Летом

Сириус повернулся на другую часть кровати, чтобы закрыть глаза и проспать еще какое-то время. Вина до сих пор грызла Блэка каждый день, но он пытался поскорее забыться и жить с тем, что осталось. Ее тонкая, белая, почти прозрачная рука, сияющая в сумерках комнаты, исчезла под каскадом густых каштановых волос, вьющихся так долго от заключения в тюрьме ее пальцев, когда она ласкала их. Мысль пришла к нему внезапно, отчего он заулыбался как ребенок. – Что ты уже полчаса так усердно делаешь? – спросил он, скрестив руки за головой. – Я пишу, – прозвучал неоднозначный ответ. И правда, он заметил ноутбук за ее волосами. Но до сих пор не мог понять, что такое важное можно писать, чтобы не уделять никакого внимания ему. Сириус покачал головой и склонился над ней, почти придавливая своим весом. – Ты же знаешь, что такой ответ меня не устроит? Гермиона на секунду ухмыльнулась, а затем фыркнула: –Очевидно. Ты настолько эгоцентричен что не можешь подождать всего пару секунд до того как я закончу? – пробормотала она, повернувшись и посмотрев на Сириуса. – Да, – он повернул Гермиону к себе, – У тебя чернила на носу. После сказанных слов Гермиона почувствовала что-то холодное у себя на руке. – А теперь у нас чернила по всей кровати и на моем теле, если тебя это заботит. Глаза Сириуса расширились: ¬– Да что ты говоришь? Он подался по направлению к Гермионе и поцеловал ее. Конечно, краска не будет проблемой для него. Он не мог точно сказать, когда нырнул в эти чувства с головой. Возможно, это было последствиями множества летних взглядов, возможно, все это произошло случайно. Он не был в состоянии понять, когда Гермиона Грейнджер начала заглядываться на него. Факт в том, что в один из вечеров на площади Гриммо два совершенно разных человека приняли решение быть вместе, хотя до сих пор в это нельзя было поверить. Они собирались праздновать назначение ее и Рона на пост старост факультета. На самом деле это не столь великое событие, но в те темные дни даже такое событие было праздником. Гермиона просто хотела сменить свой повседневный костюм для очистки особняка Блэка. Вроде в этом нет ничего такого особенного, но Сириус помнил каждое движении девушки в этот вечер. Благодаря своему плохому настроению, мужчина весь вечер чувствовал себя лишним, в итоге он так и не смог дать название своему состоянию. Он злился из-за осознания того, что лето близится к концу и обратный отсчет до его одиночества уже запущен. Он ностальгировал, разговаривая с Ремусом о Хогвартсе. Его настроение как будто каталось на американских горках, оно не могло остановиться: он был то зол, то расстроен, в один момент радостен, а после удручен. Вдруг он заметил Гермиону, и на его губах вмиг расцвела улыбка, и что-то екнуло внутри. Он знал, что он не является святым, что Азкабан многое изменил в его жизни и характере, но до тех пор он не верил, что он может сделать что-нибудь хорошее. Но что-то все-таки изменилось в ту ночь, он почувствовал, что его мнение об этой девушке меняется. Грюм вспомнил о смерти Поттеров, Маккмиланнов и Вудов, он не хотел сильно распространяться об этом, но алкоголь сделал свое, поэтому ему пришлось закрыться на кухне и остаться в одиночестве. Гермиона в тот момент была задумчива, а взгляд направлен на друга в очках. Несмотря на его аристократическое происхождение в детстве, до Хогвартса, Сириус был заинтересован девочками. Но поступив в Хогвартс все это сошло на нет, он был слишком занят квиддичем и своими друзьями. В тот же вечер он решил для себя, что достоин претендовать хоть на чуточку счастья и даже его паршивое настроение не мешало ему понять очевидный факт, что Гермиона Грейнджер – женщина! – Сириус! Что ты делаешь тут один? – спросила Гермиона с хмурым взглядом. Сириус пожал плечами и взял бутылку, заполняя третий стакан: – Я предпочитаю находиться в одиночестве. Гермиона долгое время смотрела на него, потом вздохнула и села рядом. – Грюм был невероятно бестактным, – сказала она, демонстрируя таланты в