Красная нить

«Невидимой красной нитью соединены те, кому суждено встретиться, несмотря на Время, Место и Обстоятельства. Нить может растянуться или спутаться, но никогда не порвётся. „ — Я чувствую себя связанным по рукам и ногам, — Саймон сидит в гостиной у Магнуса, задумчиво смотрит в одну точку, пальцами правой руки гладит левое запястье. — Знаешь, словно я могу только смотреть, как ломается моя жизнь, а сделать хоть одно движение не могу. Магнус молчит, он понимает, Саймону сейчас не нужны его советы, ответы. — Я же даже не понял, когда она появилась, — Саймон с какой-то брезгливостью сморит на своё запястье. — Почему её называют нить? Больше похоже на браслет. — Она тянется от тебя к твоей паре, — словно маленькому ребёнку объясняет Бейн, но Саймон не слышит его, погружённый в свои мысли. — Ошейник, я бы лучше назвал ЭТО так, — Льюис пальцами ведёт по тонкой красной нити на запястье. — Я чувствую, как он натянут, словно мой хозяин требует вернуться на место. Магнус не выдерживает, встаёт с кресла и подходит к бару, он видит — Саймон ломается, словно стекло: ещё одно усилие, и гладь превратится в осколки. — Разве проклятому нужна пара? — Саймон задаёт вопрос в пустоту, ему плохо и нужно просто говорить, чтобы не выть в голос. — Как, как может быть такое, что у него ЭТОГО нет? — вскрикивает Светоч, впиваясь пальцами в свои волосы. Он чувствует себя раздавленным и жалким, как и тогда, у отеля вампиров. — Он выгнал меня, рассмеялся в лицо, — тихо произносит Саймон, сжимая веки так, что появляются звёздочки перед глазами. — Его запястье чисто, но я же чувствую связь, знаю, что он чувствует. Знаю, как он далеко от меня, этот ошейник тянет меня к нему, делает больно! — Льюис всхлипывает, закрывает рот ладонью, чтобы скрыть этот постыдный звук. Магнус вздыхает и наливает полный стакан бренди, подносит его Саймону. — Выпей, — он гладит Саймона по голове. — Прости. — За что? — Саймон грустно усмехается. — Не ты виноват в том, что у него нет метки, нет нити, — вампир делает один большой глоток, не замечая, как маг стыдливо отводит глаза, сжимает губы. Магнус мог бы многое рассказать Саймону. Сделать ему легче, но он знает, Магнус не имеет права вмешиваться в отношения двух дорогих ему людей. Он и так уже сделал лишнее, позволил своим чувствам взять вверх, в тот момент, когда нужно было оставаться беспристрастным. Маг отходит в сторону, смотреть на Саймона, убитого горем и одиночеством, нет сил. Как и не было сил смотреть на Рафаэля, раздавленного чувствами соулмейта. — Это всё глупо, — Рафаэль трёт своё левое запястье, словно желает стереть с руки красную нить. — Я не могу быть с ним связан! Магнус второй раз в жизни видит Рафаэля настолько напуганным и эмоциональным. Сантьяго дёргается, обнажает клыки и сжимает кулаки, словно молодой неопытный вампир. — Смотри, она появилась всего полчаса назад и связывает меня с ним! — испанец рычит, ходит по гостиной Магнуса, словно разгневанный зверь по клетке. — Он предал клан, предал меня. Угрожал моей сестре!  — Может, всё не так и плохо, — пытается успокоить его Магнус, но Рафаэль рычит, как раненый зверь. — Не так и плохо?! Он с Клэри, Магнус. Знаешь, почему я это так точно знаю? Да потому, что он сейчас испытывает наслаждение. Сексуальное наслаждение, тебе нужно объяснить это более понятно? — Сантьяго морщится, как от боли, падает на диван и сжимает руками голову. — Dios, он же даже еще не понял, что случилось. Магнус садится рядом с другом, касается его плеча, и Рафаэль вздрагивает. Сейчас он напоминает Бейну того мальчишку, которого он нашел в притоне вампиров, рядом с трупами друзей. — Я не смогу, Магнус, не