Ожоги

      Когда Блэк Хэт впервые встретил ученого, то несколько удивился, увидев вместо смазливого человеческого лица коричневый пакет с большой парой черных очков. На вопрос: «А нахрена?» — неопределённо пожал плечами и попытался перевести тему на разговор о лабораторном обеспечении. Мужчина ещё изначально решил, что ему плевать, как выглядят его работники, главное — конечный результат их работы, и то, сколько прибыли он принесёт за собой.       И, пускай, действительно стоящим работником из всего балагана, что был в доме, приходился только доктор Флаг, соответственно и спрашивалось с него больше, на остальных было ровно столько же плевать. В конце концов неугомонную девчонку и пушистую ошибку одного из экспериментов можно было использовать для тестирования всех тех устройств, которые периодически преподносились для рекламных роликов. Они всё равно не смогли бы возразить как-то.       Демону вообще изначально было плевать на то, что творит эта троица. Он был занят торговлей куда в большей степени, чем сейчас, а значит и наказания за плохую работу были сильнее. Да и вообще в первое время грозился выгнать всех к чертовой матери, но каждый раз угроза оставалась лишь угрозой.       В какой-то момент стала понятна одна самая ужасная вещь — он начал привыкать: к вечным перепалкам между Дементией и Флагом; крикам на ученого, даже если его изобретение имело место быть; постоянно мельтешащему по дому синему медвежонку.       И вроде, хуже быть уже не может. Ну просто некуда. А оказалось, что и такое возможно, когда в кабинет, с робким стуком, вошёл Флаг, держа в руках новый прибор. Желание наорать на «недомерка очкастого, неспособного даже хоть раз сделать что-то стоящее» резко пропало, как и идея швырнуть его куда-нибудь в стену. И вот именно тогда он скорее всего ругался дольше и громче, чем обычно, ведь был чертовски зол не столько на дрожащего перед ним парня, сколько на себя.       Доктор с героической выдержкой слушал посылаемые в свой адрес оскорбления, ждал когда всё закончится, и он сможет вновь приступить к работе. Впав в какой-то момент в ступор после слов: «Ты самое никчемное создание во вселенной. Мне мерзко даже просто знать, что ты существуешь, не то, что видеть такую размазню. Ты не нужен абсолютно никому», — он даже не замечает замахнувшуюся руку. Слишком уж сильное впечатление произвел на него босс своей тирадой.       Левая сторона лица болит, и даже пакет не смог смягчить удар. Одна линза очков треснула, и пока парень проверял сохранность глаза, успел поймать полетевший в него прибор, совершенно случайно. Блэк Хэт даже не успевает сообразить, что залепил своему верному работнику пощечину, как тот срывается с места и скрывается за дверьми. Хозяин кабинета ещё несколько секунд смотрит на пустоту перед собой, а потом переводит взгляд на свою когтистую ладонь в, уже порванной, перчатке.       Неизвестно каким образом взявшийся холодок внутри не предвещает ничего хорошего. Чертовски непонятное и неприятное чувство наполняет его с осознанием того, что произошло. Он впервые перешёл грань.

