как…       Скотт шепчет что-то, все время сбивается, и ему приходится начинать заново. Но говорить становится все труднее, ведь его ртом владеют чужие губы и юркий, жадный язык почти вводит в беспамятство, вызывает горячечный жар, вызывает... стон, уже далеко не первый.       Не сумев сдержать его и на этот раз, Скотт начисто забывает, что именно он так старался сказать.       Воспоминания пришлось подавить предельно жестко, не дожидаясь явственной реакции тела, которая подмочила бы его репутацию перед всей этой толпой. Скотт потряс темноволосой головой, вспоминая последнее, что сказал ему настоящий король Кадары, ее «серый кардинал», когда они встретились в соседнем атриуме пару часов назад.       «Предложение насчет кладовой еще в силе. Решил напомнить».       И затем снова этот взгляд… на который Райдер ответил своим, почти виноватым: мол, я тоже хочу, но давай дождемся более удобного случая. Сегодня я не герой-любовник, а просто герой.       — Райдер. — Это вернулась из доков Кора, его старпом. — «Буря» прошла техобслуживание. Можем отправляться хоть сию минуту.       — Конечно! Только пусть наш пилот сначала проспится, — хохотнул Лиам.       Кора, присмотревшись к саларианцу на танцполе и его выкрутасам, роднившим его с ветряными мельницами, покачала головой.       — Гил уже предлагал улететь без него, да вот беда: Кэлло вынул ключ из замка зажигания, — и Райдер с улыбкой развел руками. — Лучше побудем еще.       — Сегодня на аванпостах тоже гуляют, а значит, дела подождут. Ну же, народ, оттянемся, не каждый день такое веселье!       От души хлопнув по плечам Первопроходца и Кору, Лиам бросился за закусками. В дальнем углу начиналась игра в «огнедышащих молотильщиков из ада», так что и Драк покинул Скотта, решив поискать огнемет. Райдер, который только что был душой компании, почувствовал, что музыка, смех, болтовня слились для него в один монотонный шум, скучный как радиопомехи. Хотя кроганы обещали сделать вечеринку во всех смыслах ярче и зажигательнее, дайте им минутку-другую.       А пока… почему бы не вернуться в атриум и не поговорить? — вдруг с тихой надеждой подумал Скотт. За прошедшие недели, пока Сара шла на поправку, а «Гиперион» и «Нексус» решали, что делать дальше; пока исследователи прочесывали Меридиан, нанося его на карту; пока Танн, Эддисон, Кеш и Кандрос заваливали Первопроходца задачами и даже дежурили у его каюты, — Господи, Скотт все бы отдал за один простой разговор наедине, не говоря уже о том, чтобы его постель (в те редкие ночи, когда он до нее доползал) не пустовала.       Но Кадара, увы, не вертится сама по себе, у ее лидера тоже дел хватало, пускай со стороны все выглядело так, будто он безвылазно сидит в клубе в компании бутылки виски. Райдер вообще не ожидал его здесь увидеть — отличный вышел сюрприз, кстати говоря, — однако сбежать вдвоем было не лучшей идеей.       В конечном счете, их никто не осудит, если они постоят рядом, поболтают о том о сем. Никто не заподозрит.       «Очень уютно. Никто не потревожит».       Черт.       — Полагаю, мы все заслужили отдых. Жду скорейшего прибытия на Эос, чтобы… — Здесь Кора скосила глаза на Райдера и, вместо того чтобы начать нахваливать свой цветник (кто бы сомневался), озабоченно спросила: — Что не так?       — Да все так, — Райдер пожал плечами, — сама видишь, не могу перестать улыбаться.       И это было правдой. Пусть безбашенная эйфория сходила на нет и мысли об упущенных возможностях не давали покоя, он все равно чувствовал, что счастлив. Его мать жива. Его сестра жива. Его друзья живы, полны надежд. К чему хандрить, когда все так прекрасно?       Кора помолчала, а затем по-солдатски выпрямилась, заложив руки за спину. Напряглась, как перед решительным марш-броском, и даже невольно выдвинула вперед подбородок. Ой-ой-ой, встревожился Райдер про себя, разговор пойдет явно не о цветах.       — Я заметила, как ты общался с Рейесом, — начала она самым нейтральным тоном. — Он не любитель шумных сборищ, правда?       — Публичность — это не про него. Да, — подтвердил Скотт.       На Кору он старался не смотреть.       «Рейес Видаль» — та тема, которую экипаж «Бури» намеренно обходил стороной, и Райдер знал, что это неспроста. Лиам, Ветра и остальные полностью соглашались с его решениями, и любой из них не задумываясь прикрыл бы ему спину, но — Рейеса они не одобрили единогласно. Как вообще у Райдера могло быть что-то серьезное… с кем? С главарем банды, прячущимся за железным инкогнито? С Шарлатаном, чью «улыбку» вырезают на лицах убитых врагов? С интриганом, лжецом, да еще и трусом, который без личного снайпера на разборки не ходит?       По всеобщему мнению, Скотт был совсем другим. Слишком открытым, честным и справедливым, чтобы водиться с такими, как Рейес, — прохвостами.       Возможно, однажды ночью на камбузе прошло тайное голосование, пока Райдер в своей каюте видел десятый сон. И все обитатели «Бури» (включая хомяка и пыжака) решили, что только из уважения к Первопроходцу не станут капать ему на мозги и убеждать, что Рейес ему не пара. По одному разу высказали свое «фи» — и хватит.       