Дневник памяти

Чтобы понять некоторые вещи, иногда человеку нужна целая жизнь. Искренность, честность, смирение — вся жизнь, чтобы это понять. А наш худший враг — гордыня. Особенно когда она рядится в одежды благородства. Тьерри Коэн. Она так долго снилась мне.. Залетев домой, я бросилась в спальню, оставив членов семьи на входе и лишь крикнула: — Прошу, не ходите за мной. Голова кружится, тело знобит, а ноги вообще как ватные, но я бегу в свою комнату и начинаю искать дневник. Первоначально я залезла в гардеробную, выворачивая все коробки и шкатулки наизнанку. Потом начинаю перебирать все полочки в шкафчиках, но и там нет дневника. Голова от температуры совсем не «варила» и я не могла сосредоточиться. Схватившись за голову, я стала крутиться вокруг себя, пытаясь понять куда же я в последний раз положила эту тетрадь. — Черт тебя побери! Куда же ты пропал? — глаза «прыгали» от одного объекта к другому, пока не наткнулась на декоративную подушку. — Точно. — сорвалась с места к подушке и открыла замочек у нее. И вот, в руках у меня моя тетрадь. Сев на кровати, я начинаю нервно перелистывать страницы, чтобы добраться до нужного момента. «Вот, наше знакомство с Уильямом. Все наши прогулки, общение… Все вижу заново, как-будто смотрю фильм, а не читаю свою жизнь. Каждый день был так подробно описан, в каждой строке, в каждом слове было столько эмоций и чувств. Я так не описывала Джеймса. Следующие страницы — разборки ребят и отъезд Уильяма. Я даже сейчас ощущаю всю боль, что испытала от разлуки с юношей. «После отъезда Уильяма я заперлась дома и ни с кем не контактировала. Мой день был очень прост: дом-работа-дом. Только так. Я никуда не ходила, ни с кем не общалась, ничего не видела. Не отвечала ни на один звонок Джеймса, ни сестры. Я закрывалась в комнате и плакала в подушку. Почти не ела и не пила. Максимум что себе позволяла — это завтрак. На работе не обедала, а маме, чтобы она не волновалась, говорила, что ела. От ужина отказывалась, говоря что нет желания. Собственно так и было. Я сильно исхудала, нервное истощение довело меня до морщин на молодой коже, даже седина проступила. Для меня жизнь потеряла все краски и я видела лишь серость и несправедливость этого мира. Я часто сидела на своем подоконнике и смотрела в окно, обняв руками колени. Иногда к этой картине добавлялись наушники с плаксивыми песенками, что были так, для фона моего общего состояния. Через неделю шокового состояния, я стала активно писать Уильяму во всех соцсетях, чтобы хоть немного облегчить свое состояние и попытаться его вернуть. «Прошу тебя, вернись! Ты мне так нужен!» Сначала он отвечал и даже вел дискуссию, но через дня три он бросил и это. «Солнышко, прости, но мы не можем больше так общаться. Тебе нужно продолжать жить прошлой, счастливой жизнью, что была и до меня. Я больше не буду отвечать тебе. Не пиши мне и не трать свое время на меня.» Это было последнее его сообщение, что больно ударило меня, сложно нож в спину. Я окончательно была разбита. Не знаю почему, но я была уверена, что Уильям меня не бросит и не оставит вот так. Наверное, из-за его слов, что он всегда будет рядом и поддержит меня. Но как оказалось, это всего-лишь слова, что не несут под собой ничего кроме звука. В скором времени Уильям удалил свой профиль отовсюду, а также сменил номер телефона, что окончательно отделило его жизнь от моей. Но я не могла просто так сдаться. Я продолжала его искать и даже ходила на его работу, надеясь, что хотя бы там остались его данные или они знают где он. Но ничего… Он просто пропал. Навсегда. Шло время, я пыталась