вынесу этого, — шепчет Рафаэль. — Почему он? — Потому что ты его любишь, — отвечает Бейн, и сам себя ненавидит за эти слова. — Вы истинная пара. Рафаэль горько смеётся, прячет лицо в ладонях и смеётся громко, как сумасшедший. Он растерян и зол, ему словно специально достался в пару тот, кто ненавидит его, считает монстром. — И никто не должен об этом узнать, — решительно произносит Рафаэль, лишь усилием воли предотвращая истерику. — Ты мне поможешь? — Как? — Магнус удивлённо смотрит на вампира. — Даже у меня нет таких сил, чтобы разрушить связь пар. — Спрячь её, — Сантьяго умоляюще сморит на мага. — Спрячь, а с чувствами я справлюсь. Я умею это, ты знаешь. Рафаэль уверен, у него получится, он лучший игрок в этом деле, прятать эмоции, чувства, свои желания, даже прятать самого себя — всё это он делает постоянно, в угоду Клана. Магнус пытается отвертеться, найти сто причин для отказа, но Рафаэль давит, использует самый грязный приём, называет его своей семьёй, почти отцом. И Магнус сдаётся, клянётся себе, что больше никогда не пойдёт на это, в глубине души надеясь, что возможно это и вправду поможет. Магия даётся Магнусу нелегко, он понимает, что поступает неправильно, скрывать метку глупо, но делает так, как просит Рафаэль, а потом укладывает истощённого эмоциями вампира в кровать. Маг долго сидит у его кровати, гладит рукой по голове и мысленно просит прощения у Судьбы, что решил вмешаться в её игры. — Я шёл по метке, и она привела меня к отелю, — Магнус выныривает из своих мыслей как раз вовремя, чтобы выслушать Саймона. — Рафаэль появился в дверях, не впустил меня внутрь. Знаешь, он так странно на меня смотрел, зло, брезгливо, но я чувствовал, что внутри он скучает, хочет быть ближе. Я сказал ему это, а он засмеялся, сказал уходить, — Саймон на секунду замолкает, переводит дыхание. — И потом показал мне своё запястье, чистое. Но я же чувствую связь. Льюис всё твердил это, словно слова были способны изменить хоть что-то. Он не понимает, как такое может быть. Он боялся Рафаэля, испытывал к нему даже ненависть, но сейчас он тосковал по нему, хотел быть рядом. Рафаэль всегда понимал его, пытался научить тому, что знал сам. Помог ему с мамой, сестрой, и Саймон стал испытывать к нему благодарность, привязанность. Да, Рафаэль издевался над ним, пугал, отчитывал, как ребёнка, но всегда был рядом. Всегда. Саймон слишком к этому привык, забыл, что Рафаэль на самом деле вампир, и оступился так, что уже ничего не исправить, даже не попросить прощения. — Сейчас он зол и голоден, — Саймон глупо улыбается, пытается заставить себя успокоиться, — и не очень далеко отсюда, нить не натянута сильно. Магнус кивает и касается своей нити, она натянута довольно ощутимо, Алек на задании, и его азарт и сосредоточенность передаётся Магнусу. — Я был с Клэри, когда нить появилась, но я не обратил на это внимания, идиот, — Саймон ухмыляется. — Потом был в Благом Дворе, любовался представлением, — Льюис кусает губы, словно пытается заглушить душевную боль физической. — Она не твоя пара, Саймон, — Магнус успокаивает его, как может. — Это было понятно с самого начала. И то, что случилось, должно было произойти. — Об меня должны были вытереть ноги? — ехидно уточнил Саймон. — Или моя нить должна была оказаться бракованной? Или я должен был полностью разочаровать того, кто заботился обо мне с самого начала? Бейн закрыл рот, не произнося и звука, чувство стыда всё больше поедало его изнутри. — Я потерял всё, даже то, что не успел обрести, — вампир резко поднялся на ноги, чувства собственного ничтожества, унижения и безысходности накрыли Саймона с головой. Его жизнь уже давно