качестве наблюдателя. Сириус вздрогнул на мгновение, растерялся, а потом горько усмехнулся, топя чувства в бокале. – Да… Дело в том, что я не ожидал, что он затронет эту тему… – Никто не хотел бы вспоминать… – согласилась она. Сириус вдруг остановил взгляд на Гермионе, – Что? – Спасибо, – ответил он. Он не хотел напугать ее своими словами. Гермиона начала заглядываться на Сириуса, с того момента как прибыла на площадь Гриммо. А он почти всегда замечал, что она красива. После того, как они в последний раз остались наедине, Сириус понял, что он не может больше продолжать это и решил действовать решительнее, как можно быстрее. – Пожалуйста, – произнесла Гермиона спустя какое-то время спустя. – Пожалуй, мне пора идти спать, – произнес Сириус, собираясь положить вниз бутылку. Нет, он не был пьян, но он добился того обычного чувства онемения, которое помогало ему спать. Недостаток сна был худшим подарком, который ему сделал Азкабан. Гермиона кивнула и встала вместе с ним. – Правда, я бы и сама ушла, но я бы не хотела оставлять гостей, это как-то… – сказала она, кусая губы, она всегда так делала, когда была напряжена. Сириус фыркнул: – Ничего страшного, там внизу будет Рон, тем более всем собравшимся просто нужен был повод для празднования, независимо от события, – сказал он, а потом понял, что сказал что-то не то, – Не то, что бы это событие для меня ничего не значило, я имею ввиду… – Я понимаю, что становление старостой не такое событие как победа в войне, – на лице девушки появилась ухмылка. Он покачал головой: – Нет, я неправильно выразился: именно для таких маленьких событий мы и должны выиграть войну. То, что мы сейчас делаем – это всего лишь маленький шажок в нужном направлении. Гермиона улыбнулась, но ничего не сказала, зная, что Сириус, вероятно, не проживет «нормальные», по меньшей мере, пятнадцать лет. – Гермиона. – Хм? – девушка вернулась в реальность, после того как Сириус позвал ее в третий раз; Сириус стоял в дверях с выгнутой бровью: – Я ухожу, ты вернешься к остальным? Гермиону посетило ощущение того, что принятое решение кардинально изменит ее жизнь и чувствовала себя немного растерянной. Когда она подошла к двери, Сириус все еще ждал ее ответа. – Я тоже пойду. Они закрыли дверь и направились вверх по лестнице, на верхние этажи. Хоть они и знали друг друга, в их движениях все равно чувствовалось напряжение. Сириус подумал, что она тоже что-то чувствует, но потом отмел эти мысли, потому что считал, что они не уместны, так как Гермиона на девятнадцать лет моложе. Чувство эйфории от выпитого уже отпускало Сириуса, а чувство стыда все больше овладевало им, заставляя быстрее добраться до его покоев и запереться там ото всех. Добравшись до нужного этажа, Гермиона остановилась. – Сириус, я пришла. Спокойной ночи, – первая сказала Гермиона, вставая на цыпочках, чтобы поцеловать его в щеку, после секундного колебания. – Спокойной ночи, – сказал он и улыбнулся немного озадачено. – Что? – У меня не осталось следа? – спросил он, краснея. – Я вообще не пользуюсь помадой, Джинни убедила меня, мол, вечеринка и все такое… ох. Ухмылка на лице Сириуса расширилась: – Ничего страшного, – тихо сказал он, но Гермиона уже вытирала его щеку платком. – Прости, – прошептала она, не зная, почему он понизил голос. Они простояли так недопустимо долго, после чего Гермиона вернулась в свою комнату. На следующее утро все жители дома были заняты уборкой. Когда миссис Уизли, наконец, объявила перерыв, все сразу разбежались кто куда. Гермиона побежала в ванную комнату, единственную свободную в этом доме, находящуюся на втором этаже. На весь этаж раздавались звуки чихания. – Привет! – воскликнул удивленный голос за дверью. Тут появился Сириус, выглядывающий из-за двери, – Аллергия? Гермиона смотрела на него из зеркала с растрепанными волосами и грязным от пыли лицом. – Сколько веков не меняли шторы? Сириус задумался: – Если судить по размеру гнезд докси, то, по крайней мере, пять, – сказал он с усмешкой, а Гермиона