свыкнуться с одиночеством. Постепенно я подпустила к себе сестру, что всеми силами и уговорами пыталась «вернуть меня к жизни» и жизни с Джеймсом. — Джес, пойми, если бы этот Уильям хотел быть с тобой, как парень, он бы не отступился, как это сделал Джеймс. Джеймс тебя очень любит и ждет тебя. Тем более вы столько лет вместе, а это Уильям? Сколько вы с ним знакомы — месяц? Разве это срок? — - Я полюбила его… — смотрела на себя в зеркало потухшими глазами, с темными синяками под этими же когда-то голубыми глазами и бледной кожей на лице. — Сестренка, прекрати. — обняла меня Лила. — Я же тебя знаю лучше всех. — повернула мое лицо к себе и заглянула прямо в глаза. — Это просто внушение. Ты в тот момент осталась одна и тебе нужна была поддержка и Уильям тебе ее оказал. По дружбе, ничего больше, как и Чарльз когда-то. Он просто для тебя друг и ты к нему испытываешь только дружеские теплые чувства, но не любовь. Ты никогда не влюблялась так быстро — это на тебя не похоже. Просто от избытка чувств ты спутала две эмоции — любовь и благодарность другу. Ну, прекращай плакать. — стерла слезы с моих глаз и обняла. — Спасибо. — прошептала я ей. Это стало отправной точкой. Каждый день я все больше убеждала себя в том, что я ничего не испытываю к Уильяму и это все выдумка. Да и он ничего не чувствует ко мне. Это все была ложь, обман. Он мне не нужен. Я начинала даже в это верить… Хотя, нет. Голова верила, а сердце продолжало тосковать по нему. Прошел еще месяц и я вновь стала встречаться с Джеймсом. Он стал снова нежен и заботлив ко мне, как и в начале наших отношений. Мы все время проводили вместе, я даже простила ему его собственнический характер, а он мне — мое долгое отсутствие. Через полгода он сделал мне предложение, посетив наш дом вместе со своей мамой, и я дала свое согласие. Так я надеялась, что моя жизнь станет лучше и светлее, да и окончательно вычеркну из сердца Уильяма. Но не все так просто. Я продолжала думать о нем и надеяться, что он придет и заберет меня. Это ужасно, но я надеялась, что он придет на нашу свадьбу и украдет меня, а я убегу с ним. Но нет. Он не пришел и никак не дал о себе больше знать. Шло время и я забеременела от Джеймса — это был очень желанный мной ребенок. Я ждала ее появления, как настоящего чуда. Чуда, которому бы я могла отдать всю свою любовь. Отношения с Джеймсом хоть и наладились, но так и не стали прежними. Нет той страсти и счастья. Мы практически не говорим друг другу слов любви. Очень-очень редко. Я надеялась, что малыш изменит нашу судьбу, но нет. Это не помогло. Заботы и нежности на протяжении моей беременности от него не исходило, но я списывала это на то, что он еще не осознал, что скоро станет папой. Как же я ошибалась. Родив Кейт, я ждала момента, когда же смогу вернуться домой и ощутить тепло и поддержку мужа и родителей. Но уже в первую ночь пребывания в доме, мы с Джеймсом крупно поругались. Дело в том, что Кейт была очень капризной малышкой, а со сменой места, так все еще сильнее ухудшилось. Она практически всю ночь плакала и я не знала куда бежать и к кому обратиться за помощью. Вся нервозность Джеймса обрушилась на меня: он кричал, что хочет спать, а ребенок не дает; обвинял меня в том что я будучи в больнице не узнала всех тонкостей в обращении с ребенком. Это выбило из колеи — я плакала на взрыв вместе с ребенком и мечтала оказаться в тех четырех стенах клиники, из которой еще совсем недавно мечтала убежать в дом. Но дальше становилось лишь тяжелее. Каждую ночь я встала к малышке, чтобы кормить и качать ее, нося на руках, когда у нее болел животик или