Букет из белоснежных лилий

Мы живем в странном мире, где каждый день умирают люди. Каждую минуту кто-то принимает неверное решение и бросается с крыши, нажимает на курок, глотает таблетки, даже зная, что останется привязанным к этому миру. Люди, которые ушли из жизни по своей воле, по мнению кого-то Всевышнего не имели права покоиться с миром на небесах. Такие люди оставались на Земле в виде призраков. И уйти на покой они могли только тогда, когда какой-то живой человек, полюбивший мертвеца настолько, что готов пойти в могилу за ним, сможет отдать свою жизнь за призрака и жить вместе с ним на небесах. Так гласила легенда. Леви Аккерман — обыкновенный офисный раб, проводящий на работе по восемь часов в день, пять дней в неделю. Он не считал себя каким-то особенным. Леви ел такую же еду, как и все, ходил в парикмахерскую раз в месяц, правда, держал кружку он иначе: за ободок, а не за ручку. Но эта незначительная деталь не могла убедить Аккермана в том, что он какой-то другой. Наверно, в любой другой выходной день он остался бы дома с чашкой ароматного чая и интересной книгой наедине. Однако сегодня было исключение. Прошел целый год со смерти жениха лучшей подруги Леви, Ханджи Зоэ. Моблит был хорошим человеком, однако имел опасную работу. Кто бы мог подумать, что у того преступника в кармане окажется пистолет. Бернер трагично погиб от выстрела в сердце. Зоэ долго переживала такую потерю. Ее вечно жизнерадостное лицо осунулось и побледнело. Взяв отпуск на какое-то время, она хотела пережить это, однако позже предприняла попытку самоубийства. Если бы не Аккерман, заглядывающий к Ханджи каждую субботу, рядом с могилой Моблита была бы похоронена и его возлюбленная. Но она не смогла бы уйти к нему на небеса и осталась бы в этом мире, страдая от нахождения в облике призрака. Сейчас Зоэ наблюдается в психиатрической больнице города, где Леви частенько ее навещает. Мужчина не мог работать и приглядывать за подругой одновременно, да и сама Ханджи была не против на время поселиться под присмотром врачей. Аккерман лишь надеялся, что ей станет легче. Само собой, врачи не отпустили Ханджи к могиле на годовщину смерти жениха. Они прекрасно знали, что это обострит депрессию и все их труды окажутся напрасными. Именно тогда Леви уверил Зоэ, что он справится сам. — Очкастая, я ходил к нему на могилу до этого. Думаю, ничего не случится, если я приду снова, — Аккерман фыркнул на очередной протест лучшей подруги. — Если мертвецы видят, что происходит на Земле, то он все прекрасно поймет. Конечно же, она решила, что так оно и есть, и отпустила Леви одного. Взяв в цветочном магазине букет из темно-красных роз, Аккерман направился вглубь кладбища. Эта часть участка была не особо ухоженной и давно заброшенной, поэтому могила Моблита на фоне этого всего выглядела самым опрятным местом. Денег на другой участок земли просто не было, так что было принято решение похоронить погибшего здесь. Мрачная атмосфера вокруг никак не действовала на Леви, поэтому он со спокойным лицом прошагал с пакетом и букетом в руках прямиком к месту захоронения старого друга. Могила заросла. Неудивительно, в последний раз Аккерман приходил сюда полгода назад. Возложив цветы, Леви достал из пакета перчатки и кисточку с черной краской. Для начала стоило повыдирать сорняки, затем нужно покрасить забор, который ограждал могилу. Сделав эти достаточно сложные дела, мужчина присел на скамейку, также находящуюся возле могилы, и заметил нечто необычное. На соседнем участке, прямо на надгробии, сидел подросток. Но странным было не это, а то, что он был наполовину прозрачным. Леви слышал о призраках. Также он знал, что призраки — души людей, покончивших жизнь самоубийством. Это не было чем-то сверхъестественным для человечества, просто Аккерман