должна была оборваться, но Рафаэль сделал его вампиром, по просьбе Клэри, и оба теперь отвернулись от него, оставили одного. — Саймон? — Магнус подозрительно посмотрел на Светоча, а затем взмахнул рукой, собирая все свои силы. Саймон вскрикнул перед тем, как его глаза закрылись и вампир погрузился в сон. Перенести Льюиса в комнату заняло у Магнуса немного времени. Он уложил Саймона в ту же кровать, что до этого занимал Рафаэль. Маг провёл рукой по волосам вампира, горько усмехнулся. Дети, они оба даже не понимают, как им повезло встретить друг друга так быстро. Он ждал Алека слишком долго, так долго, что уже и перестал верить. Но его Ангел пришел к нему, правда без крыльев и с оружием, но Ангелы и есть воины Бога, разве мог Магнус сердиться на него за это? Бейн плотно закрыл дверь в комнату с Саймоном, вернулся к бару. В голове шумело, Магнус чувствовал себя, словно старик, которым по факту и являлся. Маг устало опустился на кресло и замер, разглядывая лишь ему известную точку на стене. Стук в дверь был слишком тихим, но Магнус словно ждал его, тут же вскочил на ноги, подошёл к двери. Рафаэль не выглядел злым или потерянным. Идеально сидящий костюм, уложенные волосы, неспешно подобранные аксессуары, впервые Магнус был готов убить его за внешний вид. — Ты не торопился, — упрекнул он друга, пропуская Рафаэля в квартиру. — Я вообще не собирался приходить, — огрызнулся Сантьяго, задирая голову. Магнус хмыкнул, выражая своё сомнение и недовольство. — Но пришёл, — Рафаэль посмотрел на него взглядом, полным ненависти. — Он там. — Я знаю, чувствую, — рычит Сантьяго, дёргая плечами. — Всё, что он чувствует, я знаю. Вампир недовольно нахмурился и сделал несколько шагов вглубь квартиры. — За что мне это наказание? — тихо спросил Сантьяго, поворачиваясь к Магнусу. — Это не наказание, это дар, — грустно ответил Бейн, — и ты поймёшь это, когда его примешь. — Дар или Саймона? — скептически уточнил Рафаэль, заставляя Магнуса улыбнуться. — Их вместе, — маг указал Рафаэлю на дверь, за которой спал Саймон. — Просто прими его и обретёшь первое. Саймон спал, раскинув руки в сторону. Его лицо, серое от голода и переживаний, сейчас было спокойным, но Рафаэль знал, что творится в его душе. Вампир замер у края кровати, разглядывая Льюиса. Вампиризм сделал его красивым. Правильные черты лица, пухлые губы и взгляд, полный жизни, даже после смерти. Рафаэль понял, что влюблён, когда впервые услышал, как поёт Саймон. Как его голос заполняет всю пустоту в душе Сантьяго. До этого он считал свои чувства к Саймону неправильными, отягощёнными связью Создателя и Птенца. Саймон нравился ему своей болтливостью, жизнелюбием, он даже после смерти старался во всём видеть хорошее, во всём, кроме обретения новой семьи. Саймон всхлипнул во сне, сжимая пальцами тонкую простынь. Рафаэль аккуратно, стараясь не разбудить Дневного, опустился на кровать, у ног Саймона. Он столько раз делал ему больно. Саймон и сам не понимал, насколько его жизнь была близка к окончательной смерти, вытворяя свои фокусы. Каждый раз Рафаэль был готов убить его, но прощал, пытался вразумить, списывая всё на неопытность Саймона, на его привязанность и честность. Именно это отличало Саймона от всех, кого знал Рафаэль. Он был честен со всеми, кроме себя. Как зачарованный, он врал самому себе о чувствах Клэри, отрицая очевидное — она любит Джейса сильнее, чем Саймона. И теперь его сердце разбито, Рафаэль чувствует его боль как свою, ощущает потерянность, злость. Рафаэль прокрался к изголовью кровати, лёг на подушки, касаясь руки Саймона своей. На руке Дневного отчётливо виднелась нить, точно такую же скрыл Рафаэль. Скрыл, не