лезли зубки. Все, что касается смены подгузников, купания, умывания и подмывания — все делала я. Муж отнекивался, говоря что он работает, а это сейчас — моя работа и у меня лучше получается. А он даже ни разу не пробовал, чтобы так сказать. Он не играл с ней и не гулял. Все это было на мне и спустя время, я уже засыпала, стоило облокотиться мне на стену или присесть на минутку. Силы меня покидали. Единственное, что придавало силы — это улыбка дочери и приезды мамы, когда я могла просто поспать или принять душ, не опасаясь попустить пробуждения дочери. Чем ближе был первый день рождения Кейт, тем чаще нам задавали вопрос — а что вы второго-то не рожаете? Раньше я мечтала о двух малышах, но теперь… Я не готова снова все тащить на себе. По крайней мере пока Джеймс не изменит свое отношения. Но судя по нему он тоже не стремиться заводить второго. Так даже и лучше. Джеймс стал часто пропадать и задерживаться на работе, он позволял себе гулять с друзьями, в то время, как мы с Кейт вынуждены были сидеть дома с простудой или просто от непогоды. Я уже стала подозревать его в изменах и стала закатывать ему истерики. Но это уже ничего бы не изменило. Каждую ночь я плакала и проклинала судьбу, проклинала Джеймса и Уильяма… Нет, я проклинала лишь себя. Все это сделала я и вся вина лежит лишь на мне. Каждую ночь я задавалась вопросом — что было бы если я выбрала Уильяма, если бы тогда в аэропорту сказала ему, что люблю его и не отпущу? Если бы он сказал мне что любит меня на самом деле, я бы пошла за ним на край света. Но он так и не сказал... Что было бы, если я отказала Джеймсу и не вышла за него замуж? Я мучилась от этой неизвестности. Постепенно я смирилась и с этим. Для меня теперь единственным моментом радости — была моя дочурка, что росла очень активной и шустрой девочкой. Я люблю его ее до безумия и готова ради нее на все — лишь бы она улыбалась. После 2-летия Кейтлин, наши отношения с Джеймсом стали несколько налаживаться. Все чаще я испытывала к нему те же чувства, что были до Уильяма, но только стоило мне вспомнить о нем… И сердце сжималось до боли, что хотелось выть. Но я держалась, ради нашей семьи, ради Кейт. Джеймс стал снова заботиться о нас и стал любящим мужем и супругом. Изредка стали появляться цветы, не такие как когда-то дарил Шкипер, но тем не менее тоже приносящие мне улыбку. Происходили семейные вылазки за город — для всех мы были идеальной и счастливой семьей. Мы старались быть идеальной семьей. Это большой труд для обоих, но мы стараемся ради нас самих же. Чем старше становилась Кейт, тем легче становилась наша семейная жизнь и тем чаще проявлялась наша любовь. Только сейчас эта любовь была тихой, еле уловимой и не похожей на начало отношений. Мы ведь столько пережили — это и неудивительно.» Так я пролистала полтора дневника. Такая большая и маленькая жизнь. — И как мне теперь с этим жить? Как я вообще с этим всем справлялась? — голова гудела то ли от простуды, то ли от количества информации, что пыталась «перевариться». — Что теперь мне делать? Уильям теперь так близко. Он вернулся! — вспомнила о юноше, что казалось впервые тревожил мое сердце. Но это не так. Я уже его любила — все это время. — Я должна его увидеть! Немедленно! — с этой мыслью, я поспешила на выход. — Джес, ты куда? — на входе стояла ошарашенная мама. — Я должна идти. — ответила я. — Как? Куда? Ты еще больна! Ты никуда не пойдешь! — стала строжиться она. — Я должна узнать — любит ли он меня на самом деле. — безумными глазами смотрела я на маму. — Кто? — Тот, кого я так давно люблю. — прошептала и упала в обморок.