На кровавых рассветах

В воздухе кружились огромные белые хлопья. Арсений жмурился, когда они падали на лицо, приятно охлаждая пылающую кожу. От быстрого бега сердце колотилось как ненормальное. Он стоял недалеко от своего дома и смотрел на знакомую фигуру, нарезающую круги возле подъезда. В груди отчего-то щемило. Попов плохо помнил, как покинул квартиру Позовых, но в память четко врезалась попытка Шастуна удержать. Рука в кольцах схватилась за запястье мальчишки, зеленые глаза встревожено смотрели, будто извинялись. Арсу в тот момент хотелось кричать, что Антон не виноват. Не этот Антон, по крайней мере. До слез было больно вырываться из недообъятий рук зеленоглазого, скомкано извиняться и бежать. Бежать, чтобы удостовериться – это не один из снов, преследовавших парня месяцами. И его Антон был здесь: нахохленный, замерзший, нетерпеливо пинающий грязный первый снег, очарование которого терялось, как только он касался земли. Попов глубоко вздохнул в последний раз и окликнул друга. На него смотрели знакомые до каждой маленькой морщинки-лучика зеленые глаза. - Арс, - губы растянулись в кошачьей улыбке. Несколько быстрых шагов навстречу друг другу, и вот Захарьин до хруста костей сжимал в объятиях своего единственного в мире соулмэйта. – Господи, ты все такой же худощавый. Антон был ниже Арсения на полголовы, в целом коренастее и чуть-чуть старше. Они жили в соседних домах и сколько себя помнили были вместе: вместе ходили в садик, играли в машинки и строили маленькие города из конструктора, вместе пошли в младшую школу, вместе влюблялись в одних и тех же девчонок, ссорились, мирились. Они и в старших классах сидели за одной партой, списывали друг у друга, вместе придумывали подлянки и уже не влюблялись в одноклассниц, а дружили с ними. А потом они вместе влюбились друг в друга той самой странной, трепетной, почти дружеской любовью. Через несколько месяцев родители сообщили Арсению новость о переезде. - Тоха, - недоверчиво выдохнул Попов куда-то в висок, пахнущий знакомым, своим. – Черт, серьезно, ты - настоящий. На это парень лишь грустно рассмеялся, забираясь в волосы младшего, накручивая чуть отросшие пряди на пальцы. - Во плоти. У меня руки замерзли, погода у вас тут – пушка! Красиво, но прогнозник не обещал снега. - Идем, - Арс потянул друга за рукав, чувствуя в груди зарождающийся трепет. Воспоминания крутились в голове калейдоскопом: так бывает, когда много-много дней не видел своего человека, а потом он неожиданно врывается в твою жизнь, стоит перед тобой – на расстоянии вытянутой руки, протяни и коснись. А потом не смей отпускать, никогда, ни при каких обстоятельствах! Антон был его первым опытом отношений: ничего пошлого, только какая-то очень тонкая душевная связь, нежные поцелуи в висок и щеки, почти призрачные – в губы. Когда они зашли в лифт и встали друг напротив друга, вокруг начали обрушаться все стены, которые Арсений вокруг себя возвел. Он почувствовал себя целым, нужным. Любимым. Захарьин смотрел на него долго, цепляясь за каждую новую деталь во внешности: ставшие острее скулы, пара новых едва различимых шрамов чуть ниже, поселившиеся под глазами синяки. Мало оставалось от того мальчишки, с которым он обнимался в аэропорте уже почти полгода назад, незаметно утирая рукавом слезы. Арс весь будто заострился, стал чуть выше. И появившаяся печаль в глазах разбивала сердце Антона. Арсений тоже изучал друга. И, конечно, замечал похожие изменения. Прежним же оставался сумасшедший мальчишеский шарм Захарьина, кошачья улыбка и несколько веснушек на щеках. Попов почти кожей ощутил какое-то мгновенное изменение в позе, мимике, взгляде друга, и тот практически набросился на него, улыбаясь, целуя в щеки, лоб, губы. Арсений поддался, хоть и чувствовал себя, скажем, не так комфортно, как раньше. Где-то внутри скребло странное ощущение: что-то очень похожее на предательство. Будто он… изменял своим чувствам? Попов так сильно задумался, что пропустил момент, когда язык Антона скользнул в его рот. А потом все закружилось. Сначала жаркие, очень яркие поцелуи, а потом звук открывающихся дверей и руки Арса, упирающиеся в грудь старого друга. - Тох, нет, - парень нервно зашагал к квартире, трясущимися руками доставая ключи. - Что-то не так? – подал голос Захарьин, не отставая ни на шаг. Арс не ответил. Они вошли в квартиру. - Мам, пап? Ответом была тишина. Оно и к лучшему. - Проходи. Чувствуй себя, как дома, - отрапортовал Арсений, и тут же оказался в крепком захвате. Ладони Антона легли на его щеки. - Посмотри на меня, Сень. Попова передернуло Захарьин был причиной, по которой никто больше не смел называть его таким дурацки-милым сокращением. И Арсений смотрел – во все глаза, доверчиво, так, как смотрят на некогда любимых. - Ты… Парень, ты не любишь меня, - горько фыркнул зеленоглазый, упираясь лбом в плечо друга. - Люблю, - тут же возразил тот, зарываясь руками в волосы. - Не так, как я. Они молчали несколько секунд, а у Арсения в голове крутилось одно: нет, не так. Потому что зеленые глаза не те, рост не тот, голос, улыбка, и дурацкие кольца пальцы не унизывают, браслеты не обвивают запястья – полное несоответствие. Антон Захарьин – память, счастливое детство, тепло, мягкие поцелуи, поддержка и опора. Антон Шастун – спасение, печаль, взросление, бесчисленные кольца на всех, кроме безымянных, браслеты с неясным прошлым, теплые толстовки, пирожки на крыше в завершении вечера и все то, что Арсений никогда еще не имел. И не будет? - Давай выпьем чаю и съедим что-нибудь сладкое, а? – вдруг заговорщицки улыбнулся Антон, подмигивая. Арс тут же растаял, конечно, потому что да, перед ним был тот самый непосредственный веселый Захарьин, который всегда что-то выдумывал. Это вдохновляло.