начала вновь чихать, даже это в понимании Сириуса было прекрасно. Он продолжал ей любоваться, пока она не повернулась: – Эм, Сириус, я могу принять душ здесь? – Конечно, почему ты спрашиваешь? – Сириус поднял бровь. – Это не мой дом, я не привыкла… не знаю, – пробормотала она, а он улыбнулся. – На этом этаже только моя комната и Гарри с Роном, поэтому беспокоиться нечего, – заверил он и ушел. Гермиона наполнила ванну и скользнула в воду, думая о том, что спящий Сириус слишком навязчивая мысль в ее голове. Разум напоминал ей, что Сириус на девятнадцать лет старше, да еще и крестный ее лучшего друга. Как она может думать о Сириусе в таком ключе? Работа в последующие дни была единственной надеждой, что со временем все пройдет, но правда в том, что это все никак не проходило. Ребята заметили, что в присутствии Сириуса, миссис Уизли не так сильно нагружает их работой, после чего у них если заслуженное время для отдыха на отреставрированных диванах в гостиной. Гермиону определенно раздражали выходки близнецов, считающих, что они уже взрослые и могут делать что хотят. Нельзя вести себя нормально, как подобает культурным людям? Однажды Фред и Джордж, когда было собрание Ордена, на которое их, конечно, не пустили, решили поболтать с остальными присутствующими в доме. – Только из-за того, что ты якобы еще ребенок мы не можем от тебя отстать, – произнес Джордж, после чего уши Рона покраснели. – Теперь мы знаем, что наша малышка Джин очень чопорная, брат, – издевался Фред, на что Джинни даже не обратила внимания. – Хорошо, Уилсон Макконай, – ответила она небрежно. – Кто это? – спросила Гермиона, сидя рядом с девушкой и поджав под себя ноги, – Какой-то музыкант-волшебник? – Да. Гермиона, а ты с кем бы хотела провести ночь огня? – спросила Джинни, после чего показалось, что Рон теперь принимает форму человеческого факела. Гермиона мгновенно покраснела, понимая, что в голову лезут не те образы. – Что вы делаете? – в комнату зашел Сириус, чем не дал ответить Гермионе. Тем не менее, он заставил Гермиону еще сильнее смутиться из-за своего положения. Джордж пожал плечами с видом законченного актера: – Давайте поговорим о неудобных темах… – Даа, вы знаете: секс, наркотики и рок-н-ролл… – продолжил его брат, в то время как Сириус уселся на единственном свободном стуле. – Я пришел в нужное время? – спросил он у присутствующих, направляя наглый взгляд на Гермиону. – Да, Гермиона как раз должна ответить на заданный вопрос, – произнесла издевательски Джинни. – Сириус, а что ты скажешь? – спросил Джордж. – Ничего не думаю. Такие разговоры может и законны, но не подходят для вас ублюдков, – в шутку сказал Сириус, стараясь закрыть тему. Гермиона, однако, продолжала смотреть в его глаза, замечая встречные взгляды Сириуса. Благо все были слишком заняты, чтобы увидеть их переглядывания, и было слишком громко, чтобы услышать биение его сердца. В ту же ночь, после того, как все остальные легли спать, Блэк продолжал торчать в гостиной, осматривая все вокруг. Вокруг него в основном были книги, пережившие ревизию Сириуса, многие из которых, как он обнаружил, были маггловскими. В какой-то момент его взгляд упал на небольшую брошюру стихов, оставленную на столе, взял ее и признал писателя. – Некоторые из этих писателей прекрасны, – произнесла появившаяся из ниоткуда Гермиона. – Да, Лили и Рем много читали в Хогвартсе, а так же просто дарили нам маггловские книги на Рождество, – сказал он, посматривая на нее, когда она листала страницы. В течение последующих нескольких дней Сириус чувствовал себя неловко, как будто это была лихорадка, которая заставила его вновь вспомнить все мысли и испытать боль вновь. Гермиона для него должна быть только ребенком, подругой Гарри, аморально чувствовать к ней что-то другое, для него это было почти кощунством. Но никто не мог забрать эту боль, заставить лихорадку уйти. Он знал, что его чувства и эмоции искажены из-за несчастной судьбы, из-за заключения в Азкабане. Он – вечный подросток, но что