Метаморфоза

Слои A12, I03, O84 — не нарушены. Оболочка цела. U14, E91 — нуждаются в реставрации. Не трогать лишний раз. С этим можно разобраться позднее. — Первое число второго месяца. Девять часов двадцать восемь минут. Собрание тридцать шестое. Олд Йорк. — Нью Йорк. Мы собирались в Олд Йорке в прошедшем месяце. Грант, может быть, в следующий раз возьмёшь работу с протоколом на себя? И смеётся. Голос Сибил — подёргивающийся золотом. Если взяться за карандаш, выйдет вектор с ухмылкой в конце. Грант сказал бы, что это поэтично. Если Грант называет что-то поэтичным, он тоже смеётся — но другим смехом, с металлическим звоном. — Первое число второго месяца. Девять часов двадцать восемь... Эшер тоже умеет смеяться, тоже иначе, но точно не сейчас. Сейчас он: двадцать процентов оскорблённого самолюбия (временно; пройдёт), десять процентов упрямства (варьируется) и семьдесят — убеждённой преданности (постоянная норма). Они доверили протокол историку-сочинителю. Иногда Грант удивляет своими решениями. Иногда он говорит, что заразился этой привычкой у кого-то ещё. С точки зрения математики, вариантов не так уж много. Слои I39, Y05 — утрачены. — Амалия Седи, Зэкери Экпуэли, Кай Квача... — Нам нужен работоспособный инженер, а не один из твоих фаворитов, дорогая. Он умеет подать свои слова правильно, да, умеет. Если поднять голову, можно увидеть, как Сибил вздёргивает подбородок, но тут же, не удержавшись, усмехается, вздыхает, задумывается снова. Грант никогда не надменен, а серьёзен только тет-а-тет. Это значит — не сейчас. Значит — не разочарован, только шутит. Грант вообще много шутит. — Угия Келлер? Шуршат бумаги. Смотрит в упор красный визор — маленький глупый Процесс, крошечная клетка, и корпус — хрупкий, тоненький. Слой O17... — Нет, нет... Возможно, у Ройса есть кто-нибудь на примете. Ройс? Слой O17 — любопытный. Он меняется, меняется медленно, но необратимо — чернеет, дрожит, гниёт. Портится, но не хочет. За стеклом визора — как будто бы даже и страх. — Ройс? Как будто бы даже и страх. — Чёрт, заканчивай дымить в помещении! Грант, нам стоит изолировать его от... этих. Хотя бы на время собраний. Грант?! Иногда может показаться, что он читает мысли. Возможно, это нормально для людей, которые давно ведут дела, давно видят, давно наблюдают. Если поднять голову, можно увидеть, как Грант медленно встаёт с места. Можно услышать тихие шаги и то, как замирают остальные. Можно проследить взглядом за тем, как он осторожно придерживает клетку за корпус, разворачивает, улыбается — улыбкой первооткрывателя, а не администратора Кендрелла. Улыбкой того, за кем на самом деле последовали трое. И говорит — тихо, хрипло. Грант, что бы он сам ни думал, тоже гниёт. — Всё меняется, а? Маленький глупый Процесс затихает в его ладони.