Белое, как молоко, красное, как кровь

- Он стал слишком много себе позволять, - Пирс, в неизменном костюме лениво пролистывал какой-то файл с отчетами. – Задавать вопросы, огрызаться, - он нахмурился, вчитываясь в строчки, а затем резко захлопнул папку. – У него даже стали появляться желания, удивительно, правда? - Пирс улыбнулся, и вышел из-за стола. – Вчера, например, я видел, что он хотел молока. Он не мог меня попросить дать ему то, что он хочет, но я видел, как он боролся с собой, чтобы не протянуть руку к заветному стакану. Молоко, такая мелочь… - Пирс глубоко, с сожалением вздохнул, - но из-за таких мелочей оружие выходит строя. – Обнуление больше не дает нужного эффекта, и, сегодня мы смогли его обуздать далеко не с первого раза... Солдат без мозгов, ну что это за солдат? – Пирс покачал головой. - Твоя задача проконтролировать выполнение задания в точке С. Если он не справится… если снова начнутся не нужные вопросы, то можешь не возвращать его на базу – устранишь прямо там. - Есть, - коротко ответил Рамлоу. За все время, что он слушал вдохновенный монолог Пирса, у него в голове эмоции менялись со скоростью урагана: удивление, непонимание, злость, возмущение. Молоко, господи, молоко!.. Столько трепа из-за какого-то стакана молока, который Пирс зажал, и не предложил Зимнему солдату, чтобы понаблюдать за его реакцией! Брок невольно задумался о количестве серого вещества у Пирса в голове. Дал бы парню напиться, и все были бы довольны!.. Но нет, Пирс строит теории заговора, Зимний теперь в прострации, а Рамлоу придется тащиться на Аляску, чтобы прикрыть задницу Пирса, и при необходимости всадить Зимнему пулю в лоб. Рамлоу представлял конец недели несколько по-другому: коктейли, девочки, джакузи… А вместо этого холод, неуравновешенная машина для убийств, и номер в каком-нибудь местном клоповнике. И это злило его еще больше. Он не имел ничего против Зимнего солдата лично: они мало с ним сталкивались, на совместных вылазках каждый делал свою работу, Рамлоу возвращался к обычной для него жизни, а Зимний… Брок даже не задумывался, что происходило с ним потом. Осознавал ли он, что с ним обращались как с вещью, кодировали на выполнение приказов, а потом снова откладывали в долгий ящик?.. И молоко это, фу. Брок раздражено поморщился. У него были собственные представления о морали и совести, он далеко не святой, но эта история его просто взбесила. Зимний выполнил столько поручений этого пафосного хлыща Пирса и не заслужил даже стакан молока?.. Вместо этого снова встряска для мозгов, ломка, приказы… Брок не ожидал найти в себе столь обостренное чувство справедливости, но, тем не менее, оно у него было, поэтому он пошел на службу в Щ.И.Т. А еще он был засранцем, который не упустит выгоду, и это привело его в Гидру. Пирс отдает распоряжения, координаты, детали задания. Брок все кивает, и при этом откровенно пялится на Зимнего: темные круги под глазами, отрешенный, пустой взгляд, давно не мытые волосы, слипшиеся в отдельные пряди, ответы невпопад… Пирс хмурится, и отправляет Зимнего готовиться к миссии. - Вот, о чем я тебе говорил, - Пирс кивает в спину удаляющегося солдата. На последнем обнулении пришлось увеличить мощность, и, похоже, он никак не может восстановиться. Если до прибытия на точку не оправится, сделай все сам, а дальше… - он с сожалением вздыхает, - ты и сам знаешь, не мне тебе объяснять. Брок знает. Этот ублюдочный Пирс продумал весь план с самого начала. Он выводит из строя Зимнего, нанеся максимально возможный урон его рассудку, и отправляет Рамлоу в роли его палача. Насколько бы