***

      В довольно большой лаборатории, при неясном свете настольной лампы сидит парень, с ящиком аптечки на коленях. Испорченные желтые перчатки лежат рядом на столе, в них видно несколько выжженных дыр. Кто же знал, что из-за чьих-то когтистых лапищ был повреждён топливный отсек, в котором находилось весьма едкое вещество. Флаг про себя радовался, что накануне сменил перчатки на новые, благодаря чему повреждения оказались не столь сильными.       Уже заученными движениями док распылил спрей на поверхность свежих ожогов, при этом обработав их края мазью. Он ждёт, пока лекарства подействуют, разглядывает испорченные перчатки и пакет, которые лежат рядом. На нём сверху разбитые очки. «Придётся менять стекло», — думает парень и резко вдыхает воздух через плотно сжатые зубы. Медикаменты ещё не подействовали, ранки доставляют боль, хорошо хоть не попало на те, что он получил около недели назад. Иначе было бы хуже.       Горькие слёзы медленно скатывают по щекам, и парень не выдерживает. Уже плевать на повреждённые ладони, он просто складывает их на столе и утыкается в них лицом, заглушая тем самым учащающиеся всхлипы.       Он не видит, как за приоткрытыми дверьми, ведущим в лабораторию, материализуется злодей, не слышит медленных, каких-то уж очень неуверенных, шагов за спиной. А Блэк Хэт смотрит за содрогающейся спиной и впервые чувствует себя последней сволочью. Он так много творил зла, стольким причинял боль и страдания, никогда не испытывая угрызения совести, что происходящее сейчас казалось чем-то ненормальным. Неправильным. Слишком сильно привязался, непозволительно для демона. Да и ещё к кому? — Что это, доктор Флаг? — звучит не тот вопрос, но ничего уже не поделать.       Флаг вздрагивает, чуть ли не подпрыгивает со стула, оборачиваясь на босса. Ловит взгляд, направленный на перчатки и, встав, хочет загородить своим телом испорченные вещи. Совсем забывает об открытом лице. Демон отчётливо сначала видит на нём страх, а потом уже замечает белые полосочки шрамов. Везде. Даже порядком отросшие густые рыжие волосы не скрывают и половины всего, что прятал учёный каждый день под пакетом. — Я-я… я могу всё о-объяснить, сир, — с явной дрожью в голосе пытается оправдаться парень, и весь сжимается, когда видит подходящую всё ближе черную фигуру. Рефлекторно закрывает голову руками, — э-это недоразумение… я-я всё уберу, только не… — он резко замолкает, когда его ладони опускают вниз.       Блэк Хэт внимательно и осторожно разглядывает как свежие, так и старые ожоги на запястьях. Они везде, все разные, по размеру и давности. Он догадывается о том, как они были получены. От кого.       Не получив никакого сопротивления, он засучивает немного рукава. Там тоже ожоги и шрамы. Ещё больше, чем на запястьях, но они уже старые, полностью белые, как и на лице, хотя там, похоже, меньше всего. В тусклом свете лампы виден красный след, слишком выделяющийся на бледной коже. Доктор продолжает жмуриться, даже когда понимает, что удара ждать не следует. Он всё равно боится. Трясется всем своим тощим тельцем от воплощения зла, стоящего перед ним. — Что это? — повторяет свой вопрос мужчина, сжимая хрупкие ладони своими. — Это м-моя вина, сир, обжёгся химическим топливом, — голос звучит уже куда уверенней, но глаза он до сих пор не открывает. — Это п-пустяки, сир, я всё исправлю.       Внутри демона что-то противно сжимается и начинает шевелится, словно клубок змей. Хочется совсем не этого. Он вновь возвращает внимание к травмированным кистям, рассматривая те со всех сторон. А потом неожиданно даже для себя целует костяшки сначала на одной руке, затем на второй, задевая их языком. Он не останавливается, даже когда слышит удивлённый вздох. Ранки зарастают сами собой, словно по мановению волшебной палочки.       Флаг неуверенно открывает глаза и поверить не может, что не умер тогда в кабинете, или что не спит. Такое же даже чисто в теории невозможно, правда? Чтоб его начальник, злобный и устрашающий Блэк Хэт сейчас… целовал его руки? Он смотрит на те места, где всего минуту назад были свежие ожоги, и где их сейчас в помине нет. Берёт на заметку как-нибудь набраться смелости и поинтересоваться чудотворными способностями слюны, если конечно доживёт до того момента.       Когда демон поднимает голову и не видит более того страха, что сковывал парня, чувствует, как что-то внутри щелкает. Для обоих не понятно, в какой момент своеобразная игра в гляделки переросла в поцелуй. Единственное, что известно доктору, это то, что первым сие безумие начал не он. А остальное спуталось в вихре мыслей.       Всё заканчивается так же резко, как и начиналось. Рыжеволосый стоит в метре от своего хозяина, пытается отдышаться и не хочет верить в то, что произошедшее — правда, смотрит своими зелёными глазами на мужчину, который, видимо, тоже в небольшом шоке. Блэк Хэт хочет что-то сказать, но никак не может подобрать слов. Ему кажется, что для него — демона — будет непозволительно произносить типичные человеческие признания. — Ты нужен мне, — вспомнив об инциденте, что произошёл пару часов назад, мужчина выделяет ударением последнее слово.       Вокруг него обвивается пара тонких рук, а в районе шеи чувствуется слишком уж непривычное тёплое дыхание. Он ничего не слышит в ответ, но чувствует, как совсем близко, с оглушительной силой, часто бьётся сердце ученого.