Ночь вместе

«Ты где?» Ойкава вёл велосипед одной рукой, другой держал телефон. Всем своим естеством он чувствовал напряжение и злость Иваизуми. Улыбнулся. Время сейчас позднее, около двух ночи. Безмятежность и пустота на улице одаривали спокойствием и расслаблением. Пальцы быстро потыкали по экрану, и он поставил телефон на блокировку. Велосипед остановился у пятиэтажного дома. «Подъехал» Шатен перевел дух, поскреб ногтями по лицу и огляделся: вроде никого по близости нет. Все так же расслабляла тишина. Окна в доме все до одного выглядели пустыми и безжизненными, потому что в такой час по идее должны все спать. Идея провести вместе время в общаге Хаджиме, конечно же, пришла Ойкаве. Брюнет долго отпирался, говоря о том, что это тупо и не прокатит. Прокатит, сказал уверенно Ойкава. — Только сунься туда и я тебя порешаю, дебил. — Ну Ива-Чан, мы итак редко проводим вместе время, чего ты. Тогда Хаджиме сбросил вызов. «Я уже еду, и попробуй только меня не впустить». И смайлик. Комната, в которой жил Иваизуми, была одноместная и хорошо, что никто не услышал его негромкого сквернословия. Деваться было некуда. Придурок. Тишину улицы нарушил скрип оконной рамы и Ойкава поднял голову наверх, невольно усмехаясь. Голова брюнета показалась спустя несколько секунд; темный ёжик и недовольное лицо. Смотреть вот так друг на друга казалось забавным. Ойкава думал, что это романтично. Иваизуми думал какого черта, делать мне нечего больше. — Ива-чан, это похоже на ту сказку про принцессу в башне и храброго рыцаря, который прискакал на коне, дабы освободить бедняжку, — тонкие ладони похлопали по рулю, а взгляд стал теплей. — Заткнись, дурака кусок, консьержа разбудишь. — Единственный, кто тут громкий, так это ты. Однако сказанное не дошло до адресата: Иваизуми скрылся в комнате и перед глазами показалась длинная связка из покрывала и простыни. Второй этаж. Здание хоть и не было высоким, а второй этаж не так уж и далеко располагался, было отчасти не по себе: это его первое подобное приключение. Ойкава поставил подножку на велосипеде и сделал три шага к дому, одним захватом руки поймал белье и дернул на себя, проверяя на прочность. Вроде ничего. Подошва ботинка уперлась в кирпичную стену, рука напряглась, и он подпрыгнул, уже двумя руками крепко держась за свернутую простынь или что это, одеяло. Первый шаг вверх дался с трудом и тупым страхом, отдаваясь жгучей невесомой болью в ребрах. — Ух ты… Огляделся, посмотрел вниз. Уверил себя, что точно крепко. Подумал, что наверняка же твою мать не крепко. — Ради Ива-чана я хоть куда пойду. Послышался низкий и хриплый голос сверху, Ойкава поднял голову: — Че ты там бубнишь? Давай быстрей, в комнате уже холодно. — Уже иду, — находится в перевернутом положении и ровно дышать, а главное спокойно — не получалось, но он сделал еще шаг, подтянулся. Закрыл глаза и продолжил, представляя, что ступает по земле, а не карабкается по стене. Через какое-то время показалось окно первого этажа, и он завис, пытаясь хоть маленько извернуться, и посмотреть, что там, поскольку шторы не были задвинуты. Глянул быстро вниз: не так далеко. Но даже видимо с такого расстояния падать будет больно. До окна Хаджиме, казалось, еще целая вечность, потому что совершать подобное действие давалось с трудом и вообще все затуплял страх. Поднялся чуть выше и накренился в бок, заглядывая в комнату: какой-то парень спал задницей (с которой съезжали трусы, открывая вид на одну половину круглой) кверху. Подумалось, спит ли так же Иваизуми? Съезжают ли с него… Так, нет, надо делать ноги выше. Раздался возмущенный голос брюнета из глубин комнаты. Он так мило что-то бурчал там в своей одинокой башне. Все, дальше, надо дальше. — Эй! Какого хера ты там делаешь?! Шатен резко повернул голову на голос, встречаясь взглядом с разъяренным дядькой у входа в общежитие. — Черт… Руки сами дернули за связку, и шатен толкнулся ногой в стену, в надежде подпрыгнуть. Напряжение прервал звук рвущейся ткани, который он принял за раскат грома. Он и сам не понял, что произошло. И тихое «блять» из комнаты Хаджиме, которое Тоору смог расслышать. Летел он секунды три, вместе с одеялом; простыня так и осталась висеть на стене безвольной тряпкой. Было не больно, скорей присутствовал шок из-за неудачного приземления на ногу. Думать долго не пришлось. Громкий звук захлопывающегося окна. Ойкава рванул, как только очухался, — старикан уже драпанул к нему с какой-то палкой. Запрыгнул на велосипед сразу, едва пожилой дядька успел нагнать его. Не ушибленной ногой оттолкнулся от асфальта и поехал, одарив улицу громким «Ива-чан, я тебе потом позвоню!» И скрылся, колеся по ночному городу.