сильно не съехал Зимний с катушек, он все еще опасен, и окажет должное сопротивление, при попытке его прикончить. Они просто друг друга поубивают, а Пирс будет не при делах, эта паскуда подчищает следы, видать и правда запахло жареным. - Захотел, чтобы мусор вынес сам себя, - Рамлоу сплюнул на землю. – Посмотрим, кто из нас окажется на помойке. В самолете они летят молча, Рамлоу продумывает ходы, и все они сводятся к одному – не провалить поставленную Пирсом задачу, и привести Зимнего в чувство, чтобы выставить все в наиболее выгодном свете. Он взглянул на сидящего напротив Зимнего: тот ссутулившись смотрел в одну точку куда-то перед собой, и, казалось не замечал ничего вокруг. Задача в целом пустяковая: устранить одного поставщика оружия, который стал слишком много мелить языком. На окраине города для них уже забронирован номер в местной гостинице, все, как и ожидал Рамлоу: скромно и никаких излишеств. Погода дрянь, к вечеру передавали метель, так что на вылазку они смогут выйти не раньше завтрашнего дня. - Я в душ, - Брок запер дверь, пошарил по комнате в поиске жучков, и, убедившись, что все чисто, закинул себе на плечо полотенце, направился в ванную. Зимний сидел, не шелохнувшись на кровати, что предназначалась ему, и никак не реагировал на происходящее. Когда Брок вернулся из душа, картина никак не изменилась. Рамлоу подошел к кровати, чтобы расшевелить это застывшее изваяние: - Ты б тоже сходил, помылся, выглядишь как черт знает что. Да и несет от тебя, - он поморщился. – А я пока закажу пожрать. Зимний просидел на постели еще минут пять, Брок уже решил, что его игнорируют, и пристрелить солдата придется прямо здесь, когда тот все же медленно, заторможено стянул с себя форменную робу, и нетвердой походкой пошел в душевую. - Во что они тебя превратили, - пробормотал Рамлоу, прислушиваясь к плеску воды за стеной. Он впервые видел солдата т а к и м. Он хоть оружие удержать сможет?..В том, что они по уши в дерьме, он больше не сомневался. Нужно либо выполнить приказ Пирса, либо их двоих вскоре прикончат, и у Пирса длинные руки, они достанут везде. Единственное, что непонятно, зачем нужно было отсылать их в такую глушь? Ведь с ними могли разделаться еще на базе, и дело с концом. Размышления прерывает в голос в телефонной трубке, Рамлоу быстро озвучивает заказ, и немного подумав добавляет: - …и еще молоко в номер 308. Когда Зимний выходит из душа, их заказ уже доставили. На тумбочке, перед кроватью дымиться полная тарелка, и… - Это мое? – хрипло спрашивает Зимний, указывая взглядом на пакет молока. - Твое, пей давай, - отзывается Рамлоу, ковыряясь в своей тарелке, исподволь наблюдая за Зимним. Тот сел на постель, осторожно взял упаковку с молоком, несколько минут крутил ее в руках, не решаясь открыть. «Да никто не отнимет у тебя, придурок!», - хочет выругаться Рамлоу, но сдерживается. «Пакет молока, епт, вот сокровище-то! Чертов Пирс, чтоб ему это молоко…» Зимний наконец открывает упаковку, и пьет, сначала небольшими глотками, а потом с жадностью, картонка хрустит в железных пальцах, на подбородке белые подтеки, которые стекают вниз, и капают на майку. Рамлоу хочется сказать «Дорвалась свинья до грязи», но молчит, не хочет спугнуть. Зимний выжимает все до капли, вытирает подбородок тыльной стороной ладони, сейчас он выглядел более живым, чем полчаса назад. В глазах появляется осмысленность, и он неожиданно выдает: - Люблю его. - Кхе-кхе, - Брок от неожиданности подавился, он стучит кулаком по груди, на глазах выступили слезы, но Зимний этого не замечает, и спокойно продолжает есть. – фух...