Рядом

Когда Руки вышел на сцену, у меня перехватило дыхание. Его резкие, чуть нервные движения моим глазам были видны даже сквозь свет софитов, а напряженная походка давала понять, что певец нервничает. И я бы успокоил, если бы имел право быть сейчас рядом с ним. Выступать на одной сцене, как раньше. Глубокий вдох разносится по залу, усиленный микрофоном в разы. Таканори закрывает глаза и опускает голову в смирении, пока восхищенные крики из зала постепенно затихают. Он готов, а мою душу в это время рвет на части. – Благодарю вас, что пришли. Сегодня особенный день, я хотел бы разделить его со всеми вами. – Сегодня тот самый день… – Я помню. – Но… – Я знаю, Аки! Перестань напоминать мне об этом каждый год! Я все помню!.. – …три года назад. Я хотел бы посвятить этот вечер им. Спасибо. Как только Таканори произнес последнее слово, зал наполнили звуки, что заставили меня оцепенеть. Из колонок играла мелодия, название к которой Руки подобрать так и не смог. Та самая, которую наша группа исполняла с особым трепетом. Та, которую он пел каждому из них перед самым концом… Безымянная. Их безымянная смерть. Зал окончательно стих, завороженный тихим голосом бывшего вокалиста «the GazettE», когда сам Таканори почти касался микрофона губами, закрыв глаза и полностью погрузившись в воспоминания. Я видел, как подрагивают его пальцы. Слышал судорожные вдохи, когда он прерывался. Замечал каждое пропущенное слово и понимал – он просто не может исполнить ее так, как делал это прежде. В каждой секунде ему мерещились их призраки, и он попросту не мог их игнорировать. – Я закрываю уши, чтобы окончательно не сломаться… Двумя часами позднее я прошел за кулисы, куда меня пустили без особых проблем – сказывалось известное прошлое. Руки был в гримерной, где помимо него больше никого не было, и отдыхал, иногда выпивая немного воды. В помещении стоял отчетливый запах алкоголя. Я тактично постучал по деревянному косяку и вошел, когда певец поднял на меня немного помутненный взгляд голубых из-за линз глаз. Он всегда надевал именно их, когда хотел скрыть переживания. – Рей… Акира. Ты пришел… Киваю, поджав губы. В прошлую нашу встречу я едва унес ноги, хоть и прошел весьма жестокую подготовку жизни. Тогда я был действительно не вовремя, хоть и мне самому была необходима поддержка единственного близкого человека. Это было ровно год назад. Нетрезвая походка, в глазах застывшие слезы. К горлу подступил горький комок, когда он уткнулся носом мне в шею и зажмурился – настолько сильно, что я ощутил это кожей. Так отчаянно, что мне едва не снесло крышу. – Аки… – Он не дышит! Не дышит, Акира! Помоги мне! На бледную щеку упала прозрачная капля, после чего оглушительно громыхнуло. Таканори что-то кричал, отчаянно тряс безвольное тело, что куклой повисло на его руках, а я просто стоял и не осознавал произошедшее. Аой умер. Только что сделал вдох… и все. Дальше – лишь тишина в пучине звуков. Мацумото дрожит и не скрывает слез, пока я прижимаю его к себе так крепко, как только могу. Его слезы не признак слабости. Его слезы – символ скорби и бесконечной боли по тем, кого мы не смогли уберечь. – Уру… Уруха, не смей… Койю, не умирай, черт тебя дери! Такашима!!! – Это слишком, Рей, – шепчет Таканори, пока я перебираю его волосы в попытке успокоить нас обоих. И мысленно с ним соглашаюсь. – Я иногда включаю наши старые концерты и просто смотрю на них. Это… – Я знаю, Така. Я знаю. Они такие живые на записях, такие счастливые, что в трезвом состоянии я просто не могу смотреть на все это. На каждой секунде видео я смотрю на их лица и виню себя, ведь если бы я знал чуть больше, если бы был подготовлен чуть лучше, то они могли бы сейчас выступать на одной сцене с нами. Сейчас. Не в далеком прошлом. Три года и два месяца назад наш самолет, что вез нас на очередное выступление, рухнул в океан. Три года и два месяца назад мы выжили, хотя шансов, казалось, не было ни у кого. Ровно три года назад мы лишились всего – и до сих пор умираем каждую минуту. Раз за разом. Постоянно. Каждый день я просыпаюсь с мыслью, что пора идти дальше, пора их отпустить. С каждой песней Таканори выплескивает ту боль, что принесла нам утрата, в тексты, но ее не становится меньше. Наоборот, все словно только начинается. Трагическое известие облетело всю Японию буквально за час. Весь мир – за день. И в тот момент не могли скрыться мы оба: я – от своей вины, Таканори – от того болезненного холода, что оплел его душу паутиной, не желая отпускать. Тогда я понял, что потеряю еще одного близкого человека, если останусь рядом. Еще одного – единственного. И я ушел, оставив его одного во тьме отчаяния. Тогда я считал, что помогаю ему. Сейчас понимаю – я сделал только хуже, лишив нас обоих дружеской поддержки. – Я знаю, что они рядом, – судорожный выдох и улыбка, причину которой я, кажется, понять никогда не смогу. Они рядом. Когда-нибудь этого будет достаточно.