желая признавать того, что он нуждался в Саймоне не меньше, чем тот сейчас нуждается в нём. Но как простить столько боли, Рафаэль не знал, да и не умел, за всю свою жизнь он ни разу не чувствовал к кому-то столько всего сразу. Ненависть, желание, тоску, раздражение — и это лишь малая часть. Сантьяго привык контролировать себя во всём, и только этот нескладный мальчишка смог пробить брешь в его броне. — Рафа, — стон Саймона вывел Сантьяго из транса, он сглотнул, понимая, что не может так. У него есть клан, обязанности перед ним. И какие бы чувства он не испытывал, он должен быть сильнее всего этого. Нельзя прощать предательство, нельзя прощать пренебрежение и слепоту, пусть даже Саймон молод и глуп, это его не оправдывает. У двери Сантьяго оказался в одно мгновение, руку раздирала натянутая нить, требующая остаться рядом с парой. Связь давила, пытаясь направить его к Саймону, вернуться в кровать. Рафаэль крутанул ручку, как позади него раздался тихий голос Льюиса. — Останься, — Рафаэль словно умер вновь. Медленно повернулся, встречаясь взглядом с Саймоном. Молодой вампир сидел на кровати, растрёпанный, сгорбленный, сдавшийся. Голос разума кричал Рафаэлю уходить, он не может остаться здесь, он ведь просто не умеет быть с кем-то. Сантьяго качнул головой, признавая своё поражение, свою трусость. Сбежать намного легче, чем попробовать простить и начать сначала, Рафаэль просто должен отодвинуть свои чувства на задний план, как обычно. — Не могу, — Сантьяго сжал губы, кусая их изнутри. — Это неправильно. Саймон поднялся, его шатало, но он упорно сделал несколько шагов, разделяющих его с Рафаэлем. Он смотрел на него взглядом, полным боли. Боль Рафаэля от раздирающих его противоречий он воспринимал как свою и не понимал, почему на руке Сантьяго нет красной метки. — Где она? — уточнять не требовалось, Рафаэль сглотнул, собираясь с силами. — Магнус её скрыл, я так попросил, — признался он, сдерживая себя, чтобы не дотронуться до своего птенца. — Зачем? — казалось, это всё причиняет Саймону реальную физическую боль, он корчился, сдерживая слезы. — Мне было больно, — Рафаэль понимал, как глуп его ответ, но и врать не хотел. — Как мне сейчас? — Саймон требовательно смотрел на него, ожидая ответа. — Да, каждый раз мне было так больно, — Рафаэль с гордостью смотрел на Саймона, он признал свою слабость, осталось только от неё избавиться. — Прости, — практически простонал Саймон, касаясь руки Рафаэля. — Прости, хоть я и не заслуживаю. Сантьяго одёрнул руку, слова, произнесённые Саймоном, полностью повторяли и его мысли, они оба этого не заслуживают. Чувства Саймона били по Рафаэлю через связь, вампир напрягся, пытаясь унять этот хоровод боли и ненависти. Отличить свои чувства от чувств Саймона было тяжело, слишком близко они стояли, слишком много там было всего. Рафаэль медленно, сквозь зубы выдохнул, прикрывая глаза, и Саймон, следуя своему желанию, наклонился вперёд, впиваясь в его губы. В голове словно взорвался фейерверк. Саймон крепко вцепился в плечи Рафаэля, передавая ему всю боль и отчаяние, терзающие его пару последних дней. Его страх одиночества и ненависти к себе, желание быть нужным тому, кто его любит. — Не нужно, — просит Рафаэль, разрывая поцелуй. — Мне это не нужно, — но Саймон не слышит его, целует снова, прижимает к двери практически не сопротивляющегося вампира. — Я чувствую тебя, — шипит Льюис, кусая губы Рафаэля. — Мне не соврать, — и сжимает его левую руку так, что белеют пальцы. Он выплёскивает на Рафаэля все свои эмоции, целует его отчаянно и яростно, пытаясь доказать свои чувства. Рафаэль отвечает ему не сразу, но когда он касается спины