- выдыхает Рамлоу, прокашлявшись, - кого ты там любишь? - Молоко, - невозмутимо отвечает Зимний, как будто это и так очевидно. Ближе к ночи погода окончательно испортилась. За окном выла метель, телевизор, до этого отличавшийся весьма скромным набором каналов, и вовсе перестал показывать: картинка пропала, вместо изображения был черно-белый шипящий экран. Рамлоу выругался, щелкнул пультом, и отключил бесполезный ящик. Зимний сидел на постели и не обращал никакого внимания на происходящее в комнате, он сосредоточенно рассматривал свои руки, так, будто видел их впервые. Поднеся ладони к самому лицу, он внимательно, сантиметр за сантиметром, изучал живую и механическую ладони, затем подышал в центр, так чтобы металл запотел, и задумчиво стал водить пальцем по появившейся испарине, будто рисуя. «Совсем крыша поехала», недовольно думал Брок, закуривая сигарету, наблюдая за манипуляциями Зимнего. Тот повторяет процедуру пять или шесть раз, а потом, ни к кому не обращаясь, неожиданно объявляет: - Здесь должен быть шрам, - он показывает в центр механической ладони, - ржавый гвоздь. Я помню. Брок вздыхает, и глубоко затягивается. Воспоминания. То, чего так боится и не хочет Пирс, то, за что так отчаянно цепляется Зимний, словно доказывая себе, что он… он был. Что был когда-то не Зимний солдат, а.. как же его звали?... Брок задумчиво трет переносицу, он как-то мельком слышал, что Пирс называл какое-то длинное имя, которое раньше принадлежало Зимнему. - Как же там было-то? – Брок раздраженно раздавил окурок в пепельнице, силясь вспомнить, на языке вертелись совсем неподходящие имена: Билли, Джимми, Бредли… - Тьфу, черт, мозги с дыркой, не помню! – огрызнулся он на собственную память. Да и зачем ему это?.. Зимний повернулся в его сторону, когда Брок ругался сам с собой, и когда он заметил его взгляд, ему показалось, что тот смотрит с… сочувствием? - Спать иди, хорош сидеть, - рыкнул Рамлоу, его поведение Зимнего начало напрягать. Чем дольше он находится рядом с таким потерянным и отрешенно спокойным солдатом, тем больше он видел в нем человека. А человек и оружие это две разных вещи, две разных функции. Гидра в своих опытах хотела создать совершенство, идеальное оружие, которым легко управлять, и искоренить из него все человеческое. А как известно, сила воздействия равна силе противодействия, и то, как упорно Зимний не сдавал свои позиции, в попытках сохранить в себе человеческое в глазах Рамлоу заслуживало уважения. Нет, серьезно, то, как он спорил с Пирсом, упрямо заявляя свое «я помню!», глядя прямо тому в глаза, сидя на этом «электрическом стуле» пробирало аж до костей, Рамлоу встречал очень мало людей, у которых был такой несгибаемый внутренний стержень. Разве что Фьюри, и Роджерс – но тот так вообще зацикленный на моральной этике придурок… Вспоминая о нем Брок скривился, как от зубной боли. Гребаный капитан Америка! Зимний послушно забрался под одеяло, и теперь лежал и смотрел в потолок. Рамлоу думал, что при других обстоятельствах, Зимний был бы свой в доску, с ним можно было бы ходить и на тусовки и в разведку, иногда курить травку, чтобы забыть некоторое дерьмо, на которое тебя вынуждала «любимая работа». Но у них нет других обстоятельств. У них есть метель за окном, босс, который мутит воду, и по ходу, решивший слить их двоих, и игра, которую Зимний старается не проиграть собственному разуму, под названием « Я помню». Кровать скрипит, Зимний закутывается в одеяло, укрываясь с головой. Рамлоу краем глаза наблюдает, как тот натягивает одеяло до самой макушки, как-то по-дурацки, будто решает