***

Они пили чай с шоколадом в комнате Арсения: Антон вытянулся на полу, положив голову на ноги друга. - Вид просто очаровательный. Это им тебя родители подкупили? Попов шутливо нахмурился, ударил парня по плечу. - Мне было плевать на виды тогда. На все, кроме того, что они нас разлучили. - Я, кстати, ненадолго, - вздохнул Захарьин. Арсений так не хотел говорить об этом и до последнего оттягивал, но понимал, что рано или поздно придется. - Насколько? И какими судьбами? – тонкие пальцы путались в недлинных волосах друга. Арс нежно перебирал пряди, зачарованный процессом, но в мысли невольно врывалась реальность. - Неделя – максимум. Я очень долго копил на эту поездку. Работал в кафе, неофициально. Опыт незабываемый. И, знаешь, мы ведь тогда не ошиблись с нашими догадками… . Попову вдруг захотелось зажать уши. Или опустить ладонь на рот Тохи, чтобы не слышать подтверждения их, казалось, безумной теории. Сложно разочаровываться в родителях. - Они сделали это, потому что необходимо было разрушить нас. Все внутри в который раз уже переворачивалось за сегодняшний день. - Я уехал со скандалом. Папа кричал, что не хочет, чтобы его сын «был пидором». Как жаль, что это просто так нельзя изменить. Антон смотрел в окно, говорил спокойно и задумчиво, словно о каких-то банальных вещах. Арса же от его тона по голове ударило. Он не хотел вешать ярлыки и думать об их странных отношениях. Не хотелось размышлять и о том, что у него сейчас за чувства к Шастуну. Когда Захарьин так открыто заявил о своей ориентации, младшего пробила нервная дрожь. - И я думал, ну, что ты тоже… Ладно, не важно. Лучше расскажи, отчего у тебя глаза горят, как у умалишенного? Встретил кого? – его друг всегда отличался поразительной способностью умело переводить тему. Его меланхолия сменилась неподдельным энтузиазмом, и отчего-то Арсению захотелось все выложить. Даже если это причиняло боль им обоим. И он изложил всю историю, ничего не скрывая. Антон гневно сжимал и разжимал кулаки, тихо рычал от упоминания Макара и компании, и Арс даже подумал о том, что все Антоны отчего-то так сильно боятся за него. И готовы лезть в самое пекло. - Убью суку, - в конце концов, прошипел Захарьин, бросившись проверять шею паренька, прохладными пальцами скользя по затягивающимся рубцам. – Найду и заставлю вымаливать прощение. Арс тихо рассмеялся от такого рвения, ловя руки друга в свои. - Расслабься. Все хорошо уже. Антон позаботился об этом. Парень удрученно вздохнул и вернулся в прежнее положение, смотря на друга снизу вверх. - Когда-то ты мое имя упоминал с таким же восхищением, - эти слова заставили Арса покраснеть до кончиков ушей. Он чувствовал огромную вину за то, что так сложилось. - Прости. - Ты падок до Антонов, - грустно рассмеялся старший. – Ничего. Он хоть хороший, этот Шастун? Попов с улыбкой кивнул. - А он, ну, это… гей тоже? Арсений поперхнулся, закашлявшись. - Нет! – его щеки стремительно краснели: жар прошелся от шеи вверх, добравшись до кончиков ушей. Тоха засмеялся, качая головой. - А чего покраснел? - Ничего, - паренек отвернулся, и так стыдно ему еще никогда не было. Действительно, неужели, если Арсения тянет к парню, то он сразу гей? Блин, да нет! - Не гей я! – вдруг выпалил Попов, пытаясь подскочить с места, но Антон каким-то чудом его удержал. - Не гей, не гей, - парень успокаивающе почесал младшего за ушком. – Не вешаем ярлыков, помнишь? Арс кивнул, доверительно смотря в зеленые глаза. А потом на телефон пришло уведомление из инстаграм о том, что Антон Шастун подписался на обновления Попова. И сообщение в директ: «Надеюсь, ты убежал не из-за моей глупой выходки. Если так – прости, не повторится. И, кстати, глаза у тебя красивые». Арсений кинул телефон в сторону, зажимая эти самые "красивые" глаза ладонями и повторяя «нет-нет-нет-нет» странно-визгливым голосом. Довел, блять. Захарьин рассмеялся над образовавшейся картиной, но в душе скреблись большие черные коты. Именно в тот момент он понял, что у него никаких шансов.