Да, как правитель Кадары, Рейес вел себя на удивление пристойно, хотя его склонность к тройному блефу по-прежнему не вызывала у команды Райдера теплых чувств. Пиби, та вообще делала вид, будто Рейеса нет в природе, и можно было не гадать, связано ли это с тем, что у нее и Райдера был секс. Разумеется, связано. Как бы Пиби ни прикрывалась заверениями, что это была «чисто дружеская разрядка», — Райдер видел ее истинное отношение, подобные сигналы он никогда не пропускал. Вот почему журналистка Кери Т’Весса наверняка дни и ночи проводит в «Вихре» в ожидании его, а Пиби все время заглядывает ему в глаза с надеждой, которую силится спрятать, но не может. И повторяет, что не танцует с другими партнерами.       Что до Рейеса, то на него Скотт сам обрушил лавину сигналов, не отдавая себе в том отчета. Все решила секунда, в течение которой Райдер рассматривал его, недоумевая, как человек мог стать связным у ангара, — а там уж харизма Рейеса свое дело сделала. Даже перестаралась немного.       До него у Скотта были только женщины (если считать таковыми еще и азари), и Райдер всю жизнь мнил себя покорителем женских сердец, но, впервые ощутив что-то к человеку одного с ним пола, он недолго думал, прежде чем… бесстрашно нырнуть в темные воды. Просто чтобы узнать, что же он на самом деле чувствует — и что там на дне. Исследователь он или нет?..       Вид у Рейеса становится очень серьезным, когда Скотт открыто, как на духу признается, что не занимался этим с мужчинами. Вот тебе на! По Райдеру и не скажешь, что ему это в новинку, раз даже их первый поцелуй случился по его инициативе.       К счастью, Рейес немного старше и намного опытнее, а неискушенность партнера его только заводит. Райдер удивлен тем, каким жадным становится его взгляд — зрачки затягивают, как маленькие черные дыры, — а потом, к своему облегчению, слышит, что Рейес не против отдаться сам.       Сара решила бы, что ее брат слишком крепко увяз. Она не терпела ныряльщиков, ищущих самый глубокий омут, и всеми силами избегала оглушительной по ее меркам страсти, способной сбить с пути даже самых праведных. О Скотте и Рейесе она ничего не знала (и хорошо, что так). А сам Скотт все отчетливее понимал: омутом, пленом это не назовешь, но и простым сексуальным влечением дело не ограничивается.       К Рейесу он испытывал безоговорочную привязанность, не похожую ни на что, кроме любви. И это чувство крепло, невзирая на громадное расстояние. Оно исходило из самого сердца. Оно согревало.       Из всех, кто знал об их связи, лишь Кора осмелилась признать, что душа Шарлатана не настолько черна, чтобы в ней не нашлось места ответному чувству. Правда, она все равно обещала размазать Рейеса по стене, если он даст Скотту еще хоть один повод усомниться в нем.       Интересно, что она скажет теперь.       — Почему ты здесь? — поинтересовалась Харпер. — Рейес торчал у мемориала не меньше часа.       — С таким видом, словно ждал кого-то?       Ну, не мог Скотт не вставить эту фразу, просившуюся на язык. Сама вырвалась, ей-богу!       Изящные брови Коры взлетели вверх.       — «Кого-то»? У вас двоих точно все нормально?       Как бы ей грамотно объяснить... Итак, Рейес оставил Кадару на один вечер, а у Скотта, как назло, чертовски забитый график. Покинув Меридиан, Первопроходец сразу отправится в турне по окраинным системам с посещением розария на Эосе (раз уж Кора так хочет), притонов на Элаадене, посольства на Айе, да и кварианский ковчег сам себя не спасет. Когда «Буря» в следующий раз пристыкуется в Порт-Кадаре, неизвестно, но лично Скотт уверен, что это произойдет не раньше его первого отпуска. А это через пятьсот восемьдесят семь дней, если верить треклятым кадровикам Инициативы. Ну а сегодняшний вечер Скотт обязан провести, общаясь с теми, кого он спас. Обязан же?       Кора выслушала его, ни разу не перебив, и лишь после этого качнула головой:       — Вовсе нет.       Ошарашенный Райдер не нашелся с ответом.       — Послушай, — пронзительно взглянула на него Кора, — когда Рейес прилетел на Меридиан, чтобы выступить против кеттов, думаешь, он сделал это из чувства долга? Я видела, с какой гордостью он смотрел на тебя, когда с Архонтом было покончено. И сегодня он здесь только ради тебя. Знаю, вы не хотите… афишировать то, что между вами есть, потому что так правильно. Но ничего не случится, если вы оба исчезнете с радаров на час или два. Иди, Райдер. Я прослежу, чтобы тебя никто не хватился.       И она подмигнула ему.       В ее словах был резон.       Если широкой общественности станет известно, что Первопроходец Скотт Райдер близок с Видалем, кто-то да вспомнит события на Кадаре и дуэль Шарлатана со Слоан Келли. Дуэль, которая многим до сих пор кажется подозрительной. И, легко сложив два и два, общественность придет к выводу, что Рейес и Шарлатан — одна персона, а там уж найдутся и те, кто захочет свести с ним счеты.       Ну, или Рейес по пьяной лавочке сам растреплет обо всем скверным людям, которые плохо обходятся с чужими секретами. Были у Райдера и такие опасения.       Но, как бы там ни было, если кладовая, о которой говорил Рейес, окажется достаточно укромной… Вопрос только в том, хватит ли им пары часов.       Все нужные эмоции — благодарность, предвкушение, нетерпение — Кора прочла по его лицу, а их словесное выражение ей и не требовалось. Махнув рукой, она посоветовала отступать, не привлекая внимания. И Райдер отступил. В соседний атриум. Не привлекая внимания.

* * *