спрятаться, и затихает. Брок устало вытягивается во весь рост в своей постели, гасит ночник, и едва голова касается подушки, слышит, как Зимний тихо вздыхает, и вполголоса произносит: - Они сказали, это было жалкое зрелище. Брок не спрашивает, кто «они», он может только догадываться, что за воспоминание воскресил в своей памяти Зимний, единственное, что его беспокоит: насколько пострадал его рассудок?.. С этими мыслями он засыпает. Спал он недолго, его разбудили вскрики и какая-то возня. Рамлоу спросонья хватается за спрятанный под подушкой пистолет, готовый открыть огонь на поражение, все органы чувств обострены до предела, но вскоре понимает, что никого постороннего в комнате нет. - Черт, чтоб тебя!.. – выругался Рамлоу, раздраженно пряча пистолет обратно. Зимний метался по постели в агонии: он то хрипел, то скулил, шарил руками по простыням, точно в поиске опоры, со стороны казалось, будто он запутался в одеяле, и никак не может выбраться. Брок невольно усмехнулся: смертельное оружие гидры сейчас хнычет как ребенок, испугавшись темноты. - Эй! – он подошел к постели Зимнего, зажег ночник, и стянул с него одеяло, - Ты заебал истерить, может хватит стонать, ты блять не на сцене! - Рамлоу пихнул Зимнего в бок. Реакция последовала незамедлительно: от тычка под ребра Зимний тут же распахнул глаза, Рамлоу больше не успевает ничего сказать, пол и потолок меняются местами, разбитую губу саднит, и его радует тот маленький факт, что Зимний двинул его живой рукой, иначе бы он не досчитался парочки зубов. Зимний сидит на постели и тяжело дышит, ошалело крутит головой, не соображая, где находится, он беспомощно комкает в руках одеяло, у него настолько потерянный и жалкий вид, что Рамлоу решает оставить этот удар без сдачи. Ему и так на жизнь вперед с лихвой прилетело. - Все, - Брок встает с пола, сплевывает кровяную слюну, - актриса закончилась? - он ставит перевернутую лампу обратно на тумбочку, раздраженно проводит ладонью по лицу: от недосыпа и столкновения затылка со стеной начала болеть голова. - Этот поезд, - Зимний склоняет голову на бок, будто прислушиваясь, - он все гудит и гудит… - Какой еще поезд? – Брок прислушался, но ничего кроме шелеста кондиционера не услышал. – Тут и железной дороги рядом никакой нет. - Тот поезд, - Зимний облизал пересохшие губы, - я был там. – Было холодно. И ничего кроме снега и льда. Рамлоу с сомнением смотрит на Зимнего, тот сидел с отсутствующим видом, и проговаривал про себя какую-то бессмыслицу. Это все больше смахивает на помешательство, похоже вся эта нескончаемая череда экспериментов окончательно доломала и искорежила его сознание. Прикончить его сейчас?.. - Тебе приснилось, - хмыкнул Рамлоу, взвешивая в голове решения: подождать еще, или не рисковать, и напасть пока он уязвимый? - Нет, - Зимний покачал головой, - это не сны. Это… оттуда. Из прошлого. Мои воспоминания словно выжжены в самых важных местах, и осталась свалка из каких-то неясных обрывков, кусков, но из них не получается собрать воедино полную картину, - он поднял на Рамлоу усталый, замученный взгляд. – Я не помню, как меня зовут, но я помню, что люблю молоко. Я не помню своих близких, и не знаю, были ли они у меня, но помню, что на левой ладони должен быть шрам от ржавого гвоздя, я помню как испачкал кровью рубашку. Когда я пытаюсь вспомнить что-то действительно важное, ничего не получается, я слышу в голове этот непрекращающийся гул и стук колес поезда. - Память она вообще хреновая штука, - усмехнулся Рамлоу, вспоминая, как безуспешно пытался найти в кладовых памяти имя, которое принадлежало