он может сделать? Он не мог прожить остаток жизни, ненавидя себя, он должен был найти способ принять себя и принять все то, что случилось. Голос Гермионы отвлек его: – Насмешки, вожделение, обрезанная душа, вам нравится это раздолье для размышлений? – ее голос дрожал, пронизая духом интимности. – Я признаю, что я не читал эту книгу, да и вообще я не в гармонии с поэзией… – признался он. – В самом деле? – Мне кажется что, в самом деле, вам просто не нравится идея не понимать того, что вы читаете, – сказала она, не понимая смеяться или плакать. – Я заметил, что хотел бы иметь контроль над любой ситуацией. И, как ни странно, мне нравится поэзия магглов именно по противоположной причине… она выявляет все, что я говорю или мог бы сказать, но не имею на то способности, – сказал он. – Это относится и к этому стихотворению? – спросила она сухо, зная, что он не может быть менее прозаичен в подходе к таким вещам. Сириусу удавалось увлекать своими разговорами. В тот момент в них обоих что-то надломилось. Может быть, это была полутьма, может быть, слова, но он не мог оторвать взгляда от нее. – … это крик души. Душа ограничена и подчинена желаниям тела… никогда конфликт интересов не был настолько большим, что не в состоянии сдержаться… – он объяснял это шепотом, – Но может быть, вы слишком молоды, чтобы понять… – пробормотал он, понимая, что находится слишком близко к ней. Девушка задумалась и вдруг резко вскрикнула. – Что? – обеспокоенно спросил он. – Да, я имею ввиду, да… Я почувствовала это, я думаю. После того как… – она запнулась. Сириус, казалось, хотел что-то спросить, но все же не стал лезть не в свое дело. В следующий момент, который показался Сириусу очень долгим, он поднял руку, чтобы заправить ее прядь волос, выбившуюся из хвоста. Когда он посмотрел на нее, стало ясно, что они думают об одном и том же, и на самом деле, когда подошел, Гермиона не отодвинулась. Он целовал ее долго, тихо, маняще, все мысли, что приходили им в головы сразу меркли по сравнению с физическими ощущениями. Она закрыла глаза, и они всецело отдались эмоциям. Они осеклись, когда вдруг поняли, что на Гриммо, под этой крышей, они не одни. Сириус посмотрел на ее, чтобы оставить выбор за ней: это был прекрасный момент, но именно она должна была выбрать , что делать дальше. Гермиона задумалась на пару минут, а затем решительно кивнула с застенчивой улыбкой на лице. Сириус почувствовал тепло, которое повлекло за собой безмятежность. Он взял ее за руку и провел по ней пальцем, прежде чем сказал: – Пойдем. Они медленно поднялись по лестнице, боясь, что их кто-то заметит. Когда они достигли нужного этажа, то вздохнули с облегчением. Сириус повел ее в свою комнату и остановился перед дверью. Он на нее, из-за чего по ее телу прошла дрожь, Гермиона не могла поверить, что все это происходит с ней. Через пару мгновений, Грейнджер сделала первый шаг: она придвинулась ближе к Сириусу, примкнула к его груди. В ее глазах звучал немой вопрос: реальность это или иллюзия? – Прости меня за неуклюжесть, – произнесла она, полусерьезно, полушутя. Сириус тихо рассмеялся, открыл дверь и впустил в комнату девушку, а затем взял ее лицо в ладони и поцеловал, невербально закрывая дверь и накладывая заклинание тишины. Вдруг Гермиона отодвинулась от Сириуса: – Я раньше не говорила этого, но… – ее голос затих, она колебалась, а Сириус понял намек. – Это твой первый раз, не так ли? Гермиона затаила дыхание. Она искала внутри себя то, что могло бы помешать им, но не нашла этого. Она хотела, чтобы это случилось. Сколько раз в жизни это может произойти? Возможности может больше не быть. Гермиона Грейнджер и «девушка», возможно ли? Сириус снова улыбнулся и, не колеблясь, стянул кардиган с девушки. Гермиона только потом поняла, что он все еще в костюме, который надел для очистки дома, но для нее это не имело особого значения. Не имело, если Сириус Блэк смотрит на тебя ТАК. – Ты прекрасна, ты знала? – сказал он, поглаживая ее оголенные руки. Гермиона хотела