впервые увидел настоящего призрака. Обычно они скрывали свое присутствие, чтобы не пугать людей, приходящих на кладбище. Странно, что этот паренек решил вдруг показаться мужчине. Еще страннее было то, что ему определенно не было и 18 лет во время смерти. Конечно, сейчас у подростков есть тенденция кончать с собой, однако у Леви все равно не укладывалось в голове: как можно не заметить предрасположенности своего ребенка к суициду? — Эй, пацан, — мужчина не придумал ничего лучше, как окликнуть мальчишку. «Сейчас исчезнет», — подумал Леви и уже стал собирать свои вещи, как вдруг услышал ответ. — Да? — голос парня звучал как в фильмах о призраках: вроде живой, но в то же время отдается эхом. Будто идет из другого мира. В принципе, так оно и было. — Почему ты не скрылся, когда я позвал тебя? — Аккерман не решился подойти к соседнему участку, продолжая сидеть на лавочке. Собеседник же перебрался на оградку, ограждающую его могилу от Моблита. — А почему я должен? Вы не выглядите как опасный человек или трус, — он закинул ногу на ногу и скрестил руки на груди. — Да и я заметил вас еще год назад. Во время похорон вашего друга, — подросток говорил спокойно, практически безразлично. Что же он пережил, раз стал таким бесчувственным? — Ты прав. Я не трус и абсолютно безопасен для тебя. В конце концов, ты же призрак, — Леви выглядел сосредоточенным. Он пытался понять, чем зацепил юного духа, раз тот решился заговорить с ним. — А это было грубо с вашей стороны. Если я призрак, это не значит, что я не умею чувствовать, — парень даже надулся, таким образом показывая свою обиду. «Как наигранно», — подумалось Аккерману. — Вы, наверно, думаете о том, что я совсем не веду себя как обычный подросток. То есть я абсолютно не выгляжу счастливым, — призрак вымученно улыбнулся и посмотрел своими бирюзовыми глазами прямо в серые. — Леви, поверьте мне, человек, который пережил суицид, просто по определению не может быть счастлив. — Откуда ты знаешь мое имя? — все, что смог спросить Аккерман сейчас. Конечно, он знал, что после смерти совсем не весело находиться в мире живых. В душе поселилось тревожное чувство. Чувство, из-за которого хотелось защитить этого подростка, заставить его вновь чувствовать. Оно появилось из неоткуда. Леви решил не придавать этому значения. — И как тебя зовут? — Меня зовут Эрен. А ваше имя я услышал от женщины, которая приходила вместе с вами, — спокойно объяснил теперь уже Эрен. — Ты запомнил мое имя, а имя этой женщины не смог? — приподнял бровь Аккерман. Призрак ничего не ответил и отвел взгляд. Молчание затянулось, и Леви решил, что пора с этим завязывать. Мальчик-призрак занял слишком много его личного времени, а время — деньги. Молча собрав все вещи, Аккерман напоследок кинул взгляд в сторону Эрена и мысленно пообещал себе забыть об этом дне. Однако он не смог. Пацан не выходил у него из головы. Никакое дело не помогало ему отделаться от мысли, что с ним может что-то случиться. Но что может приключиться с призраком? Он не умрет. Тем не менее, тревожность взяла свое, и вот Леви направлялся на кладбище с очередным букетом темно-красных роз. — Вы дарите ему розы, потому что он трагично погиб? — Эрен наблюдал за Аккерманом, выдирающим сорняки. — И почему вы раньше не приходили каждую неделю? Что-то произошло? — Слишком много вопросов, сопляк, — Леви мельком взглянул в сторону собеседника и, заметив в бирюзовых глазах реальный интерес, решил ответить. — Моблит выполнял свой служебный долг и погиб на задании от пулевого ранения в сердце. Я не приходил сюда, потому что… — он запнулся, не находя нужных слов. Он ведь вернулся буквально через две недели только из-за Эрена. Он хотел сделать его счастливее. Но самому Эрену не стоило об этом знать, — потому что его невеста, Ханджи, раньше