Зимнему на самом деле. А ведь его никто не обнулял, он просто взял, и забыл. - Есть вещи, которые никак не можешь вспомнить, как ни старайся. А всякое говно- типа песенки из рекламы зубной пасты, или другая совершенно неважная чушь как назло лезет в голову. Зимний вздохнул и ничего не ответил. Брок решил, что пора заканчивать с ночными похождениями: - Спи давай, - он хотел вернуться к своей кровати, но Зимний так и не лег, продолжил сидеть в постели, сосредоточенно хмуря брови. – Эй, я не собираюсь тебя тут всю ночь караулить! – Рамлоу начал закипать, Зимний явно нарывается на то, чтобы ему снесли башку. - Тот поезд, - Зимний зажмурился, - все еще… - Уймись, нет тут никакого поезда, - рыкнул Брок, подходя вплотную. – Если только у тебя в голове проложили рельсы, - он оскалыбился, и осторожно дотронулся до покрытого испариной лба Зимнего. Кожа под пальцами была горячая, видимо у того поднялась температура. – У тебя просто жар, и ты бредишь, - сказал Брок уже мягче. «Что-что, а Зимний совсем расклеился и это факт», думал Брок, копаясь в карманах своего жилета. «Пирс не будет церемониться, и за разговоры о поездах и прочей ерунде тут же его пришьет, снова его обнулять –бесполезная трата ресурсов. А потом и меня на тот свет отправит…. Блять, да где хоть они?!», Брок свирепо вытряхнул все из карманов жилета на пол, и наконец нашел небольшую упаковку с таблетками. - На, выпей, - он протянул Зимнему стакан воды и пару таблеток, - это обычный аспирин, он помогает. Зимний несколько секунд разглядывал таблетки, а потом послушно их проглотил. Вместо аспирина Брок мог подсунуть ему и отраву, которую бережно хранил в одном из потайных карманов для особых случаев. От осознания того, что он пользуется у этого отморозка таким повышенным кредитом доверия, на душе стало откровенно паршиво. Может, если дать ему вспомнить, то парень выдурится, и станет нормальным? На столько, на сколько это возможно в его случае. Сейчас он как сломанная кукла, и если за дни, что они проведут здесь он не придет в норму, Рамлоу придется его убить. Дело даже не в жалости, а… да это просто несправедливо! Рамлоу бессильно сжал кулаки. Эта внутренняя дилемма его уже порядком задрала, и он дает себе слово, что примет окончательное решение завтра. - Ложись, - Брок толкнул Зимнего в плечо, и тот медленно опустился на постель. - Он отдаляется… - выдыхает Зимний устраиваясь на подушке. - М? – не понял Рамлоу. - Поезд… он уходит все дальше. - Тьфу, блять, кто о чем, а лысый о расческе! – вспылил Рамлоу, бахнув кулаком по матрасу. – Спи давай! – он погасил ночник, но не успел даже отойти от постели, как Зимний снова завел свою волынку: - Там один вагон был покореженный… и там кто-то стоял… - Хорош трепаться, - Рамлоу опустил свою ладонь Зимнему на глаза. Он чувствует, как тот моргает, ресницы щекочут кожу,- закрывай глаза, это приказ, - поспешно добавляет он. Зимний закрывает глаза, несколько секунд тишины, и Брок уже решает, что тот успокоился, как он опять завозился: - У него полосы были. Вот тут, - Зимний проводит рукой по животу, показывая на себе. – Белые как молоко и красные как кровь. Я не помню его лица, а полосы помню. Красная -белая, красная -белая, - Зимний возит ладонью по животу, показывая очередность. - Я тебя сейчас подушкой придушу, - Брок устало вздыхает, понимая, что бороться бесполезно – пока Зимний не наговорится, он не заснет. Что за безудержное желание воспроизводить вслух все обрывки воспоминаний, держал бы при себе…. Рамлоу зевает, Зимний все повторяет «красная - белая» как какое-то заклинание. Вспоминает