сказать так много, но у нее не было сил, ведь все ее нутро было сосредоточено на его прикосновениях. Она поняла, что в данный момент может не получить взаимности, поэтому очень осторожно прикоснулась пальцами к его рубашке. Сириус наклонился к ее уху: – Мисс, Вы же знаете, что я не из стекла, Вы можете делать что хотите… – прошептал он, притягивая ее к себе, – Или может быть, так... – продолжал он, медленно стягивая с нее рубашку. Гермиона вдруг поняла, что покраснела, когда почувствовала, что ее щеки наливаются краской, но Сириус не замечал этого и все сокращал расстояние между ними. – Если я поклянусь, что ничего не видел, ты перестанешь смущаться? – спросил Сириус, целуя в шею с целью успокоить. Гермиона чувствовала себя полностью в его власти и не в состоянии ответить на этот вопрос. Но она должна была признать, что его внимание очень льстит ей. Сириус продолжал целовать шею и постепенно спускался к ключице, потом к плечу, медленно стягивая бюстгальтер девушки с плеч. Он не имел представления, где у девушки находятся эрогенные зоны, поэтому продолжал уделять внимание, каждой частичке ее тела, не замечая того, что девушка уже давно прикрыла глаза и в вертикальном положении ее удерживали только руки, держащиеся за рубашку мужчины. – Ну… тогда я мог бы сделать это… – сказал он, поднимая ее руки вверх и целуя их. Он двигался очень медленно, желая узнать реакцию каждой клеточки на теле девушки. Гермиона была не в себе, чтобы чувствовать себя адекватной в этот момент. Когда Сириус высунул язык, чтобы провести мокрую дорожку по внутренней части руки, следуя линии вен под тонкой кожей, Гермиона не смогла сдержать вздох. Сириус усмехнулся думая, что, возможно, он еще не так стар, каковым себя считал, его руки спустились к своей рубашке, для того чтобы ее расстегнуть. Гермиона сглотнула, смущенная тем, что была не в состоянии сама сделать такую простую вещь, но, безусловно, была рада наблюдать сие действие. Тело Сириуса не осталось неизменным после заключения, оно стало бледнее, чем нормальная кожа, и появились шрамы во многих местах. Несмотря ни на что, она очень часто ловила себя на мыслях о том, какой он сексуальный. Сириус смотрел на ее, как будто ожидал ее мнения, Гермиона решила ответить не словами, а действиями: ее руки скользнули сначала на его плечи и очертили шрамы, после стали плавно спускаться вниз, не пропуская ни один из них. Некоторые из отметин были намного глубже других, какие-то вообще были еле заметны. Гермиона приблизилась к мужчине и нежно прикоснулась губами к одному из шрамов на плече. Сириус не сдержал резкого вздоха и сжал ее талию чуть сильнее, поощряя ее действия. Гермиона продолжала проводить по его шрамам, теперь к губам прибавился язык. Она очертила длинный шрам, спускающийся от ребер к животу. Когда она уже хотела наклониться, чтобы продолжить свой путь, Сириус потянул ее за запястье вверх: – Пойдем со мной, – сказал он хрипло. Гермиона кивнула, чувствуя, что не сможет довериться своему голосу. Сириус осторожно положил ее на середину кровати и поцеловал, прежде чем накрыть ее собой, чтобы посмотреть на нее. – Что-о? – прошептала она, снова краснея, а он улыбнулся: – Ты прекрасна. Гермиона покачала головой – Ты очень красивая, – вновь произнес он, она опустила глаза, заставляя его засмеяться. Редко он чувствовал, что такой смех делает его счастливым. Когда она почувствовала, что рука Сириуса медленно продвигается от ее живота к штанам, то застыла на мгновение. Вскоре к ней пришло осознание того, что она перед ним почти голая, но в первый раз не было никакого чувства смущения… только волнение. Ее тело немного дрожало от озорных взглядов, которые бросал на нее Сириус. Он хотел произнести какую-то едкую шутку, но язык у него не повернулся испортить такой момент. Мужчина рукой обхватил грудь Гермионы, стягивая полностью бюстгальтер, медленно провел по ней языком и стал спускаться к пупку. Он поднял на нее взгляд, давая понять, что он собирается делать дальше. А Гермиона