тяжело переносила потерю, и я приглядывал за ней. Сейчас она в больнице. У меня больше времени. А дома скучно. «Это было почти правдой», — подумал Леви. Дома действительно было скучно, а с парнем-призраком становилось как-то теплее. Парадоксально. — Я почти вам верю. Поверьте, ложь я распознаю легко. Слишком часто с ней сталкивался, — голос Эрена вновь стал ледяным. Леви понял, что не стоило говорить таких вещей. Однако уже слишком поздно. На следующие выходные Аккерман притащил баночку с краской и белоснежные лилии. — Разве забор уже облез? — поинтересовался Эрен, внимательно посмотрев на ограждение Моблита. — Это для тебя, — отозвался Леви. В тот день он полностью привел в порядок могилу Эрена и возложил цветы. В следующий раз между ними завязался откровенный разговор. Леви рассказал о себе, своей жизни, а Эрен о своей смерти и ее причине. Проблемы в семье и насмешки одноклассников оказались главными причинами. Отец и мать часто ругались, доставалось и ребенку. Затем Гриша, отец Эрена, ушел из дома, а Карла стала пить. Она не могла остановиться, их семья влезла в долги, из-за чего Эрену пришлось идти работать в 12 лет. Это послужило толчком к насмешкам со стороны одноклассников. Йегер ходил в обносках, не мог купить новых учебников и едва успевал учиться. Апогеем стало то, что его первая любовь, он не назвал ее пол, втерлась ему в доверие, а затем разбила сердце. Эрен не смог больше терпеть этого и наглотался таблеток, которые раньше принимала мать. Вернувшись с попойки, Карла увидела лежащего на полу сына с белой пеной у рта и тут же вызвала скорую. Она поняла, что натворила, раскаивалась и извинялась перед Эреном, когда тот лежал под капельницей. Мать молила о прощении, обещала, что бросит пить. Но сын уже был мертв. Эрен сказал, что в первую неделю своей смерти он полетел узнать об изменениях в людях, которые привели его к состоянию призрака и понял, что умер не зря. Карла действительно перестала пить и устроилась на работу, хулиганы, обижавшие его в школе, теперь помогали слабым во всем. А совсем недавно он пролетел по ним снова и убедился — все стали хорошими людьми. — То есть моя смерть помогла им… Я был лишним, — голос Эрена дрогнул, срываясь на хрип. Леви видел, как тяжело ему давался этот рассказ, однако, когда из бирюзовых глаз полились слезы, он не знал, что делать. Непроизвольно потянувшись, чтобы обнять, он рукой прошел сквозь подростка. Аккерман полностью растерялся. В груди скребли кошки, а на глазах выступали слезы. Сам того не поняв, он встал и побежал прочь из кладбища. Ночью Леви долго не смог уснуть, захлебываясь слезами собственного бессилия. На следующие выходные он вновь принес букет из белых лилий. Оставленная на земле краска с прошлой недели высохла и стала непригодной для работы. Но Леви заверил, что в следующий раз принесет ее снова и закончит работу. А Эрен верил. Верил и ждал. Каждая неделя становилась для подростка каким-то адом. Он умер пять лет назад. И каждый день страдал от одиночества. Мать не навещала его, и Эрен понимал почему. Увидеть могилу собственного сына ей было не под силу. А призрака рядом с ней тем более. Однако одиночество закончилось с приходом Леви. Этот мужчина приходил к нему в выходные каждой недели уже практически два года. Он носил белоснежные лилии и еду для себя. Людям же нужно питаться. За это время они сблизились и, однажды, это пересекло черту. — Леви, ты мне нравишься, — произнес Йегер, наблюдающий за поедающим свой ланч Аккерманом. Они давно перешли на «ты» и стали близкими друзьями. Ну, Леви пытался убедить себя, что они друзья. — Ты мне тоже, — без колебаний ответил мужчина, даже не задумываясь о настоящем смысле этих слов. — Нет, Леви. Не как друг. А как мужчина, — поймав недоуменный взгляд, Эрен пошел