      Здесь было меньше народу и дышалось легче. Вдали от эпицентра гулянки люди могли общаться спокойно, не торопясь. То тут, то там вспыхивали улыбки, пока жители и гости «Гипериона» делились друг с другом своими планами. Колонизация, модернизация, бурение, отладка связи… Все это напоминало Райдеру, что в ближайший месяц ему самому вздохнуть будет некогда. Поэтому он не хотел терять ни минуты.       Рейеса у мемориала он не нашел.       Райдер кивнул группке ученых с «Нексуса», зазывавших его побеседовать с ними, — кивнул, но продолжил топтаться на месте. Его взор упал на Ветру и Сид: сестры-турианки были поглощены разговором и наверняка не обратили внимания, куда мог пойти Рейес Видаль. Да и вряд ли их вообще интересовала его персона, а следить за ним никто не нанимался.       [личное сообщение] «Первопроходец. Я могу подключиться к системе видеонаблюдения «Гипериона» и отследить путь мистера Видаля», — всегда услужливый СЭМ был тут как тут.       Впрочем, были и другие способы связаться с неуловимым Шарлатаном. И Скотт понял, что самое время пойти на хитрость.       Памятуя об одном из самых сильных пристрастий Рейеса, он решительно направился назад в отсек, где гремела клубная музыка. На его счастье, чуть ли не все взгляды были прикованы к кроганам, увлеченно поливавшим из маленьких огнеметов фигуры на игровой доске и норовившим поджечь друг друга. Так что Райдер легко избежал ненужного внимания, протиснувшись к столику, где разливали шампанское.       — Ворн, жулье поганое! Ты передвинул ее на две клетки! — Драк как раз лишился одной из своих фигур и теперь страшно сокрушался по этому поводу (вернее, страшно становилось всем, кто стоял рядом с ним).       — Не двигал я ничего! Эй, кто-нибудь еще видел, чтобы я трогал его фигуры?! — воззвал к толпе свидетелей оскорбленный Ворн.       Пока десятки голосов упрашивали Драка опустить огнемет, никем не замеченный Райдер схватил два бокала с шампанским и ретировался. Одна Кора с задумчивой улыбкой наблюдала за его манипуляциями.       В первом же безлюдном коридоре Райдер намеренно сбавил шаг и теперь словно прогуливался неспеша, держа в каждой руке по бокалу. «Ловля на живца» — так он мысленно окрестил свой немудреный план, рассчитанный на фантастическую способность Рейеса мигом находить то, что потенциально представляло для него интерес. В данном случае это были Райдер и выпивка.       Двойная приманка сработала безотказно. Не прошло и минуты, как Скотт услышал низкий голос с бархатистым тембром, которому его сердце откликнулось моментально.       — Либо ты заплутал здесь, — произнес этот голос, насыщая слова испанским акцентом, — либо хорошенько подумал над моим предложением.       — Догадываюсь, на какой ответ ты рассчитываешь. — Скотт невольно заулыбался, слыша, как Рейес приближается к нему со спины.       Мягкий, почти беззвучный шаг, как у всех искусных воров, плавные движения бедер, обтянутых плотной тканью, томный, влекущий взгляд из-под смоляных бровей и приветливая улыбка краем губ как неотделимые друг от друга части его сумасшедшего обаяния… Райдер не выдержал и повернулся к Рейесу, чтобы увидеть все это своими глазами, а не довольствоваться его отображением в памяти, пусть и невероятно четким, как фотоснимок.       Господи, как же он по нему соскучился.       Всем своим видом излучая благодушие, Рейес не преминул забрать у Первопроходца бокал шампанского, а затем прозрачный звон двух сосудов распространился по коридору.       — За нас? — предложил Скотт.       — За нас.       Оба пили неторопливыми глотками, не сводя друг с друга довольных глаз и даже не моргая.       Что-то знойное просочилось в воздух, раздразнив разум и чувства. Когда Рейес легонько причмокнул темными губами, Райдер ощутил, как пересохло в горле, несмотря на выпитое до капли спиртное.       — Так, значит… — протяжным тоном сказал Видаль, должно быть, зная, какое впечатление произвел на своего Первопроходца, — ты все же решил лично проверить состояние кладовой?       Мыслями Скотт на секунду вернулся в свою каюту на «Буре», вспоминая сказочно удобную, просторную кровать… которую сейчас занимала его сестра, ослабшая после долгой комы и битвы за Меридиан. Нет, просить Сару на время освободить помещение — точно не вариант. Близнецы шли друг другу навстречу, когда им было лет по шестнадцать и они жили на Цитадели, в одной спальне на двоих, которую хочешь не хочешь, а надо было уступать, чтобы иной раз не мешать чужой личной жизни. Но, во-первых, Сара чудом осталась жива после схватки с Архонтом и нуждалась в отдыхе, а во-вторых, она вряд ли поняла бы намерение Скотта привести к себе и уложить на эту кровать мужчину.       Даже такого горячего, безумно привлекательного и, вне всяких сомнений, по уши влюбленного в него мужчину. Который, ко всему прочему, был убийцей и вором.       Когда все выяснится (а в этом Скотт не сомневался, зная дотошность сестры), Сара определенно будет не в восторге. Но это вовсе не мешало ее брату, оттягивающему момент знакомства, желать Рейеса на любой доступной поверхности, и прочные ящики обещали стать неплохой заменой постели.       — Тут кое-кто болтал про рай, спрятанный в чулане… А такое нужно увидеть, чтобы поверить, — с мнимым простодушием ответил Райдер.       — Ох-хо-хо! — Видаля это явно позабавило, и он продемонстрировал одно из лучших своих умений: губами улыбнулся озорно, а глазами в то же время — очень ласково. — Ты прав, всегда лучше убедиться самому. Пойдем, Скотт. Это недалеко.       — Отлично, — уверенно откликнулся Райдер, хотя пальцы его, на миг ослабев, чуть не выронили пустой бокал; пришлось отставить его на кадку с цветами поблизости, как сделал Рейес. — Веди, я за тобой.       Едва за ними закрылась дверь кладовой, как жилет Рейеса и кожаная куртка Скотта полетели на пол, а все терпение обоих — к чертям.       Две неяркие лампы рассеивали мглу в заставленном контейнерами помещении, рождая идеально вязкий полумрак. Поэтому Скотт успел увидеть, как изменилось выражение лица его любовника, прежде чем они сошлись, словно океанские волны, изо всех сил целуя друг друга.       Скотт взлетал, а может, падал. Или шел прямо на дно, уже ощущая нехватку воздуха, причем пылали не только легкие — пылало сердце, качая кровь, которая горячими ручейками устремлялась в низ его живота. А стоило Рейесу возбужденно хмыкнуть сквозь поцелуй, послав молниеносную вибрацию через все тело Райдера, как пламя объяло его целиком.       Все, что он чувствовал, он пытался выразить своим безмолвным гибким языком, обводя им раскрытые губы Рейеса и проникая в его рот; руки Первопроходца небрежно гладили гибкое тело Видаля, облаченное в комбинезон, пока одна из них не наткнулась на застежку молнии, шедшей вдоль груди. Тогда Райдер, мутным взором оценив расстояние до ближайшего ящика, не слишком плавно толкнул мужчину назад — и Рейес попятился, абсолютно не возражая против такого напора. Его лицо выглядело завороженным, красивые глаза блестели, как у ребенка.       Задавать направление Скотту было не впервой. Главное, что Рейес это позволял, ему это нравилось. Нравилось, когда Райдер, одурев от долгой разлуки, без предупреждения вваливался в приватную комнату в «Тартаре», снятую Видалем, — и уже через десять минут последний, сметенный вихрем, приглушенно стонал под первым. Нравилось незаметно, порой даже невербально подсказывать Скотту, играть на его любознательности, чтобы тот проявлял все больше непристойного рвения…       И еще Рейесу нравилось быть по-настоящему нежным любовником. Касаться ладонями гладко выбритых щек Скотта, слегка прикусывать подбородок, зная, какая чувствительная здесь кожа, целовать долго, безбожно долго. Всем этим Видаль словно напоминал: «Ты взломал меня. Я твой», — и Райдер, понимая это, счастливо щурился, отчего от темных глаз к вискам тянулись тонкие морщинки. Почему-то только в такие моменты он не казался старше своих лет.       А Рейес… Сейчас он выглядел непозволительно сексуально с одним обнаженным плечом, высвобожденным из-под комбинезона. Скотт нетерпеливыми рывками расправился с молнией, пока чужой язык очерчивал контуры сложной татуировки на его шее. Рот жадно втянул кожу чуть ниже мочки — Райдера обожгло и засосом, и жаром дыхания.       — Ох, Рейес… — шепнул он, вздрагивая от удовольствия.       Тихий засушливый смех зазвучал возле уха Скотта и пронизал его до самого живота, где немедленно породил новую волну возбуждения.       — Я тоже скучал. — С этими словами Видаль одним уверенным движением снял с него через голову форменную рубашку-поло и тесно прижался к его оголившемуся торсу своим.       Бедрами они тоже прижимались друг к другу чуть ли не до болезненного трения сквозь слои ткани. Между ними не осталось пустого пространства, которое можно было бы заполнить воздухом, зато настоящий космический вакуум царил в голове у Скотта, и связные мысли не шли на ум. «Люблю» и «хочу» слились для него в мощное, ошеломляющее «нуждаюсь», но с каждым жадным прикосновением Рейеса — уже голыми руками, вынутыми из перчаток и рукавов, — он чувствовал, насколько нужен сам.       И когда губы Рейеса, пылко шепчущие, оставили его рот и вновь приласкали шею, Райдер шумно выдохнул сквозь стиснутые зубы. Он всем телом дрожал от предвкушения, потому что знал, какой трюк хочет с ним проделать.       «На колени, мальчик».       Прижавшись к ящику своей соблазнительной задницей, Видаль с нескрываемым интересом наблюдал, как Скотт покрывает его дразнящими поцелуями, спускается все ниже и ниже, в запале до приятной боли прикусив оба коричневых соска, а потом стаскивает с него всю оставшуюся одежду и обувь. Райдер выглядел очень уверенным, но это качество легко было спутать с наличием опыта.       Тем не менее Рейес успел поднатаскать его в их прошлую встречу в «Тартаре».       Так что первого гортанного стона от него Райдер, вспомнив тот урок, добился вдохновляюще скоро…       Его руки и рот действовали слаженно, стремясь доставить Видалю как можно больше кайфа, — и, судя по тому, как лестно отзывалось разгоряченное тело, справлялись они весьма и весьма хорошо. Все органы чувств Райдера словно взбесились (он едва не заподозрил СЭМа в их бесконтрольном усилении). Вид, вкус и запах Рейеса порабощали Скотта, не говоря уже об осязаемом влажной ладонью, и эти звуки… да, особенно звуки… Создаваемые скользящими губами и языком, они ввергали в круговорот самых бесстыжих фантазий, какие только мог явить одурманенный мозг.       Шестьсот лет назад Райдер и не подумал бы, что когда-нибудь сам захочет ублажать кого-то подобным образом.       