боялась просто перестать дышать в какой-то момент. – С-Сириус… – У тебя такая мягкая кожа, – пробормотал он, целуя внутреннюю часть бедра. Она поняла, что он нарочно медлит, для того чтобы возбудить ее еще больше, и Гермиона знала, что сопротивляться бесполезно, ведь даже тело было на его стороне: ноги бессознательно раздвинулись, для того чтобы он мог удобнее устроиться. Сириус погладил ее ноги и пристроился поближе, чтобы делать то, отчего, как думала Гермиона, нельзя было получить столько удовольствия. Волнение и смущение отходило на второй план, наступало наслаждение, девушке было очень сложно сдерживать непристойные стоны. Сириус наслаждался звуками, неистово сжимал руки и поглядывал на девушку. С каждым мгновением он влюблялся в нее все больше и больше. Было очевидно, что он готов действовать более решительно и быстро, но он хотел также дать ей все, что может дать первый опыт человека. Он вернулся к действию, продолжая сводить девушку с ума и подводить к пику. Сириус продолжал преследовать ее, останавливаясь только, чтобы передвинуться, украсть поцелуй и прошептать ей что-нибудь. – Вы так заботитесь обо мне! – прошептала она с предыханием. Ее лицо покраснело от удовольствия, а ноги продолжали совершать двигательные движения. – О, Гермиона, Гермиона… – сказал он, прежде чем подключить к своей игре пальцы и наслаждаться, тем как изменяется выражение на лице: она прикусила губы, чтобы не издать никаких нецензурных вздохов. – Может, ты все-таки должна отказаться… – предложил он, но Гермиона запуталась пальцами в волосах мужчины и потянула его на себя. – Пожалуй, откажусь от своего предложения, – сказал он, опоясывая талию девушки руками. Гермиона немного приподняла таз и прикоснулась к его штанам, понимая, что тот еще был одетым, и это было возмутительно. В порыве мужества она прикоснулась к его спине, близ поясницы, останавливаясь и не двигаясь ниже из-за нерешительности. Сириус наклонился, и его длинные волосы защекотали ее шею. – Ты можешь прикоснуться ко мне, я не кусаюсь. И да, это касается и раздевания, – со своей обычной язвительностью произнес шепотом он, прежде чем Гермиона заткнула его поцелуем. Руку девушки уверенно потянулись к штанам мужчины, он помог ей снять их, после чего остался только в боксерах. Гермиона взглянула вниз, а Сириус почувствовал тепло сквозь трусики девушки. Было естественно, что он окружен ее бедрами, пытаясь занять более удобную позу для большего контакта тел. – Так мне нравится больше, – произнес Сириус и наклонился, чтобы стянуть последние одежды. Он расстегнул ее лифчик и откинул далеко-далеко вместе со смелостью девушки. Мужчина сцепил ноги девушки у себя на пояснице, примкнул к ней еще теснее. – Это хорошо, – прошептал он хрипло. Он был возбужден, и сейчас не мог позволить пройти этому чувству так быстро. Он отказывался от секса в течение многих лет. Сейчас это было не просто физическое удовлетворение, а волнение, ползучая и съедающая изнутри напряженность, смущенные взгляды, тепло исходящее от девушки, тесный контакт тел. Он вернулся к ее груди, покусывая мягкую кожу, позволяя их телам быть еще ближе. Гермиона застонала, но не собиралась жаловаться. Мужчина продолжал путать ее волосы своими пальцами. Сириус не давал девушку принять верхнюю позицию, прижимая ее бедра и все тело в целом, целуя каждую частицу кожи. Когда стало ясно, что Гермиона больше не может терпеть, он вошел в нее с некоторой решимостью, зная, что это частично принесет ей боль. Гермиона вздрогнула всего на секунду, но осознание того, что Сириус движется внутри нее, и все казалось настолько совершенным, поэтому девушка даже не посмела бы жаловаться. Сириус двигался очень медленно, тягуче, заставляя желать еще сильнее. Мужчина делал это для того, чтобы заставить Гермиону желать его. – С-Сириус… – выдохнула девушка через пару минут. – Что? – улыбнулся он. Гермиона прикусила язык на некоторое время, но, когда он остановился, произнесла: – Ты можешь… – недоговорила она. – Ах, вы, хотите, чтобы