дальше. — Я люблю тебя. — Нет-нет, ты что-то путаешь, — Леви судорожно пытался найти объяснение словам Йегера в голове, но не смог. — Я просто навещал тебя, и ты привязался. Это не любовь. Это не может быть любовью, — глаза Аккермана расширились, а взгляд стал метаться, чтобы не встретиться с бирюзой. — Леви… я серьезно, — тихо произнес Эрен, чувствуя, как слева что-то колет. У него же нет сердца. Почему он чувствует такую нестерпимую боль? — Я люблю тебя. — Нет. Нет! Заткнись! Ты всего лишь призрак! Ты не можешь чувствовать! — отчего-то на глазах Леви выступили слезы и, уже не сдерживаясь, он кричал на все кладбище. — Нет! НЕТ! — забыв про свой обед, он резко встал и бегом покинул кладбище. Йегер мог последовать за ним, мог остановить, ведь не мог быть до конца уверен в том, что Аккерман вернется. Он не знал, что останется один на два года с пустотой в груди и словами Леви в голове. Все, что он мог сделать, — верить. Леви боялся. Боялся того, что Эрен найдет его в таком состоянии: небритое осунувшееся лицо, опухшие от слез глаза и грязная одежда. Он не ходил на работу и перестал ходить на кладбище с того самого дня. Он боялся. Не придумав ничего лучше, мужчина просто уехал из города, попросив Ханджи, которая уже вышла из больницы, приглядывать за соседней могилой подростка по имени Эрен Йегер. Та ничего не спросила и просто проводила его обеспокоенным взглядом. В новой квартире было одиноко, однако вскоре он нашел себе парня, отчаянно напоминающего того, кого он пытался забыть все это время. Каштановые волосы, высокий рост, голубые глаза… Леви бы смог жить в иллюзии и дальше, если бы не кошмары. Ему снился Эрен. Он умолял о помощи и просил вернуться. Затем он кидал в него ножи и обвинял в предательстве. А где-то он просто сидел на заборе и пялился в одну точку, ожидая возвращения Аккермана. Леви пил успокоительные, ходил к психологу, но ничего из этого не помогало. Его новая пассия начинала волноваться. Аккерман же уверял его, что это всего лишь нервы. Так прошло еще два года. В свои 34 года Леви добился немногого, но мог точно сказать, что сейчас совершит хорошую вещь. Кладбище не особо изменилось за эти два года. Участок Эрена оставался ухоженным, благодаря Ханджи, и Аккерман был благодарен ей за это. Он понятия и не имел, насколько сильно страдал Эрен, находясь в одиночестве. — Ну, привет, я вернулся, — тихо поздоровался Леви, укладывая белоснежные лилии на надгробие. — И больше я тебя не покину. Вытащив из кармана кухонный нож, Аккерман не задумываясь провел лезвием по сонной артерии. Кровь моментально хлынула из раны, попадая на землю и цветы. Эрен, все это время находившийся здесь, моментально появляется в поле зрения мужчины. — Леви! Леви! Идиот, что ты натворил?! — слезы продолжали течь по щекам подростка. Он присел рядом с мужчиной и невесомо коснулся его щеки. — Что же ты натворил? — уже шепотом спросил Эрен. — Прости меня, — едва слышно ответил Леви, слабо улыбаясь. — По легенде теперь ты сможешь уйти на покой. А я буду рядом. Теперь я тебя не покину. Я люблю тебя… — последняя фраза была произнесена на издыхании, поэтому ее едва можно было различить. Разразившись кашлем, Аккерман обмяк на земле, отчего-то чувствуя тепло, исходящее от Йегера. Тело Эрена онемело и не хотело двигаться. Сейчас Леви, его Леви, истекает кровью рядом с ним, а он ничего не может с этим поделать. Вдруг он почувствовал, как начинает испаряться. Значит, это конец. Закрыв глаза, Эрен пожелал оказаться в объятиях Леви на небесах и забыть весь этот кошмар. На следующий день в газетах написали о странном самоубийстве на могиле подростка, который также ранее покончил с собой, Ханджи попала в психическую больницу уже насовсем, а белоснежные лилии, покрытые кровью, так и остались лежать на надгробии.