Теперь же, слушая слегка осипший от наслаждения голос Рейеса, чувствуя направляющую руку на своем затылке, он отбросил сомнения.       — Скотт… Еще немного — и я решу, что ты всерьез претендуешь на мой позывной, — с заметным усилием произнес Рейес, приподняв уголок лукавого рта.       — Брось, ты же сам сказал: ты его ненавидишь, — усмехнулся взявший краткую передышку Райдер, продолжая мерно ласкать и сжимать его плоть рукой. — А по мне, «Шена»** неплохо звучит. И я тоже умею красиво говорить.       — Да… — выдохнул тот, невольно зажмурившись, и его напряженные бедра качнулись еще и еще.       Райдер не совсем понял, было ли это признание его вербальных способностей, или просто разум охваченного страстью мужчины на миг затуманился, но выглядело и звучало это так эротично… Первопроходец был взвинчен до предела, особенно зная, что к нему внизу, где все полыхало, пока еще не притрагивались.       Вот и Рейес, придя в себя, вспомнил об этом.       — Скотт, иди сюда.       Рывком поднятый с колен Скотт едва сдержал мучительно-сладкий стон, когда его белые брюки (увы, безнадежно испачканные в осевшей пыли) были торопливо стянуты вместе с боксерами. Трение, трение и жар, все это лишало рассудка, срывало с петель внутренние барьеры. Между их телами вновь нельзя было протиснуть и лезвия тонкого ножа; Райдер, плавясь в объятиях, изнывал и весь искрился, неуправляемая дрожь била его тело, а дерзкие касания возлюбленного обжигали. Господи Боже, сколько они не были вместе?       — Хочу тебя… — выпалил он в поцелуй, повинуясь пока неосознанному решению, — хочу чувствовать тебя… в себе…       Полное осознание накатило секундой позже. Скотт разглядывал застывший янтарь глаз Рейеса в нескольких сантиметрах от своего лица, ощущая, как чужое сердцебиение отдается эхом в его собственной грудной клетке. Мало-помалу уверенность в сказанном отразилась в легкой улыбке Скотта, но не смогла замедлить пульс, разрывавший вены.       Да, пускай это происходило здесь, в каморке «Гипериона», на жестких ящиках, пока за стенкой веселится народ; пускай снова не удалось добраться до роскошной каюты со всеми ее удобствами — не все ли равно? Они и так не могли видеться столько, сколько обоим хотелось, их жизни пересекались моментами, хотя ни дня (и тем более ночи) не проходило, чтобы Скотт не думал о Рейесе. Тем желаннее был каждый такой момент. А фон не имел особого значения, ведь «наедине» — это не время, а место. Всегда идеальное. Настоящий рай.       Итак, пока черт со дна гибельного болота праздновал окончательную победу, обладатель самого озадаченного в мире лица — Рейес Видаль, кто же еще? — решил на всякий случай уточнить:       — Я… тебя верно расслышал, не так ли?       — А что? Думаю, нам стоит попробовать, — спокойно подтвердил Скотт, мягкими движениями оглаживая его плечи. — Это я после схватки не на жизнь, а на смерть такой отважный, так что лови момент.       В прозвучавшем низком и теплом смехе Видаля все еще сквозило удивление. Но то, как он мигом ухватил своего партнера по танцам за ягодицы, означало, что момент явно не будет упущен. И Райдер несдержанно простонал-прошипел, вскинув подбородок.       — Уверен, что хочешь именно так? — должно быть, в самый последний раз переспросил Рейес со странной, приглушенной интонацией.       Их взгляды не отпускали друг друга.       «Всегда лучше убедиться самому», — напомнил себе Скотт, теряясь в желании, как в отравляющем болотном тумане. Ему уже не выплыть, он знал это наверняка… и был совершенно не против.       — Хочу принадлежать тебе. Только тебе.       Тут губы Рейеса вновь обожгли его рот; дыхание перехватило, и голову повело, как от прыжка в пропасть с неисправным джетпаком.       Уже через две секунды Райдер, сраженный поцелуем наповал, лежал на ящике (и впрямь крепкий, как обещалось, удобный по габаритам), нагревая вспотевшей спиной металлическую поверхность. Он таял, когда Рейес плавно, не то лаская, не то истязая, не то испытывая, вел пальцами вдоль его торса в низ трепещущего живота. Только представив, где вот-вот окажутся эти пальцы, Райдер выгнулся и издал стон нетерпения.       Видаль задумчиво протянул:       — Стало быть, сегодня я — Первопроходец в своем роде?       И с хитрым видом ухмыльнулся, пока Скотт искал в мозгу, подернутом пеленой, едкий ответ на буквальное предложение обменяться позывными.       — Ради Бога!.. Займи свой язык чем угодно, кроме болтовни, — наконец, потребовал он утомленным тоном.       И Рейес, как будто только этого и ждал, охотно принялся исполнять требование.       Скотта хватило не больше чем на десять секунд молчания, а может, и того меньше — именно сейчас он не мог уследить за временем. Он не мог уследить даже за собственными руками (те живо испортили идеальную укладку Рейеса, притянув его голову ближе) и за своим же негромким лихорадочным голосом. Малейшее движение умелых губ — и острая, мучительная нега разбивала его сознание на осколки, а масляный взор Видаля своей порочностью кружил ему голову. Райдер щурился, глотал воздух иссыхающим ртом и им же шептал имя человека, который его убивал прямо здесь и сейчас.       Шептал, шептал, шептал, не в силах остановиться.       Ритмично изгибался, абсолютно бездумно.       Пока не ощутил, как первый палец с ловкой осторожностью проскальзывает вглубь его тела.       