кэпа… Хреново. Брок ловит себя на том, что на автомате гладит Зимнего по голове, словно собаку, тем самым поощряя болтовню. Тот продолжает бубнить свое, неосознанно придвигаясь ближе к ласке. Брок кажется задремал, когда Зимнего сводит судорогой, он хватается за его руку. - Тот человек в поезде, - Зимний облизывает пересохшие губы, - он звал меня. Рамлоу щурится, за окном стало светать. Зимний сидел в постели, вцепившись в его руку, смотря на него во все глаза, будто ожидая, что тот сейчас что-нибудь скажет, что поможет расставить все по местам. - Он меня звал, - снова повторяет Зимний, - тот, кто был в поезде, и тот, у кого был щит, на последнем задании. - Как ты мне надоел, - простонал Брок, желая отодвинуться, но хватка Зимнего становится крепче. Рамлоу напрягся ожидая удара, но его не последовало. - Он… - Зимний оглядывается, закусывает губу, и говорит так, будто открывает Рамлоу какой-то страшный секрет, - он называл меня Баки. Почему?.. Рамлоу теряется, и не знает, что на это ответить. Они подошли слишком близко к точке невозврата. Зимний как бомба замедленного действия, один неверный шаг, и он свернет ему шею. Нельзя было расслабляться, и подпускать его так близко. Вот дерьмо!.. - Почему? - вопрос звучит все требовательнее, Зимний смотрит на него своими невозможными глазищами, этот полный надежды взгляд заставляет Рамлоу чувствовать себя негодяем. Вот почему Пирс так жестко промыл ему мозги и отправил черт знает куда. Они встретились с Роджерсом, и тот его узнал. Пирс испугался возможного воссоединения старых друзей. Спустя столько лет… Баки, точно. Его зовут Баки. Почему он сразу не вспомнил?.. - Хрен его знает, - отвечает Брок, прочистив горло. – Ты ж его чуть не прикончил, перед смертью чего только не скажешь, - он отводит взгляд. Не думай об этом. Он твое задание. Задание, понимаешь? А теперь отпусти меня. Зимний ослабил хватку, и Рамлоу отошел от его постели. Тот повторяет ответ Брока про себя несколько раз, как будто это истина в последней инстанции, опускается на кровать, снова заворачивается в одеяло с головой, и отворачивается от него к стене. Рамлоу закуривает, прокручивая в голове последние события этой ночи, и делает неутешительный для себя вывод – Зимний ему доверяет, поэтому делится своими воспоминаниями. Он как животное, чувствует, кто к нему хорошо относится, и непроизвольно тянется к нему. Рамлоу не такое ссыкло как Пирс, он не испугается дикого зверя. И это не благородство, которое ассоциируется у него с этим придурком-моралистом Роджерсом. Это справедливость. Спра-ве-дли-вость. И справедливо будет оставить Зимнего в живых. Информатор сообщил, что из-за разгула стихии поставщик не смог посадить самолет, и импровизированная сделка откладывается «до улучшения погодных условий». Срок, отведенный Пирсом на выполнение задания еще не истек, и можно было предаться отдыху и безделью. Рамлоу спал до обеда, Зимний сидел притихнув, к радости Брока не издав больше ни звука. - Ай, что за черт, - Брок раздраженно щелкал пультом, телевизор упрямо показывал шипящий экран. Качество связи тут тоже оставляло желать лучшего, и скорость у интернета была как в 90-х, что через пять минут Брок оставил попытки загрузить браузер, и ознакомиться хотя бы с новостной лентой. - Вот занесло же на край географии! – Рамлоу успитком заталкивал дежурный ноутбук в сумку, будто это он был виноват в том, что они оказались здесь. - Имя… - хрипло подал голос Зимний, - оно было… Брок повернулся к Зимнему: тот сидел на постели, и смотрел куда-то мимо него. - … оно было… такое, маленькое, блестящее… - Че?.. – Брок