Рассвет дарит первые лучи солнца, которые каждое утро проникают в комнату Седого, озаряя стены, аквариум с рыбками, а помимо этого и часто попадая в закрытые глаза альбиноса. Он не любит так просыпаться, но ему приходится, ведь лучше так, чем от чьего-нибудь голоса прямо над ухом.
Седой потягивается. Ему хочется накрыться пледом и продолжить спать дальше, но он осознает, что заснуть больше не получится, а потому и тянется к шторе, чтобы закрыть ее и не позволить лучам пробраться дальше. Теперь, когда в комнате вновь воцарилась тишина, а света солнца в комнате Колдуна не было, последний вновь подполз к пледу и закутался в него, приняв вид рулета с начинкой белого цвета. Скорее всего, если бы он и впрямь превратился в сладость, то начинкой была бы ваниль, которую так сильно любит Череп. Звучит странно, но это действительно так. Самый сильный человек в Доме любил этот запах, и от Седого им пахло, поэтому вожак часто наведывался к нему, когда никого не было рядом, садился под плед вместе с альбиносом и утыкался носом в его белоснежную шею, втягивая приятный, до боли родной и почти невесомый запах.
Вишневые глаза Седого открыты. Он рассматривает скучную стену, отмечая, что вчера во время праздника, похоже, все заснули где-то в другом месте, раз никого нет в комнате. Сам Колдун пил редко и совсем не много, опасаясь того, что может из-за перебора алкоголя натворить что-нибудь не то, ведь однажды, года два назад, когда он пил с Черепом, они впервые поцеловались. Инициатором, естественно, был белобрысый, но вожак Дома ожидал от него подобные действия, потому и был готов к ним еще до начала пьянства.
Седой знает, что сейчас Череп тоже не спит. Волшебник чувствует это губами, которые чуть ли не горят. Это означает то, что сейчас вожак либо думает о нем, либо находится где-то рядом. Сердце бьется в груди чертовски сильно, альбинос громко сглатывает слюну и садится, не сбрасывая с себя теплый плед коричневатого цвета.
Топ-топ-топ. Топ-топ-топ. Топ-топ-топ. Через несколько таких вот звуков откроется дверь, благодаря чему в комнате появится грозный вожак и, как сам Седой уже знает, в который раз присядет рядом и будет обжигать его шею горячем дыханием.
Спустя пару секунд дверь действительно скрипит и отрывается, звук приближения гостя становится более отчетливым, а сам пришедший молодой человек быстро пересекает порог и закрывает за собой.
Череп заходит в комнату, осматривая пока еще сонного Седого, который опирается на локти, приняв полусидячее положение. Красненькие глазки внизу смотрят на пришедшего парня, а последний лишь ухмыляется и садится рядом, даже не пожелав Колдуну доброго утра. Он, как и предполагал Седой, тут же обнимает его, холодный нос Черепа упирается в шею, вдыхает и согревается.
Они сидят так минут десять-пятнадцать, пока нос вожака не становится теплым. Тогда он, немного погодя, сует руку в карман черных джинс, копошится там, а после достает свернутый листик, принявший желтоватый цвет. Он разворачивает его, а на глаза Колдуна сразу попадается слово, выделенное жирным шрифтом.
- Кто такой Сплин? - спрашивает красноглазый парень, прижимаясь ближе к брюнету и продолжая разглядывать бумажку.
- Не знаю. Кто-то из Наружности, - отвечает Череп, сразу хочет продолжить, но вместо этого закрывает рот.
Вожак дает Седому листок, который нашёл во дворе Серого Дома еще вчерашним вечером. Альбинос берет его в свои холодные руки, внимательно смотрит на бумагу, перечитывает текст, будто оценивая мастерство автора строк, а потом склоняется над ним так, что белые волосы не позволяют увидеть лицо Колдуна. Череп не хочет видеть и слышать то, как всхлипывает друг, но волос с его лица не убирает, позволяет капнуть на желтую поверхность листа слезинкой, заставить нос покраснеть, губы трястись, а душу хотеть кричать.
Он тоже понимает, что выхода нет.
Череп давно осознал, что быть Колдуном - это не дар, а проклятие, от которого даже после смерти будет невозможно избавиться. Став призраком, человек не теряет своих способностей. Так говорил Седой. А еще Седой говорил, что Ада и Рая не существует, это мнение поддерживал и Череп, считавший, что рассказы про ангелов и демонов являются полнейшим бредом, но в этом альбинос разубедил его, рассказав об очередном сне, в котором парень увидел нового обитателя Дома. Тогда вожак лишь смеялся, говоря, что не могут ангелы быть с веснушками, а Седой вместо спора продолжал описывать мальчика в свитере и с метлой в руках, такого тихого и спокойного. Для Черепа пророчества друга были сказками. Сказками, которые обязательно сбудутся. Каково же было удивление вожака, когда однажды альбинос добавил, что чудотворец, которого он ранее видел во снах, еще и дракон.
Череп считал, что этот мальчишка свет и тьма в одном лице.
Седой на все сто процентов знал, что этот мальчишка просто загнанный в угол ребенок, у которого нет права выбора.
Сколько лет прошло, все о том же гудят провода, все того же ждут самолеты.
Девочка с глазами из самого синего льда, тает под огнем пулемета.
Должен же растаять хоть кто-то.
Седой знал о смене поколений. Все молодые хотели узнать о Доме что-то новое. То, о чем не знали старшие. Иногда у кого-то получалось откопать какие-то старые вещи или ценные бумаги, но в итоге у каждого нового поколения жильцов пропадал к этому интерес, после чего они становились такими же, как их предшественники.
Где-то мы расстались, не помню, в каких городах, словно это было в похмелье.
Через мои песни идут, идут поезда, исчезая в темном тоннеле.
Лишь бы мы проснулись в одной постели.
Седой знал, что им с Черепом нельзя быть вместе. Этому препятствует ряд причин. Или, может, не ряд, а целое полчище? Они оба парни. Они совсем не похожи. Они оба умрут. Но им обоим плевать на все вышеперечисленное, ибо они любят друг друга и хотят быть вместе, будь то даже после смерти. Они превратятся в счастливых и влюбленных призраков. Тогда им точно не помешают время и смерть.
Скоро рассвет, выхода нет, ключ поверни и полетели.
Нужно вписать в чью-то тетрадь, кровью, как в метрополитене:
"Выхода нет", выхода нет!
Рассвет наступил уже несколько часов назад, но выхода до сих пор нет. Он придет только вместе с алой кровью, которая в итоге зальет все стены Дома. Там точно не будет крови Седого, но от Черепа останется большое красное пятно. Он будет бездыханно лежать с застывшей на устах улыбкой, глаза вожака будут закрыты, а дух его придет к Седому, который тем временем тоже будет ждать своего часа, но не на земле, а под ней.
Он почувствует прозрачную руку Черепа на своём плече.
Он подъедет на коляске слишком близко к идущему поезду.
Он услышит крики людей, стоявших в метро и видевших то, что с ним случилось.
Седой знает, что умрёт вместе с любимым человеком, это почему-то успокаивает. Альбинос берет себя в руки, стирает с щек слезы, тихо говоря:
- Сплин был прав.