Райдер шумно сглотнул, пораженный ощущениями, доселе ему незнакомыми… и восхищенный тем, как Рейес отвечал ему заботой на заботу. Сам Райдер, как бы ни хотел слиться с ним воедино, никогда не спешил, не вел себя, как распоследний эгоист, а действовал потихоньку, ласкающе; и сейчас, прочувствовав на себе (а точнее, в себе) те же движения, медленные и нежные, он словно окунулся в теплое марево: сильнейшее чувство благодарности разливалось в его груди.       Палец Видаля был влажным и чертовски холодным, но, несмотря на это, не мог унять болезненного жара, пробившего поясницу. Пульсация, мышечные спазмы отдавались во всем теле, вышибая мысли из головы; кровь бурлила, как пенный поток, шумела прибоем в пунцовых ушах. В тот момент, когда Скотт сумел подчиниться тому, что с ним творилось, — он разомлел, и Рейес довольно хмыкнул, а к первому пальцу присоединился второй.       «Так вот, каково это», — мелькнула последняя связная мысль у Первопроходца. Следующая состояла из обрывков фраз, слитых воедино, и ее лейтмотив был: «Не смей прекращать». Ему, тихо скулившему от истомы и вожделения, было невдомек, что он уже сам двигался навстречу пальцам, аккуратно расслаблявшим его… А вскоре Скотт услышал свой прямо-таки развратный (как ему показалось) голос откуда-то издалека:       — Рейес, не тяни… Или хочешь, чтобы я попросил?       Ответом было внезапное касание языка, сменившего пальцы, отчего вспыхнувший Райдер звонко простонал.       — Ну же!.. — сорвался на выдохе. — Пожалуйста… Рейес…       Рейес снова вырос перед ним, и Скотт впился в него взглядом, проводя снизу вверх по нему, словно сканером. Он видел совершенные линии мышц живота, мускулистой груди, широких плеч. Он видел приоткрытые губы, поблескивающие в полумраке. Он видел вокруг расширенных зрачков янтарные диски: плавясь, они превращались обратно в жидкую смолу. Он видел сползшую на лоб прядь черных волос — последний изящный штрих в облике искусителя. Бестии. Шарлатана.       Который сейчас бесстыже упирался в него своей одеревеневшей плотью.       К такому нельзя было быть слишком готовым. Но Райдер, непроизвольно зажмурив глаза, в глубине души спросил себя — и тут же себе ответил, что действительно готов. Его ноги приподнялись вокруг гладких бедер бойфренда, без сомнения, жаждавшего двинуться ему навстречу.       — Скотт, — сказал Рейес глубоким непреклонным тоном, — смотри на меня.       Ему это было нужно. Им обоим. Так что Райдер послушался без промедления.       — Хорошо, — услышал он. — А теперь… я буду бережным с тобой. Обещаю.       Хоть бы это обещание было не из тех, что Рейес привык легко давать и с той же легкостью нарушать... Впрочем, насчет своего отношения к Скотту он обычно не лгал и не лукавил. Поэтому тот ему доверял. И не отводил взгляда.       Даже когда почувствовал, как давление, заставившее его замереть, постепенно усиливается. Даже когда понял, что, несмотря на всю подготовку и осторожность, без боли тут явно не обойдется. Даже когда испытал секундный приступ паники и едва не сжался, рискуя сделать себе хуже, — он все равно смотрел на Рейеса, на его лицо, украшенное чувственным выражением, на зажатую белоснежными зубами губу, на… на…       Так, это и правда становилось невыносимым.       Ловкие руки Рейеса стиснули его бедра, не давая заметаться.       — Тише, малыш… — успокаивающе проронил он, замерший, мелко дрожащий от похоти. — Прости, но ты и сам знаешь, что в первый раз не бывает иначе...       Вот именно, Скотт знал с самого начала — и все равно захотел, потому и не позволил себе позорно застонать. В конце концов, после двух клинических смертей и одной полусмерти (технически, ее тоже можно было засчитать) даже саднящая боль в заднице не казалась такой уж проблемой. Хотя…       Нет, не то чтобы он предпочел вместо нее еще одну остановку сердца.       Райдер мог попросить СЭМа расслабить нужные мышцы, но сама мысль о вмешательстве ИИ в процесс их совокупления была неловкой. Даже кощунственной. Нет, тут он полагался на опыт Рейеса... и, как выяснилось, не зря. Любовные поцелуи склонившегося над ним Видаля осели на ключицах, на напряженных сосках; Райдер слышал, как от него одуряюще пахнет смесью хорошего алкоголя и хорошего секса, видел в его глазах поволоку. А самое главное, Рейес был у него в руках — его изогнутая дугой спина подрагивала под ладонями Скотта, пока те хаотично гладили ее.       Не существовало на свете силы, способной остановить сердце Райдера в эту минуту.       Рейес мечтательно улыбнулся, прежде чем взять его глубоким, наглым поцелуем, сразу дотронувшись языком до нёба, а распаленный Райдер путался ослабелыми пальцами в его волосах, то зарываясь в пряди, то касаясь бритого затылка. Увлекшись ласками, которые ему дарили, он понемногу отошел от непривычных ощущений, хотя второе движение внутрь его тела заставило прикусить губу. Не свою.       Стало чуточку легче.       И жарче. Гораздо жарче.       В самом деле… Просто удивительно, как долго он был способен таять на медленном огне.       Видаль ответил ему укусом в сгиб шеи, страстным и возбуждающим до мурашек.       — Я никогда еще не встречал таких, как ты.       И ключицу Райдера опалило его дыхание. Легко, осторожно толкнувшись бедрами в третий раз, Рейес услышал стон и ухмыльнулся.       — Чувствуешь это? Я в тебе. Как ты и хотел.       Ногти Скотта, вонзившись в спину Рейеса, должны были оставить на бронзовой коже следы в виде тонких белесых полумесяцев. Последний, забыв себя на мгновение, с блаженством прикрыл глаза.       — Скотт… Ты мой?       Выпрямившись, он продолжил двигаться. А Райдер… горел.       Тело уже не слушалось, обмякнув от жаркой волны удовольствия, неожиданно прокатившейся сквозь него. Чувство заполненности все еще было некомфортным, зато удивительным, будоражащим, словно случайно сделанное открытие, — и мир Скотта переворачивался с ног на голову, отчего душа, сладко екая, точно взмывала.       — Да, боже, да-а… Я твой…       В уме металась навязчивая картинка, одно из самых приятных воспоминаний: Рейес, лежащий под ним вот так же, как Скотт сейчас, напряжен и расслаблен, нега проглядывает сквозь полуприкрытые веки, губы расходятся, выразительно округляются, выпускают на волю стон… От такого крышу сносило напрочь, Скотт пьянел, как от крепкого виски, выпивая мужчину до капли. Тем не менее, вспоминая то выражение на лице Рейеса, от которого все нутро прихватывало лихорадочным трепетом, он хотел думать, что тоже заводит его своим видом.       Впрочем, думать было не самой простой задачей.       Тяжело. Тяжело удерживать голову на весу, шейные жилы натянуты, словно струны. Тяжело держать глаза распахнутыми, пока в теле властвует истома. Тяжело даже сглотнуть, а то и вдохнуть. Так что Райдер быстро сдался, откинул голову на ящик — увяз в ощущениях — утратил контроль над телом — зато осознал близость, как никогда прежде.       Он был счастлив. И, казалось, его сердце, сама его сущность не выдержит такого счастья и безумного накала.       Руки Видаля, гладившие его, распростертого… Сколько жаркой искушенной нежности в них было? А воздуха в этой кладовой — сколько? От ответов на эти вопросы зависело, как именно, быстро или медленно, Райдер будет умирать. Два состояния чередовались молниеносно: вот душа рвется прочь из тела от плавного движения Рейеса, а вот она оживает под натиском ощущений, отдающихся глубоко в груди. Там, где сердце продолжало надрывно биться, изо всех сил перекачивая густеющую кровь.       Рейес и Скотт соприкоснулись лбами, их дыхания и негромкие голоса смешались. Было что-то волнующее в том, чтобы оттягивать такой нужный им поцелуй, но долго так продолжаться не могло, ведь зуд в губах отравлял. Медленно. Неминуемо. Сладко. Придержав голову Райдера с привычной нежностью, Рейес принялся ласкать его губы своими и отдавать ему один стон за другим, в то время как ладонь Скотта удобно легла на смуглую шею. И когда их взгляды встречались в недолгие паузы меж поцелуями, то искрой вспыхивал каждый нерв, побуждая их двигаться навстречу друг другу.       О да, Райдер не сразу понял, но он уже какое-то время вскидывал бедра, изгибаясь в том же ритме, что и его любовник. Неприятного осязания не было и в помине. Все оказалось совсем наоборот.       — Входишь во вкус? — хохотнул Видаль, этот мастер отправлять людей на небеса и вместе с тем в адское пекло всего лишь парой слов; уж он-то наверняка почувствовал, что их телодвижения стали более целенаправленными.       — Черт, это… это…       Скотт не мог описать, что «это», как ни старался, однако возникшая в его голосе хрипотца все сказала и так. Ему было хорошо, и удовольствие только нарастало. Как вдруг Рейес ускорился, впившись пальцами ему в ногу и держа его крепче; безошибочно выбрав нужный темп, он вбивался в покрытое испариной тело Скотта, а тот шумел, шипел, взрывался стонами, царапал металл контейнера, пытаясь ухватиться хоть за что-нибудь, чтобы не сдвинуться с места и также с ума. Но он уже и так почти не соображал, что происходит с ним… с ними.       А происходило безумие, если не круче.       Тут Райдер захлебнулся очередным глотком воздуха и воззрился на Рейеса, удивленный тем, что больше не чувствовал его внутри. Но не прошло и секунды, как тот проворно взобрался на ящик и прильнул к Скотту сзади, позволяя ощутить спиной тепло его кожи, рельеф его мышц… И еще Райдер обнаружил нахальную руку, коснувшуюся той части его тела, которая остро нуждалась в ласке. Вот так… так и надо, как хорошо, да, мысленно простонал он, выгнувшись от удовольствия.       Сам не свой от сладостного восторга, Скотт повернул голову и встретил губы Рейеса жадным поцелуем. А когда заглянул в его глаза, то сразу понял, что он еле сдерживается. Нужно было видеть этот взор: расфокусированный, темный, буквально одержимый, вводивший Райдера в гипноз. Дыхание и так не успевало прийти в норму, а тут сбилось окончательно, и, почти дойдя до кондиции, Скотт отчаянно захотел продолжения. Об этом недвусмысленно сообщила его попытка вжаться в Рейеса… который тут же этим воспользовался.       И снова накатило, заволокло, почти лишило рассудка; снова сердце зашлось и забилось где-то в горле; снова открытое пламя пронеслось через внутренности… Снова Райдер стонал, погибая от наслаждения. Эти новые движения были медленными и не такими размеренными, но теперь он чувствовал их еще теснее, чем прежде. Каждое словно высекало из него яркие искры, которые попадали прямо в кровь, и, возможно, именно они наполняли тело такой слабостью и тяжестью одновременно. Вольготно перебросив ногу через бедро Видаля, он мечтал слиться с ним на самом деле — чтобы прочувствовать его до конца.       