я двигался так? – попытался он спросить, после чего стал толкаться сильнее и быстрее. Он перестал играть, когда услышал первый стон, и просто продолжал, слушая вздохи Гермионы, чувствуя ее ногти на своей спине и узкие бедра вокруг его талии. Сириус достиг оргазма через несколько минут, а затем потянулся к девушке, чтобы поцеловать ее. Гермиона лениво открыла глаза, в которых читалось непонимание. Сириус улыбнулся и вновь поцеловал ее, заверяя, что это нормально, не достигнуть пика в свой первый раз. И поэтому он имел возможность немного поиграть с девушкой, у которой напряжение все еще не спало. Он перевернул ее на живот и начал целовать каждый миллиметр спины, возбуждая девушку сильнее. Он держал ее руки плотно под подушкой. Гермиона неожиданно для себя поняла, что ей нравится ее положение, то, как она подчиняется силе мужчины. Не подчиняясь самой себе, она издала стон. Сириусу не нужно повторять дважды, он осторожно развел ноги, прежде чем войти в нее с новой силой. Этот раз, безусловно, был короче, но однозначно интереснее для Гермионы, она, наконец, достигла своего первого оргазма. Сириус поцеловал ее в шею, а после перевернулся на спину. Гермиона улыбнулась и сморщила носик. – Вы устали? – Нет, – пробормотал Сириус, лежа рядом с ней и продолжая гладить ее волосы. Они говорили очень много, а после уснули, не заметив этого, и проснулись в середине ночи. Сириус знал, что Гермионе нужно вернуться в свою комнату, прежде чем Джинни поймет, что девушка отсутствовала. Тем не менее, он понял, что не хотел отпускать. Той ночью Гермиона не просто «дала» ему секс, а вернула к жизни. Гермиона открыла глаза и вздохнула, пользуя тем, что Сириус находился позади нее и не видел выражения ее лица. Она знала, что должна уйти, но не хотела этого делать. – Я должна идти, – сказала она тихо. – Да, – вздохнул Сириус, отпуская ее после долгого поцелуя. Он смотрел, как она одевается, ее платье. Это платье на долгое время будет отложено в шкаф, ведь лето почти закончено, и на следующий день надо будет уезжать в Хогвартс. Она украдкой пробиралась в свою комнату, чтобы никого не разбудить, вспоминая прошедшую ночь, как самую лучшую ночь в своей жизни. Сириус, шедший за ней, заправил выбившийся волос из ее прически за ухо и поцеловал в щечку. Гермиона выпрямилась и провела рукой по месту поцелуя. –Я оставлю тебя здесь. – Прочитай это когда я уйду, хорошо? – произнесла девушка. – Да, босс, – кивнул Сириус. – Идиот, – прошептала она, Сириус потянулся к ней, чтобы запечатлеть на ее губах долгий поцелуй. Гермиона рассмеялась, но тут же вспомнила, что сейчас ночь и все спят, а так же поняла то, что это последний раз, когда Сириус может проникнуть в ее комнату, чтобы поцеловать ее, заняться любовью, последний раз, когда она может сказать, что скрасила одинокое лето мужчины. Они зашли в комнату, а девушка присела на кровать. Так, сидя со скрещенными ногами, девушка посмотрела на мужчину, и он показался ей очень хрупким. – Плохим мыслям не место в твоей прекрасной голове, – произнес он, проводя рукой по ее волосам. – Это последний раз, – произнесла она, глядя на него странным взглядом. – Я знаю, – ответил Сириус, и улыбка исчезла. Гермиона наклонилась, чтобы поцеловать его. – Я буду скучать, вы знаете? – Я тоже буду скучать по тебе, – ответил Сириус и поцеловал девушку. Гермиона понимала, что плакать в этой ситуации не рационально, даже абсурдно. Они занимались любовью в последний раз, лениво, потому что не хотели расставаться так быстро. Вскоре Гермиона исчезла с площади Гриммо, оставив его в той же темноте, что была до нее. Ни Сириус, ни Гермиона не сказали о том, что произошло между ними летом 1995 года, но никто из них не забыл об этом. Сириус часто вспоминал ту ночь в минуты, когда рассудок терял его, когда чувствовал, что его жизнь утекает, как песок в песочных часах, в то время как Гермиона вспоминала Сириуса каждую ночь, проведенную в Хогвартсе, даже во время их первого раза с Роном, много лет спустя.