нахмурился решительно не понимая о чем он. -… на шее висело, вот тут, - Зимний тычет себя пальцем в грудь. – Маленькое, блестящее… - Маленькое, блестящее, - повторяет за ним Рамлоу, - имя… Жетон что ли? Теперь Зимний смотрел с непониманием, похоже, значения некоторых слов у него тоже стерлись из памяти. - Ну, чтобы опознать наши тела в случае гибели, - Рамлоу подцепил цепочку, и снял свой жетон, чтобы наглядно показать, и не объяснять на пальцах, - вот, ты про это? – он протянул жетон Зимнему, чтобы тот рассмотрел. Глаза у того загорелись узнаванием, он выхватил цепочку и Брока из рук, и принялся с жадностью ее разглядывать. - Да! – Зимний крутил в руках жетон, глядя во все глаза. - На нем было мое имя, и еще у него был скол, вот тут, - Зимний показывает пальцем на ребро пластины, где должна быть зазубрина. «Надо же, помнит столько деталей, а свое имя никак не может…» Рамлоу впервые видит Зимнего таким эмоциональным, а все из-за какой-то железки. - Брок Рамлоу, - Зимний проводит пальцем по выбитым на жетоне буквам. – Если бы меня звали Баки, они написали бы это здесь? – Зимний смотрит на Брока ясными, не затуманенными глазами, и Рамлоу думает, что никогда в жизни не видел такого – убийца со взглядом ребенка. Мысли текут точно лавина, он думает, что все, что произошло с Зимним – одна большая несправедливость, что еще одного обнуления он не выдержит, если не Зимний, то Брок точно. А еще, что если кто-то все еще может назвать тебя таким детским, ребячески -теплым «Баки», не смотря на то, что ты только что пытался его убить, и за спиной у тебя гора трупов, наверно, он стоит того, чтобы не отпускать его образ из памяти, даже мать его, на смертном одре, или когда в твой мозг вонзаются тысячи электрических импульсов. В горле стоит ком, Броку отвратительно от собственной слабости, но он уже ничего не может с собой поделать, Зимний взял верх, победил. Хотя нет, не Зимний, это все Баки. Баки размазал по стенке все сомнения, обнажая в Рамлоу простое и человеческое. Он слишком хотел снова стать человеком, и затянул Брока за собой, заставляя того проявлять свои лучшие качества. Брок все еще старается убедить себя, что им движет т о л ь к о справедливость, когда выуживает свой жетон из ладони Зимнего, и на обратной стороне ключом от номера выцарапывает имя «Баки». - На, теперь это твое, - Рамлоу вручает ему импровизированный именной жетон, сам до конца не понимая причины своего поступка. Когда Баки надевает его на шею с таким выражением лица, будто большего счастья в жизни не существует, Рамлоу хочется выть и лезть на стенку от осознания того, что он к нему испытывает привязанность. А чем сильнее привяжешься, тем сложнее отпустить. Неожиданно поступает сигнал с базы, появилась «более приоритетная задача», которая требует немедленного возвращения. - Веди себя естественно, - предупреждает Рамлоу. – Никаких поездов, никакого Баки, молчи и слушай, понял? - Понял. - Что ты понял? – тут же спрашивает Рамлоу, пока они направляются к месту, где должен сесть самолет, чтобы забрать их. Баки слово в слово повторяет наставления Рамлоу, и тот удовлетворенно кивает. Похоже, в гидре назревает большая заварушка, раз их так быстро выдернули назад. Чутье Рамлоу не подводит, Пирс решил запустить «Озарение» раньше срока, и теперь все бегали как в жопу ужаленные, так как Щ.И.