Рейес покрывал поцелуями его шею, мелко покусывал, явно глуша в этом собственные взбудораженные стоны, — хотя даже его рваного и натужного дыхания у самого уха было достаточно, чтобы Скотт, благодаря его обостренному слуху, весь изнемогал. Да еще и чужая рука двигалась так быстро, что Райдер вообще перестал понимать, где находится. И вот что странно: в бреду он легко забыл бы собственное имя, но только не имя проклятого Видаля, вот уж ни за что.       Похоже, они оба были на грани, у самой точки невозврата, и близившийся экстаз обещал быть… фантастическим.       Так и случилось.       Очень скоро Райдер ощутил, что не может сопротивляться уносившему его вихрю чувственных наслаждений; он по-настоящему рычал сквозь зубы, пока дикая потребность в разрядке выкручивала его изнутри. Наконец, он учащенно простонал на более высокой ноте и полностью сдался, точнее, его тело сдалось: разум уже давно не функционировал. Он содрогнулся так, что очертания пресса еще отчетливее проступили сквозь лоснившуюся кожу, и даже пальцы на ногах непроизвольно поджались от стремительных, едва ли не болезненных импульсов.       — Рейес… Рей… е…       Миг — и все рухнуло в бездну.       Неописуемый кайф едва его не прикончил. Это был мощный фейерверк, физиологический и эмоциональный, который длился, увы, недолго, но зато принес с собой чувство окрыления. Райдер извергался, словно вулкан, видя перед собой лицо Рейеса и голод в его глазах, с каким тот наблюдал за кульминацией. Наблюдал, как Скотт, забыв обо всем, наслаждается прекрасным мгновением.       И еще несколько резких, глубоких движений подвели Видаля к такому же сокрушительному оргазму: он вышел из тела Скотта, с хрипом простонал и излился, сдавливая его в объятиях. В эти минуты мир для них просто не существовал.       Как славно было никуда не торопиться, а просто переводить дух… Примостив затылок на сложенной вчетверо куртке, Скотт расслабленно перебирал волосы Рейеса, чувствуя приятную тяжесть его головы на своем плече. В кладовой стояла духота, но вполне терпимая, а вдобавок здесь было спокойно и тихо. Идиллия.       Все, что требовалось сказать, уже было сказано, пусть и без слов. Да Рейес и сам все знал, вон как улыбался.       «Это было потрясающе. Лучше, чем все до этого. Лучше, чем с кем-либо еще».       — Слышал, ты скоро отчаливаешь, — нарушил уютное молчание Видаль. — Очень жаль. А нельзя уломать их дать тебе отпуск на недельку? Я знаю один чудный солнечный курорт с кристально чистыми озерами. «Кадара» называется.       «Их» — это в первую очередь Танна, который после победы был сам не свой и только и делал, что гайки закручивал. А ведь заманчивое было предложение… Вздохнув, Скотт изящно парировал:       — Как насчет недельного круиза на борту роскошного корабля Первопроходца? «Буря», может, знаешь такую?       — Черт. Похоже, мы оба немного стеснены в выборе, Райдер.       — Так будет не всегда, — не слишком уверенно ответил он.       Рейес, приподнявшись на локте, огладил большим пальцем его подбородок — губы Скотта легко сложились в ободряющую улыбку. Ласковый и в то же время внимательный взгляд Видаля нравился ему до безумия.       — Ты же не отправишься к своему экипажу… сейчас? — вкрадчиво ухмыльнулся тот.       Первопроходец вообще-то хотел остаться (и нисколько не сомневался, что это решение повлечет за собой приятные бонусы), но из любопытства спросил:       — А в чем проблема?       — Выглядишь так, будто тебя отымели в кладовке.       — Ауч, — Райдер даже покраснел. — Ненавижу тебя.       Веселый смешок Рейеса отозвался в его теле томлением. Вот только… Райдер, конечно, себя не видел, но вполне мог представить свои припухшие губы и багровеющие засосы на шее, не говоря уже о помятой испачканной одежде и прочих признаках хорошего времяпрепровождения. Вывалиться в таком виде прямиком в толпу празднующих значило дать им пищу для сплетен на год вперед. Нет, если кто-нибудь наглый поинтересуется, всегда можно соврать, что он с девчонкой кувыркался. С какой-нибудь отвязной фанаткой Первопроходца, их же столько развелось… В любом случае, надо будет привести себя в порядок, если это возможно. (С походкой, как видно, придется поэкспериментировать.)       — А найдется ли здесь выпить? — вдруг заозирался бывалый контрабандист, видимо, обращая свой возглас к другим контейнерам.       [личное сообщение] «Вы на складе инструментронов, Скотт. Запасы спиртного хранятся в другой, более охраняемой зоне. Боюсь, мистеру Видалю придется обойтись без него».       Оставалось только поблагодарить СЭМа за проявленный такт, поскольку Райдер вовсе не горел желанием общаться со своим ИИ во время захватывающих любовных сцен. Зато сейчас этот ценный комментарий был весьма к месту.       — Ничего тут нет, не трать время зря. — И Скотт притянул к себе «мистера Видаля», позволяя чужим губам вновь оказаться у своего уха.       — Я определенно не собираюсь тратить его зря… — прошептал Рейес соблазнительным тоном, который в один прием завлекал, обещал и искушал.       Подчиняясь заново вспыхнувшему возбуждению, Райдер зажмурился и как будто увидел перед собой глубокий черный космос — или же глубокое черное дно.       Для них обоих время значило очень многое.