Саймона, ведёт рукой вниз, Саймон тихо стонет прямо ему в губы, понимая, что хоть в этот раз выиграл, смог побороть свою трусость. Кто из них начинает раздеваться первым, не понять. Просто в какой-то момент Саймон тянет Рафаэля в кровать, полностью переставая думать о последствиях. Ему кажется, что он падает в бездну, ему больно от осознания, что даже их близость может не изменить решения Рафаэля и он старается получить от него сегодня всё. Саймон извивается в руках испанца, целует плечи, руки, грудь. Пальцами задевает небольшой шрам и обещает себе запомнить Рафаэля на всю жизнь именно таким — объятым страстью и желанием. Сантьяго действует уверенно, ласкает Саймона руками, губами, кусает, чтобы тут же снова целовать, оставляя влажные следы на коже. Они не произносят друг другу и слова: лишь стоны и хрипы разгоняют тишину в комнате. Пару раз Саймону кажется, что Рафаэль сейчас остановится и уйдёт, но все его страхи уходят на задний план, когда Рафаэль снимает с него боксеры, единственное, что осталось от его одежды. — Ты спал с парнем до этого? — Рафаэль нарушает их безмолвие в заботе о Саймоне. — Нет, — Саймон не желает врать Рафаэлю, не в этот раз. Сантьяго кивает и снова целует Саймона, нежно гладит его бока. Он лежит на Саймоне сверху, раздвинув его ноги в стороны, и Саймон чувствует его вставший член своим животом, от чего возбуждается ещё больше. Он изгибается и касается члена Рафаэля рукой через белье, сжимает его. Сантьяго улыбается, Саймон тянет резинку боксёров и сжимает уже голую, твёрдую плоть. Рафаэль словно только этого и ждёт, берет пенис Саймона в свою руку, проводит ладонью по всей длине. Дневной стонет, повторяет за ним и снова стонет, когда чувствует, как член Рафаэля слегка дёргается в его руке. Эмоции друг друга накрывают их через связь, Саймон уже не может определить, где его чувство наслаждения, а где Рафаэля. Сантьяго стонет ему в губы, кусает, целует, Саймон шевелит рукой в такт с рукой Рафаэля и смотрит ему в глаза, отвечает на поцелуи и тихо шепчет лишь одно: — Мы связаны. Связаны. Одновременный оргазм пронизывает их тела, Саймон выгибается, кусает Рафаэля в плечо, впиваясь клыками в бледную кожу. Сантьяго шипит, но не отталкивает птенца, позволяя тому напиться и удовлетворить себя ещё и этим. Они лежат рядом, Саймон, как послушный пёс, зализывает рану на плече Рафаэля, слизывает пот с его шеи и целует в губы, словно ставит клеймо. Нить между ними не натянута, она окутывает их обоих, дарит тепло, спокойствие. Рафаэль лениво тянется вверх, к подушкам, кладёт одну из них себе под голову и прижимает Саймона к себе. Льюис закидывает на него ногу, утыкается носом в шею и улыбается, словно довольный кот. Тишина не давит, они и так знают, что чувствует каждый из них, чего желает. Саймон проводит пальцами по руке Рафаэля, до красной нити, обвившей запястье. — Она появилась, — он радостно улыбается, встречаясь взглядом с Рафаэлем. — Вижу, — улыбается вампир в ответ, говорить что-то ещё кажется лишним, и он просто целует Саймона, обнимает его сильнее, прижимает к себе. Рафаэль позволяет себе не думать, это завтра он снова будет Главой Клана, будет думать о благополучии других вампиров. Сейчас же он позволяет себе быть просто тем, кто нашёл свою пару, получил Дар. — Магнус сказал, связь – это дар, нужно только понять это, — словно читая его мысли, произнёс Саймон, задумчиво рассматривая нить на запястье Сантьяго. — И принять, — тихо ответил ему Рафаэль, закрывая глаза. — Я принял, — помедлив, решил Саймон, сжимая руку Сантьяго — А я попробую простить, — когда уже Саймон потерял надежду, произносит Рафаэль, сжимая его пальцы в ответ.