Т. во главе с Роджерсом непременно даст решительный отпор. Пирс кратко инструктирует всех о поставленных перед ними задачах, Рамлоу слушает вполуха, у него своя «приоритетная задача» - не дать Пирсу добраться до Баки, и снова закодировать. Баки ожидаемо достается поручение – устранить капитана Америку, и всех, кто будет мешать. На подготовку к миссии им дается всего полчаса, и Брок немедленно приступает к действиям: тащит Баки в санузел одной из казарм – единственное место, где нет камер. - Садись, - Брок усаживает его на бортик душевой, - оттягивает ворот форменной робы, надавливает пальцами у основания шеи, будто делает массаж, - черт, да убери ты свои патлы! – рычит он, заставляя Баки склонить голову ниже, и придерживать отросшие волосы на макушке. Наконец, возле седьмого позвонка Брок нащупывает небольшое уплотнение – чип, с помощью которого гидра отслеживала местоположение своих агентов. Свой чип Брок удалил сразу же после вживления – он не привык кому –то принадлежать, а чтобы ничего не заподозрили, носил его в кармане жилета. Чтобы Баки мог спокойно уйти, его необходимо устранить. - Сейчас будет ай, - предупреждает он, наспех обтирает лезвие о штанину, и делает быстрый и точный надрез в месте, куда вживлялся чип. Баки шипит от внезапной боли, но не дергается. Кровь тут же хлынула из пореза, и алыми каплями стала стекать за шиворот. Кожа у Баки на спине бледная, практически белая, и кровавые следы смотрятся на ней… красиво. «Белая, как молоко, красная как кровь», вспоминает Брок рассуждения Баки, и усмехается, до чего же неуместный момент. «Эстет хуев», мысленно обругал он себя, разводя края раны, и извлекая чип наружу. - Все, - Брок прижимает к порезу полотенце, - держи вот так, у тебя же все быстро затягивается. Баки перехватывает полотенце, а Брок, покопавшись в карманах, вытаскивает свой чип, и вмести с чипом Зимнего спускает их в унитаз. - Ищите меня в Мексике, - хмыкнул Брок, нажимая на слив. – Теперь ты, - он обратился к Баки, тот вскинулся, ожидая указаний. – Это твое последнее задание. Выполнишь – и сразу уходишь. Я серьезно, - он сел рядом с ним, убирая полотенце, чтобы проверить порез. – Сразу сваливаешь из страны ближайшим рейсом, чем дальше, тем лучше. Деньги здесь, - Рамлоу показал пластиковую карту, и сунул ее в один из карманов на штанине Баки. – Счета не арестуют, тут… сложная схема, - усмехнулся он. - А ты? – Баки заглядывает Броку в глаза, ожидая ответа, от чего тот тушуется, ему хочется самому себе врезать, за эту излишнюю заботу, за эту симпатию, и сиюминутную слабость, из-за которой он прямо сейчас слизывает алые капли на шее Баки, от чего кожа у того покрывается мурашками. Брок глубоко втягивает ноздрями воздух, чтобы запомнить запах, вкус крови и кожи на своем языке, и то, как чертовски заводит увиденная им «белая как молоко и красная как кровь». Он резко отстраняется, и отходит в сторону, делая вид, что разглядывает кафель на стенах. - Я буду в порядке. А теперь иди. Иди! – кричит он, не понимая, почему ему так хочется сейчас что-нибудь разбить, ударить, сломать. Ведь ничего личного. У таких как они не может быть личного. Сильные руки неожиданно стискивают его в объятьях, Баки прижимается к нему со спины, и тихо говорит: - Я тебя буду помнить. Мне всегда нравился запах твоих сигарет. Брок не успевает среагировать, как Баки бесшумно исчезает, будто его и не было вовсе. Он закуривает сигарету, глубоко затягивается, выдыхает дым к потолку. Сигарета медленно тлеет в его пальцах, она белая, как молоко, и огонь, в котором она сгорает, красный, как кровь. Броку кажется, что какая-то часть его самого вот точно так же продолжает медленно гореть, и в один прекрасный момент он сгорит полностью, без остатка. Он докуривает до конца, обжигая пальцы, и успокаивается. Ему нужно быть сильным. Иначе, зачем ему быть?..