Тепло ненависти

Что я могу сказать о странной связи, возникшей между нами? Что это - обыкновенная ли жажда удовлетворения, или плотская любовь, или может быть, этому способствует сильнейшая антипатия? Кто может знать? Как бы там ни было, объяснить я этого не могу, как бы не пытался. Просветление, как это часто бывает, наступает слишком поздно - тогда, когда дела уже завершены, и слишком поздно что-то менять. И пусть это просветление сродни свободному от похоти уму, тем не менее, оно похоже своей запоздалостью и с возбуждением - когда знаешь, что делать этого не стоит, но противиться уже нет сил. Я бы никогда не признал такого кому-либо в лицо. Но так, написав что-то личное, только так можно было бы привести мысли в порядок и божеский вид. Сомневаюсь однако, что и это позволит мне разобраться в сумятице, в которую запутались, затупившись, мои чувства. Если судить по существу... я бы никогда никому не признался в превосходстве иллюзий над взрывами. Тем не менее, оно явно существует, и голую правду мне не прикрыть - прежде всего, перед самим собой. По счастью, никто не знает ни о чем подобном - о моем судорожном страхе потерять многолетнюю почву под ногами в виде искусства, смысла жизни, например. По сути, когда такую уверенность в силе взрывов, которая давала мне повод жить, так бесцеремонно тормошат - любой бы свихнулся. Но мыслимое ли дело - оказаться в итоге в постели со своим врагом? Что происходит в тот краткий момент, когда ненависть перерождается в нечто новое и непонятное? Этот момент ярче всего может выразить поцелуй, когда время замедляется, и ты уже знаешь, что произойдет в следующий момент. Кажется, воспротивиться можно, но нет! Тягучее время в одночасье становится столь любимым мною мгновением, а исход - неизбежен. Одно соприкосновение - и бунтарский дух будто забивается куда-то в угол, а его заменяет то самое, необъяснимое. Имеют ли эти эмоции базу в виде ненависти? Вполне возможно, ведь ненависть - сестра любви. Но что, если два этих чувства, такие разные, объединяются в одно, разрушающее? Это уже не то - "от любви до ненависти" - а некий компромисс, вскормленный на озлобленности. Может, это уже привыкание? Мне нравится резкость в наших отношениях - нет, здесь нет места мягкосердечности. Я не знаю, что им движет - только ли желание? В ледяных глазах невозможно разглядеть ни толику эмоций. Между тем, слушая в голове шелестящий шепот, появившийся после признания его искусства, который твердит мне каждый раз: "Ненавижу, ненавижу, ненавижу", я принимаю и то, что с удовольствием бы сделал что угодно, только бы вселить в холодную черноту его глаз хоть чуточку тепла. Мое тепло приравнивается к ненависти - этого я предложить ему не могу. Конечно, мне не знать, что он чувствует, ведь вряд ли когда-то я пойму его, и никогда бы он ничего не сказал такому, как я. Можно назвать наши отношения... с его стороны, деловыми, но с моей бы я назвал это зависимостью, подкрепленной жуткой ненавистью, которая разгорается после каждой моей слабины. Я не могу отказаться от его шепчущего голоса, всегда завораживающего меня, от кажущейся самоуверенности, проявляющейся в смелых движениях рук и губ. Нет, невозможно! Как можно любить и ненавидеть одновременно? Сколько бы я не задавался этим вопросом, найти ответ, по всей видимости, невозможно. Но я знаю, что мне не под силу воспротивиться его поцелую, который лишает меня воли, его рукам, которые забирают у меня остатки былой гордости и самоуверенности, и его глазам, которые, как и в первый раз, прочно вогнали меня в оцепенение. Когда все заканчивается, и наступает относительный мир и покой - я склоняюсь над своим врагом, которого ненавижу всей душой, вглядываюсь в черты его безмятежного во сне лица, только чтобы прошептать почти неслышно, сказать скорее самому себе - "Я люблю вас... Итачи-сан".